Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

– Ну нет, – сказал француз. – Я не хочу, чтобы на моей совести осталась ваша кровь. Даже днем идти на такую охоту – безумие, а что говорить о ночи?

– Я иду сейчас, – ответил Тарзан и направился в свой номер за ножом и веревкой.

Мужчины проводили его до границы леса, где он снял одежду. Товарищи до последнего пытались отговорить Тарзана от этой затеи, причем спорщик больше других просил положить конец безумному предприятию.

Тарзан в ответ только рассмеялся и через мгновение скрылся в джунглях.

Мужчины постояли несколько секунд молча, а затем вернулись в гостиницу.

Едва войдя в лес, Тарзан, ухватился за ветви деревьев и, ликуя, понесся вперед. Вот это жизнь! Ах, как он любит ее! Цивилизация, со всеми ее ограничениями и условностями, не идет с жизнью в джунглях ни в какое сравнение. И одежда была только досадным препятствием. Наконец-то он свободен! До сих пор он просто не понимал, что оказался пленником. Как легко было бы сейчас выйти на берег океана, а потом устремиться к югу, где находились его джунгли и его хижина.

Но тут попутный ветер помог Тарзану почувствовать острый запах Нумы. А вскоре его чуткий слух уловил знакомый звук: мягкие лапы ступали по дерну, – это огромное, покрытое шерстью животное продиралось сквозь подлесок. Тарзан бесшумно двигался по веткам над ничего не подозревающим хищником до тех пор, пока тот не вышел на поляну, освещенную лунным светом. Здесь стремительный аркан обвил и сдавил горло зверя, и Тарзан обмотал конец веревки вокруг крепкой ветви, как делал уже сотни раз. Лев пытался вырваться, но Тарзан спрыгнул на землю, а затем вскочил на спину зверю и не менее дюжины раз воткнул тонкое длинное лезвие в его свирепое сердце.

Человек-обезьяна поставил ногу на мертвое тело хищника и издал жуткий победный крик своего дикого племени.

Какое-то время Тарзан стоял неподвижно. Он испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, преданность Д’Арно, а с другой – жажду свободы, звавшую его в родные джунгли. Но тут Тарзан вспомнил прекрасное девичье лицо, вкус теплых губ и весь чудесный эпизод из своего недавнего прошлого. Человек-обезьяна перекинул еще теплое тело льва через плечо и снова забрался на деревья.

Мужчины целый час прождали его на террасе гостиницы. Они пытались завязать разговор на разные темы, но мысли каждого были заняты совсем другим, и беседа не клеилась.

– Mon Dieu! – воскликнул наконец француз, завязавший спор. – Я больше не могу ждать. Пойду в лес с ружьем и приведу обратно этого сумасброда.

– И я с тобой, – поддержал его другой.

– И я! И я! И я! – хором откликнулись остальные.

Это решение словно развеяло некое злое колдовство. Все поспешили по домам и вскоре, вернувшись с ружьями, направились в джунгли.

– О господи! – ахнул один из них, англичанин, заслышав донесшийся издали дикий крик.

– Я уже слышал такое однажды, – сказал другой, бельгиец. – Это было в местах, где селятся гориллы. Мои носильщики утверждали, что так кричит большая человекообразная обезьяна, когда убьет своего врага.

Д’Арно вспомнил слова Клейтона об ужасном вопле, которым Тарзан отмечал свои победы, и потихоньку улыбнулся, несмотря на страх, который внушала ему сама мысль о том, что подобный звук может издавать человеческое горло, а тем более его друг.

Вся компания стояла на краю леса, обсуждая, в каком порядке лучше следовать дальше, как вдруг раздался чей-то негромкий смех. Обернувшись, мужчины увидели, что к ним направляется великан, несущий на своих широких плечах убитого льва.

Даже Д’Арно был ошарашен: ему представлялось невозможным, чтобы Тарзан так быстро расправился со львом с помощью того жалкого оружия, которое он с собой захватил, как невозможно было одному вынести огромную тушу из тропических зарослей.

Мужчины столпились вокруг Тарзана и засыпали его вопросами, но он отвечал лишь смехом и пожатием плеч: было ясно, что он не видит в своем поступке ничего особенного. Тарзану казалось, что превозносить его за эту охоту – то же самое, что хвалить мясника, сумевшего зарезать корову. Ему часто приходилось убивать ради пропитания или самообороны, и он не считал это подвигом. Но в глазах других, и прежде всего участников спора, он сделался настоящим героем. Кроме того, Тарзан неожиданно выиграл десять тысяч франков: Д’Арно решил, что все эти деньги Тарзан должен взять себе.

Последнее обстоятельство было очень важным для Тарзана: он начинал понимать, какую огромную роль играют эти металлические кружочки и листки бумаги, вечно переходящие из рук в руки. Тарзану стало очевидно, что от денег зависит жизнь: с их помощью люди едят, спят, одеваются, пьют или ищут защиты от дождя, холода или солнца. Хотя Д’Арно говорил: не надо беспокоиться, денег хватит на двоих, но человек-обезьяна уже многому научился и среди прочего усвоил, что люди смотрят сверху вниз на тех, кто принимает деньги от других, не давая ничего взамен.

Вскоре после истории с охотой на льва Д’Арно договорился об аренде старого судна для путешествия в закрытую бухту Тарзана. Оба были счастливы в то утро, когда утлое суденышко подняло якорь и вышло в открытое море. Они плыли вдоль берега без приключений и через два дня высадились неподалеку от знакомой хижины. Тарзан, в набедренной повязке, захватив лопату, отправился на поляну, где было закопано сокровище.

На закате после возвращения Тарзана с большим сундуком на плече суденышко покинуло гавань и направилось на север.

Еще через три недели Тарзан и Д’Арно пересели на борт французского парохода, отплывавшего в Лион, а оттуда через несколько дней добрались до Парижа.

Тарзану хотелось немедленно ехать в Америку, но Д’Арно настоял на том, что сначала они вместе отправятся в Париж, и уклонялся от ответа на вопрос, какая необходимость влечет его туда.

В Париже Д’Арно нанес визит высокопоставленному служащему департамента полиции, своему старому приятелю, Тарзана он взял с собой. Д’Арно ловко переводил разговор с одной темы на другую, пока полицейский не коснулся заинтересовавшего Тарзана вопроса о современных методах идентификации преступников. Особенно любопытным в этой увлекательной науке показался Тарзану метод дактилоскопии.

– Но какое значение имеют отпечатки? – поинтересовался Тарзан. – Ведь через несколько лет рисунок на пальцах совершенно изменится, потому что старые ткани отомрут и появятся новые.

– Рисунок никогда не меняется, – ответил криминалист. – С самого раннего детства и до старости отпечатки пальцев человека меняются только в размере. Рисунок же может изменить только ранение. Если у преступника были сняты отпечатки пальцев с обеих рук, нечего и надеяться на то, что его не смогут опознать.