Желтый бес.

С кряхтеньем, будто древний старик, Антон встает с постели из костей и черепов. Все тело болит, спина ноет, на затылке тупо ломит громадная шишка. В подземелье странная духота, дышишь полной грудью, но воздуха все равно не хватает. Так бывает, когда содержание кислорода сильно упало. Антон взглянул наверх. Пролом не виден в темноте и это странно, ведь уже утро. По всему телу выступил пот. Лицо, спина и грудь покрылись маленькими капельками влаги. Мышцы словно наливаются холодной водой, голова тяжелеет. Хочется прилечь и закрыть глаза. «Я умираю от недостатка воздуха, - понял Антон. – Куда-то пропал весь кислород. Этого не может быть … если только вход в пещеру не замурован». Наощупь нашел факел, зажег. Пламя было почему-то не оранжево-желтым, а розовым. На самом деле цвет огня не изменился, это его чувства врут. Угловатые тени метнулись по стенам, вытянулись по полу черными иглами сталагмиты. Антон поднял руку с факелом, взглянул вверх. Пролом действительно заделан камнями и даже вымазан глиной снаружи, видны подтеки. Последнее удивило сильнее всего, ведь вокруг пустыня. Видно, кому-то очень сильно хотелось навсегда оставить его здесь. Интересно … Антон вспомнил странные обстоятельства смерти Сергея, своего напарника на раскопках. Рассказ Науменко выглядел правдоподобно, но он мог и соврать, не проверишь ведь. «Ерунда какая-то. Чем и кому я мог так помешать»? – подумал он и еще раз взглянул на замурованный пролом. И не лень было?

Изготовил факелов столько, сколько мог унести. Дурно пахнущая охапка костей перевязана кожаным ремешком, что на удивление хорошо сохранился на одном из трупов. От тяжести в голове трудно стоять, хочется лечь на пол, закрыть глаза и хоть минуточку полежать. Но если поддаться слабости, уже не встанешь. Идти трудно. Сталагмиты торчат из пола, словно ведьмины пальцы, черные тени тянутся следом клочьями мрака. Постепенно пещера сужается и вот Антон стоит у выхода. Или входа? Мысли путаются, думать физически тяжело. Обратной дороги нет и Антон идет прямо. Ничего сверхъестественного не происходит. Он попадает в достаточно узкую нору явно искусственного происхождения. Это понятно, если взглянуть на потолок. Трещины в породе заделаны смесью песка и глины, хорошо видны следы обработки камня. Очень похоже, что древние строители использовали буры или отбойные молотки. Антон смутно удивился – откуда такое? Нет, ему кажется. Глюки от недостатка воздуха. Проход постепенно опускается. Факелы горят плохо, быстро гаснут. Очень скоро остался один, последний. Чадное пламя стоит ровно, не отклоняется. Это значит, что никакого движения воздуха нет. Прошлый раз показалось, наверно. «Ну вот, и никто не узнает, где могилка моя, - подумал Антон, - точно, как в старинной песне». Почудилось, что дышать стало легче. « Вот, уже копыта отбрасываю. Сейчас появится свет, выйдут из ниоткуда давно умершие родственники и скажут – с прибытием, дорогой! Я почувствую легкость необыкновенную и …» Вместо родственников навстречу, откуда ни возьмись, выскочил округлый булыжник и Антон так вделался лбом, что искры из глаз посыпались. Падает на колени и несколько секунд соображает, что же это такое случилось. Догорающий факел валяется на полу, в последних отблесках видно, что камень торчит из потолка наподобие громадного фурункула. Строго говоря, это растущий сталактит, а не камень, но Антону все равно. Взгляд медленно опускается, останавливается на завале, что наглухо закупорил проход впереди. Все, идти больше некуда. Через пару минут, а то и раньше, факел потухнет и Антон окажется в полной темноте на глубине хрен знает сколько метров. Ну что – зашибись, мать вашу! Антон брякается задницей на пол, затылок больно прикладывается к стене. Антону все равно, он тупо глядит на тускнеющий факел, взгляд бездумно переползает в сторону, еще … В двух шагах от завала в стене узкая щель. В душной атмосфере подземелья любое движение воздуха или изменение температуры чувствуется сразу. Антону кажется, что из щели веет прохладой. Бред конечно, но терять ему нечего и Антон ползет на четвереньках к расщелине. По мере приближения ощущение свежести становится вроде как сильнее.

