Уилбур Смит - Горящий берег

— Опустить перископ! — приказал Курт старшему рулевому. — Сбросить скорость до пяти узлов и подняться на башенную глубину.

Он видел, как дрогнули и двинулись стрелки приборов: скорость падала, глубина медленно уменьшалась, — и направился к трапу.

— Перехожу на мостик, — сказал он Хорстхаузену и ступил на лестницу. Проворно поднялся и быстро закрутил запирающее колесо главного люка.

Как только подводная лодка всплыла, внутреннее давление раскрыло люк и Курт выскочил наружу.

Ветер обрушился на него, срывая одежду, бросая пену в лицо. Море вокруг бушевало и кипело, лодка качалась и переваливалась на волнах. Курт рассчитывал, что это волнение скроет рябь, поднятую U-32 при подъеме. С первого взгляда он убедился, что вражеское судно идет точно вперед, причем быстро, не отклоняясь от курса. Нагнулся к прицелу у переднего края мостика, откупорил переговорную трубу.

— Приготовиться к атаке! Носовые аппараты к бою!

— Носовые готовы, — ответил снизу Хорстхаузен, и Курт сообщил ему уточненные данные о дистанции и пеленге. Лейтенант вносил коррективы на планшете атаки и передавал команды рулевому. Подводная лодка постепенно развернулась носом и держалась точно на курсе.

— Дальность две тысячи пятьсот метров, — нараспев произнес Курт. Лодка сейчас находилась на максимальном для стрельбы удалении, но расстояние быстро сокращалось.

На верхней палубе корабля горели огни, но в остальном судно напоминало темную громаду. На фоне ночного неба больше нельзя было различить какой-либо определенный силуэт; Курту удалось разглядеть лишь бесформенную тень трех труб корабля.

Огни беспокоили: ни один командир Британского королевского военно-морского флота не стал бы так пренебрегать самыми элементарными мерами предосторожности. Курт почувствовал, как леденящий ветерок сомнения остудил волнение и боевой пыл. Глядя сквозь брызги и тьму на огромное судно, он впервые, несмотря на опыт сотен подобных изматывающих ситуаций, почувствовал нерешительность и неуверенность.

Корабль находился в том самом месте и на том самом курсе, где он полагал обнаружить «Несгибаемый». Тех самых габаритов, три трубы, мачта в форме треноги, скорость двадцать два узла — и все же… Огни!

— Повторите дистанцию до цели! — Хорстхаузен по переговорной трубе мягко подгонял его, и Курт вздрогнул. Рассматривая преследуемый корабль, он забыл о дальномере. Быстро назвал значения уменьшавшейся дальности, понимая, что в следующие тридцать секунд придется принять окончательное решение.

— Я произведу пуск с тысячи метров, — сказал он в переговорную трубу.

Это была стрельба в упор; даже при таком бурном море не могло быть и речи о том, что хотя бы одна из длинных акулообразных торпед пройдет мимо цели.

Курт смотрел в окуляр дальномера, отмечая, как неотвратимо сокращается расстояние между охотником и его жертвой. Глубоко вдохнул, словно ныряльщик, вот-вот готовый погрузиться в холодные черные воды, и в первый раз повысил голос.

— Аппарат номер один, los [40] Пошел ( нем .). !

Почти немедленно до него донесся голос Хорстхаузена с тем легким заметным заиканием, которое всегда начиналось у лейтенанта, когда он был слишком возбужден.

— Номер один, торпеда вышла.

Не было ни звука, ни отдачи. Лодка никак не откликнулась на пуск первой торпеды.

— Аппарат номер два, los!

Курт выпускал торпеды по слегка расходящимся курсам: первую нацелил в нос, вторую — в середину корабля, третью — в корму.

— Аппарат номер три, los!

— Все три торпеды вышли.

Курт оторвался от прицела и сквозь летящую пену и ветер следил за ходом торпед. После выстрела стандартная процедура требовала немедленного погружения на безопасную глубину, но на сей раз Курт чувствовал необходимость оставаться наверху и наблюдать.

— Время до цели? — спросил он у Хорстхаузена, глядя на свою жертву, высокую, огромную, украшенную гирляндами огней. Их свет затмевал сверкание звезд, рассыпанных по черному занавесу неба позади корабля.

— Две минуты пятнадцать секунд.

Курт щелкнул кнопкой секундомера.

Как всегда, во время ожидания, пока торпеды шли к цели, Курта охватили сожаления. Пуску предшествовали только лихорадка преследования и возбуждение охоты, но сейчас он думал о храбрых людях, братьях-мореходах, которых он обрекал на смерть в холодных, темных и безжалостных водах.

Секунды тянулись. Ему приходилось сверяться со светящимся циферблатом секундомера, чтобы убедиться, что торпеды не затонули и не прошли мимо цели.

Послышался сильнейший резкий звук — хотя Курт ждал его, он все равно заставил его вздрогнуть — и капитан увидел, как рядом с махиной крейсера поднялся жемчужный фонтан брызг, засиявший в свете звезд и палубных огней красивым радужным блеском.

— Первая торпеда цель поразила! — донесся из переговорной трубы торжествующий крик Хорстхаузена, и мгновенно последовал новый всплеск громоподобного рева, словно в море обрушилась гора.

— Вторая торпеда цель поразила!

Две высокие светящиеся колонны водяных брызг еще висели в воздухе, а в темное небо рядом с ними уже взметнулась третья.

— Третья торпеда цель поразила!

Покуда Курт продолжал смотреть, столбы брызг смешались друг с другом, осели, и их отнесло ветром, а большой корабль — казалось, невредимый — продолжал плыть.

— Преследуемый корабль теряет скорость! — возбужденно прокричал Хорстхаузен. — Он меняет курс, встает правым бортом!

Обреченный корабль начал широкий бесцельный поворот по ветру. Необходимости стрелять из кормовых аппаратов нет.

— Лейтенант Хорстхаузен, на мостик! — распорядился Курт в переговорную трубу. Это награда за прекрасно выполненную работу. Он знал, до чего подробно лейтенант будет потом описывать другим офицерам, как тонул крейсер. Воспоминания о победе помогут им преодолеть долгие дни и ночи лишений и трудностей, ожидающие впереди.

Хорстхаузен выбрался из люка и стоял плечом к плечу с капитаном, вглядываясь в громаду жертвы.

— Остановился! — крикнул он.

Английский корабль стоял в море неподвижно, как скала.

— Подойдем ближе, — решил Курт и передал приказ рулевому.

U-32 медленно пошла вперед, раздвигая пенные волны; из воды высовывалась только башня; расстояние сокращалось медленно и осторожно. Расчеты еще должны были оставаться у орудий крейсера, и хватило бы одного удачного выстрела, чтобы пробить тонкую обшивку подводной лодки.

— Слушай! — резко приказал Курт, поворачивая голову, чтобы уловить звуки, слабо пробивающиеся сквозь шум волн.

— Я ничего не слышу.

— Стоп машина! — приказал Курт, и дрожь и гул дизелей прекратились. Теперь они могли слышать яснее.