Желтый бес.

Грязно-рыжий верблюд высокомерно шагает по песку. Нижняя губа презрительно оттопырена, жирная капля зеленой слюны с трудом отрывается от челюсти и мучительно медленно тянется к земле. Антон погружен в невеселые мысли и совсем не замечает, что творится вокруг. Мимо проходит группка туристов. Женщина ведет ребенка за руку, мальчишка хнычет и просится на руки. Он устал, ему жарко и хочется пить. Мамаша уговаривает потерпеть и упрямо тащит малыша за собой. Она, как и все сильно умные, считает, что побывать в Египте и не увидеть пирамид – это преступление. Вроде плевка на портрет Джоконды. Пацану обшарпанные пирамиды по барабану. Блуждающие мысли ищут выхода … и находят. Мальчишка замечает верблюда с пассажиром. Горбатая тварь сомнамбулически равнодушна к окружающим. Это задевает! Пацан вырывается из слабых рук мамаши. Поднимая клубочки пыли, бежит навстречу. Останавливается перед верблюдом. В эту минуту мама бросается следом, выкрикивая на бегу что-то вроде – спасите, помогите, чудовище проглотит малыша! Малой понимает, что свободы осталось с гулькин нос. Через считанные секунды озабоченная безопасностью мамаша сожмет его железной хваткой и снова потащит к дурацким пирамидам. Действовать необходимо максимально быстро!

Пацан встает на пути верблюда. Детская грудь раздувается до предела, отпущенного природой, воздух наполняет легкие и … раздается истошный визг, от которого режет уши и во рту появляется неприятный привкус. Антон аж подпрыгивает в седле, суматошно машет руками. Чтобы не выпасть, рефлекторно сдавливает бока верблюда ногами, каблуки с силой бьют по ребрам. Гадкий мальчик продолжает визжать. Лицо багровеет, глаза выпучиваются, руки в стороны – не ребенок, а нечистая сила! Детский крик словно пробуждает весь Город Мертвых. Сотни людей – туристы, гиды, продавцы сувениров и погонщики верблюдов оборачиваются на вопль. Никто не понимает, в чем дело. Не понял и верблюд … Горбатая скотина пугается так, что подпрыгивает на всех четырех ногах, словно кошка. Короткий повод вырывается из рук мальчишки, раздается короткий свист. Плетеный ремешок хлещет Антона по лицу, обжигающий удар заставляет откинуться в седле, на месте удара вспухает багровый след. Едкий пот усиливает боль еще больше. В панике Антон еще сильнее колотит пятками верблюжьи бока. «Корабль пустыни» издает короткий рев, похожий гудок парохода и бросается прочь от страшных людей. Широкие, как суповые тарелки, стопы отшвыривают килограммы песка, превращая их в пылевые облака. Визг гадкого мальчика обрывается на самой высокой ноте – внушительная горсть песка затыкает детский ротик, словно тряпочный кляп. Сбесившийся от страха верблюд несется, не разбирая дороги. Люди с криками шарахаются. Хозяин скотины что-то там кричит, но обезумевшее животное уже не фиксирует сигналы извне. Оно погружено в ужас, инстинкт самосохранения приказывает бежать, бежать, бежать …

Антона нещадно трясет и подбрасывает в седле. Чтобы не упасть, он вынужден держаться за горб. Мягкий мешок жира податливо качается и совсем не кажется надежной опорой. Антон обнимает вонючий горб, прижимается к нему всем телом. В мозгу бьется мысль – только бы не упасть! Любому горожанину, которому приходилось сидеть в седле, знакомо чувство страха. Оно охватывает всякого, кто впервые садится верхом. Лошадь, до этого казавшаяся смирным и ласковым животным, вдруг становится диким зверем, которое только и думает о том, чтобы скинуть седока коварным толчком. Все видели репортажи с родео, где свирепые быки сбрасывают на землю ковбоев. Топчут, на рога поддевают. А совсем дикие мустанги еще и кусаются. Ужас! Вот не помню, есть у них рога? Разумеется, умом мы понимаем, что не станет лошадь так делать. Это мы, люди, злые, а не животные. Но ведь мы судим о других по себе. Вот нам и кажется, что лошадка поступит с нами так же, как мы, оказавшись на ее месте. На самом деле и лошадь, и верблюд очень добрые животные, просто погладить по теплому боку – и уже приятно. Словно чуть-чуть добавилось здоровья. Жители пустыни даже возлюбленных сравнивают с верблюдом. Это считается изысканным комплиментом, высшей похвалой. Невезучему Антону не до возвышенных чувств. Сумасшедший верблюд несется вскачь нервной иноходью неизвестно куда, жесткое седло немилосердно отбивает задницу, передок регулярно щемит так, что искры сыпятся из глаз, встречный ветер несет песок и верблюжьи слюни прямо в лицо. Антон только один раз на мгновение открывает глаза – земля далеко внизу, мелькает быстро-быстро, будто едешь в скором поезде … Если выпасть из седла, употеешь кувыркаться. От ужаса Антон зажмуривается еще сильнее, пальцы буквально впиваются в мягкую шкуру.

Безумная скачка по пустыне продолжалась долго. Верблюд оказался выносливым. Постепенно животное успокоилось, бег замедлился и сумасшедшие скачки переходят в иноходь. Тряска уменьшилась, но немного. Походка верблюда такова, что седока всегда подбрасывает в седле. При ходьбе это монотонное раскачивание, на скачках – прыжки и надо иметь прямо таки чугунную ж… пу, чтобы выдержать свирепую тряску. Бывший учитель истории Антон Лыткин таким качеством пятой точки не обладал. Находясь в полубессознательном состоянии, он думал только о том, чтобы не свалиться на землю. Седалище скоро онемело и толчки верблюжьей спины отдавались тонким звоном колокольчиков в ушах. Однако через некоторое время боль напомнила о себе. Ломота поднялась вдоль позвоночника к шее, поясницу начало простреливать с такой силой, словно в пупок вонзают раскаленный железный прут. Стремян на седле не оказалось, что бы хоть встать и выпрямиться. Да и вообще так называемое «седло» было всего-навсего вчетверо сложенной кошмой. Очень скоро боль стала невыносимой. Верблюд давно уже просто брел по пустыне, даже и не думая бежать. Он устал, с вывернутых губ обильно стекает пена, тяжелое дыхание раздувает бока. Не в силах более терпеть боль Антон осторожно перемещается вбок. Пальцы разжимаются, руки сползают ниже по горбу. Правая нога висит, не касаясь пяткой верблюжьего бока. В таком положении легче переносить боль, но долго не провисишь. Антон попробовал устроиться поудобнее, завозился. Хитрый верблюд почувствовал, что наездник устали и сидит … ну, некрепко – шкуру на горбу не сжимает, пятки в бока не упираются. Собрав последние силы, животное внезапно начинает подбрасывать зад в манере необъезженного быка. Ослабевший Антон пробкой вылетает из седла. Пролетев по короткой дуге, Лыткин шлепается на песок, как куль с овсом. От удара в глазах белый свет меркнет, останавливается дыхание и душа на мгновение выходит из тела, оглядывается в недоумении и ныряет обратно …