Левая рука подворачивается на камне, Антон обессиленно тычется лицом в пол. Осколки базальта и мелкие куски кремня режут лицо, в переносице взрывается боль и струйки крови текут по губам. Однако дышать на полу гораздо легче! Антон несколько раз глубоко вдыхает, захлебываясь собственной кровью. В голове проясняется и он физически чувствует, как жизнь возвращается. Словно розыскной пес, идущий по следу, Антон на карачках подбирается расщелине. Здесь, вблизи, явно чувствуется прохладный воздух с поверхности земли. Антон несколько минут лежит, наслаждаясь тем, что можно просто дышать. Факел гаснет, наступает полная темнота. В абсолютной тьме и тишине можно ориентироваться только по запахам. За спиной смрад горелых костей и удушье, впереди свежий воздух и жизнь. Расщелина невелика, приходится идти полусогнутым. Через несколько шагов она заканчивается тупиком, потолок исчезает и Антон каким-то чутьем понимает – надо карабкаться вверх. Стены узкого колодца испещрены трещинами и сколами. Каменная труба идет по наклонной вверх, подниматься хоть и трудно, но возможно. Только вот думать о том, что сорвешься, категорически не рекомендуется! Передвигаясь в полной темноте, Антон заметил странную особенность – незаметно для себя он получил способность определять расстояние и размеры предметов по звуку. Если проход поворачивал, то он знал об этом заранее и не тыкался разбитым носом в стену. Когда на пути появлялся камень, он «видел» его и даже знал, велик или мал. Получается эффект эхолокации. Такое свойство чрезвычайно развито у летучих мышей, их слабые глаза скорее служат украшением «страшнючей» мордочки, чем органом чувств. Самое главное, в норе достаточно воздуха. Прохладный поток струится сверху. Наручные часы Антон давно разбил, но похоже, что наверху ночь, иначе откуда взяться освежающему потоку кислорода? Это навело на мысль, что днем такой «халявы» не будет, нагретый солнцем воздух начнет подниматься вверх и в подземелье опять будет нечем дышать.

«Шевели задницей, искатель сокровищ несчастный, - зло подумал Антон. – Иначе тоже отправишься в потусторонний мир, а твоя требуха будет сохнуть на сквознячке». Но прошло не меньше часа, прежде чем Антон увидел слабый свет впереди. Бледное пятно медленно приближалось и наконец превратилось в плетеную из прутьев крышку. Сквозь щели пробивается ослепительный, после абсолютной тьмы, свет. Обостренный слух ловит далекие шумы, но определить характер звуков не удается. В любом случае, это далеко, так что опасаться нечего. Антон осторожно пробует рукой. В щели сыпется песок, рассохшиеся прутья тихо скрипят. Крышка не поддается и тогда Антон, которому до смерти надоело торчать в земле, как червяку позорному, кулаком вышибает плетеную затычку. Крышка пробкой улетает к невысокому потолку, Антон хватается за края ямы и рывком поднимается на поверхность. При первом же взгляде понятно, что он по-прежнему под землей, но уже у самой поверхности. Это участок пещеры переделан под чулан или склад, как больше нравится. Вокруг ящики, бочки, пластиковые емкости для воды. Ему, кстати, очень повезло, что крышка не заставлена чем нибудь тяжелым. После долгого ползанья на брюхе по внутренностям земли сил осталось немного. Снаружи тихо. Глаза, привыкшие к полной тьме, отлично видят в сумраке. Вообще-то, в чулане темно, но Антону кажется, что это светлый сумрак. Убедившись, что дверь заперта на внешний замок, Антон присаживается на длинный зеленый ящик. Несколько минут наслаждается осознанием того, что выбрался из могилы, что много свежего воздуха. И что прохладно и пыль, которой здесь немало, тоже вроде как свежестью пахнет. И вообще … Антон проснулся от того, что спина занемела на жестком дереве. Крышка ящика для прочности оснащена поперечинами, одна давит на лопатки, вторая упирается прямо в задницу. С кряхтеньем, будто старый дед с печки, Антон сползает с ящика на пол. На утоптанной земле намного мягче, чем на деревяшке. В пещере по-прежнему тихо, из-за перегородки не доносится ни звука. Спать более не хотелось и Антон решил обследовать чулан. Ничего интересного не обнаружил, если не считать несколько пластиковых емкостей с водой. Не смотря на мучившую жажду, пить не решился. Вода пахла чем-то искусственным и механическим, словно в ней долгие часы вымачивали пластмассу. В ящиках аккуратно сложены в стопки целлофановые пакеты. Судя по размерам коробок, в каждой по несколько тысяч. « Интересно, кому могло понадобиться столько целлофана в пустыне? – подозрительно подумал Антон. – Уж не тем ли самым ребятам, за которыми охотились жандармы»? Больше ничего в каморке не было. Антон уселся на свой ящик, некоторое время бездумно смотрел на черную дыру в полу – крышку он так на место и не вернул. Снова ощутил слабость, решил полежать. Нога неловко цепляется за край, щиколотку пронзает боль. Нечто твердое ткнулось острым углом прямо в косточку. Антон чертыхнулся, лапнул больное место. Пальцы ощутили прохладную сталь. Что-то знакомое показалось в железной штучке, что притаилась на боку ящика. Антон посмотрел внимательнее – да это стандартная защелка на оружейном ящике! Видел такие в армии. Невысокий, крикливый прапорщик заставлял таскать тяжелые коробки из угла в угол. Именно так казалось тогда только что призванному служить Антону Лыткину.