Григорий Славин - Имею право сходить налево

– Ну что вы, – огорчилась она. – Наш отель бережет свое реноме. Он не с проституткой. Он с горничной.

– А не могли бы вы пропустить нас к нему? – как всегда не вовремя, вмешался Гриша. – Мы его друзья.

– Простите, – понизила голос администратор, – здесь не публичный дом, а наши горничные не голодают.

– Вы нас не поняли, – сказал Антоныч, поправляя ковер на плече. – Мы имели в виду, что наш друг не знает, что мы приехали. А необходимо ему срочно об этом сообщить.

– Я же не курьер, – возразила администратор.

– Разумеется, – сказал я, кладя на стойку пару сотен.

Они исчезли так стремительно, что я тут же поставил под вопрос заявление о сытости персонала в этой гостинице.

– И что мне ему сказать?

– Скажите, – Антоныч виновато улыбнулся, – что Антоныч признается в том, что спал с Верой Николаевной. Пусть он простит.

– Вера Николаевна жена вашего друга?

– Нет, Вера Николаевна жена другого человека, – сказал я.

– Понятно, – подумав и поджав блестящие малиновые губы, ответила администратор. Поднявшись, она еще раз неубедительно произнесла «понятно» и направилась вверх по лестнице. Когда она ступала по ступеням, зад ее весом в центнер ездил вправо и влево, так что я даже встревожился, не завалит ли он ее, в конце концов, на бок.

– «Занос один метр», – пробормотал Гриша.

Оказывается, мы смотрели в одну сторону.

Через пару минут она стала спускаться вниз.

– Ну, как наши дела? – дружелюбно поинтересовался Антоныч.

– Наш клиент сказал следующее: «Я ждал, пусть теперь он подождет», – честно отработав таким образом двести рублей, она опустилась на стул, и я услышал жалобный скрип, близкий к треску.

– Дважды он пил «Камю»… – начал считать Гриша. Загнув пальцы, он повернулся к администратору. – Он что-нибудь заказывал в номер?

– «Хеннесси» и порезанный лимон, – отчиталась она, заполняя какие-то бумаги и не отрывая от них глаз. – А что?

– Ничего, только теперь его ждать придется до утра, наверное.

– Ну да, – согласилась она. – Пока выпьют…

– Да выпьют-то они быстро, – раздосадованно перебил Антоныч. – Быть может, вы нас все-таки проводите к нему?

– А если вы его убить хотите?

– И для этого завязали такую долгую беседу с вами? – хмыкнул Гриша.

Я вынул двести рублей.

– Вас трое, – напомнила администратор.

Вывернув кошелек, я посмотрел на Антоныча.

– Как хотите, а у меня рубли закончились.

– Мы и доллары принимаем, – послышалось за стойкой.

– Сейчас я яснее, чем когда-либо, вижу, что вы здесь не голодаете, – озлобленно выдавил Антоныч, выкладывая десятку.

Через минуту мы стояли перед дверью и слушали инструкции. Они содержали следующее: если мы начнем ломать дверь, мы познакомимся с милицией; если устроим беспорядок иного характера, мы познакомимся с милицией; если через полчаса не выйдем, мы познакомимся с милицией; если возжелаем горничную, то нам следует учесть, что ее услуги составляют сто долларов в час с одного клиента.

– Горничные – это девушки, производящие уборку в номерах? – уточнил сразу после инструктажа Антоныч. – Я что-то совсем запутался.

– Полчаса, – администратор посмотрела на наручные часы и, шлифанув задом стенку, исчезла.

– Интересно, – произнес Антоныч, – как при таком «дано» решить задачу вывода взбесившегося Герасима?

Я постучал в дверь.

– Какого черта опять? – услышал я голос Геры.

– Гера, это мы, – громко сказал Гриша. – Открой, пожалуйста.

– Зачем мне вам открывать? Я же враль! Вы Антоныча держитесь.

– Не будь ребенком! – рассердился Антоныч.

Секунд через пять или шесть послышалось клацанье дверного замка.

Гера встретил нас в брюках. Это все, что на нем было. Он издевательски отошел в сторону, поклонился и не менее издевательским жестом руки пригласил нас внутрь.

– Клоун, – тихо обронил Антоныч, заходя.

В номере сидела на самом деле горничная. Серое платьице до колена, белый фартучек. На голове белый кокошник. Держа в руке рюмку, она рассматривала нас без тревоги. Туфли ее стояли под креслом, потому что в кресло она забралась с ногами. По взгляду ее можно было судить о том, что она уже хорошенько поддала и что ей такое времяпровождение очень нравится. И что, если к компании добавится еще несколько ребят, она не против. И еще – что ее ломом отсюда не выгонишь. Но ломом, опять же, нельзя. Потому что знакомиться с милицией у нас нет ни малейшего желания. Если мы предстанем перед дежурной службой РОВД еще раз, нас точно возьмут на карандаш.

– Ты в курсе, что пить с прислугой – моветон? – поинтересовался я. – А трахать прислугу – это вообще названия не имеет.

– Это не прислуга. Это рабыня любви. И мы еще не трахались. Но скоро будем. А поэтому говорите, что вам нужно, и проваливайте.

– Значит, еще ничего не было? Вот и славненько, – произнес Антоныч медовым тоном. – Тогда, быть может, поедем обратно в больницу?

Я посмотрел на девушку. В ее глазах затрепыхалось недоумение.

– Все хорошо, Гера, – кашлянув, добавил Гриша. – Ты, главное, не волнуйся.

– Какого черта? – вскипел Гера. – Если хотите, бахните по рюмке и езжайте обратно. Я занят!

Схватив нож, он стал нервно резать второй лимон.

– Гера, положи нож, – ласково попросил я.

Девочка занервничала.

– Мальчики, вы кто?

– Вы, главное, не делайте сейчас резких движений, – тихо попросил Антоныч.

Гера оставил лимон в покое и обвел нас взглядом.

– Вы что, накурились?..

– Гера хочет покурить, – сказал мне Антоныч.

Я вынул пачку, открыл и осторожно подошел к Гере.

– Гера, пожалуйста, возьми сигаретку. Только одну.

Девочка начала втискивать ступни в туфли. Антоныч повернулся к ней и приказал жестом не шевелиться. Я впервые в жизни увидел, как пьяная женщина трезвеет на глазах.

– Идите к черту отсюда! – взревел Гера. – Что за антре вы тут устраиваете?!

– Поедем в больницу, Гера, – попросил Гриша. – Там хорошо. Тетя Даша оставила тебе леденец с ужина.

– Господи, вы кто, ребята? – охрипшим голосом прошептала горничная, чей человеко-час равнялся ста долларам.

– Я главврач психиатрической больницы, – тихо представился Антоныч. – Гера нас сегодня заставил поволноваться. Взял без спросу костюм логопеда вместе с бумажником и ушел погулять.

Гера нервничает, но весь запас бранных слов он уже исчерпал. Гера убежденный чистослов. Произносить вслух мат он считает уделом скобарей. Он показал девушке на нас ножом и покрутил пальцем у виска.

– Не волнуйтесь, – сказал я девушке. – Это нормально. Только сразу не уходите, чтобы он не нервничал.

– А он говорил, что бизнесмен… – пробормотала она, и губы ее дрожали.

– Бизнесмен? Так и сказал? – поджав губы, Гриша рассмеялся. Потом резко остановился и повернулся к Гере. – Мы и бизнесмен, и космонавт, и селекционер известный… Нехорошо, Гера. Ушел, а мы волнуйся. Сколько раз мы тебя за последние полгода искали?