Загадочные цифры

Ли Цзянь молча смотрел на него, в углах рта играла презрительная улыбка. Про себя он ду­мал: «Не вывернешься». Он уже разгадал, о чем думает этот хитрый тип, и хотя тот изо всех сил старался казаться спокойным, от взгляда Ли Цзяня не ускользнуло его внутреннее волнение. Старичок не без труда надел очки — руки у него слегка дрожали.

Ли Цзянь вернулся к столу, сел, постучал красным карандашом.

— Надумали?

— Товарищ, я уже говорил вам, что мои арест — сплошное недоразумение! —- Старичок, бросив на Ли Цзяня быстрый взгляд, серьезно сказал:—Я профессор, я понимаю политику, я верю, что правительство не может несправед­ливо обойтись с хорошим человеком.

— Значит, чистосердечно признаетесь! — стро­го сказал Ли Цзянь.

— Да, да Г—старичок напряг все силы, чтобы напустить на себя искренний вид.— Я правдивый человек и более всего ненавижу лицемерие. Я всегда был человеком, всегда работал, мое стрем­ление — воспитывать из студентов полезных стране людей. Есть люди, которые подтвердят...

В это время хлынул дождь. Порыв ветра во­рвался в комнату. Ли Цзянь подошел к окну, за­крыл его и, обернувшись, неожиданно спросил:

— Хайкс мог бы подтвердить?

Лицо Фан Чжун-мииа мгновенно побледнело,, от его спокойствия не осталось и следа, он начал шарить по карманам, наконец вытащил носовой платок, вытер им лоб. Потом, немного придви­нувшись вместе со стулом вперед, дрожащим го­лосом спросил:

— Что вы сказали?

— Нечего притворяться, «номер двести де­вять»! Быть может, помочь вам покопаться в па­мяти?

Ли Цзянь видел, что первый выпущенный за­ряд попал точно в цель; он почувствовал удов­летворение. Вначале он и не подозревал, что Фан Чжун-мин имеет отношение к исчезновению чертежа № 407, потом, напав на след старичка, сидевшего в парке на скамейке вместе с Ши Сю-чжу, и выяснив, что агент «№ 3», Фэн Ся, была j отравлена им, Ли Цзявь взялся за эту нить ] и установил, что Фан Чжун-мин является глава- ] рем шайки. Поэтому он и был быстро арестован. ]

Внимательно наблюдая за преступником, ЛиЦзянь достал из папки пожелтевшую фотогра­фию. Фан Чжун-мин с одного взгляда узнал эту фотографию времен его молодости — вместе с Хайксом он стоит в парке Линкольна, в Нью-Йорке, смотрит куда-то вдаль задумчиво и реши­тельно. Он понял — битва проиграна. Он опустил голову.

— Что мне сказать? Что мне сказать? Я нена­вижу себя! — Он заплакал.— Я ненавижу себя! Молодость моя прошла впустую. Народ, быть мо­жет, простит меня, но я себе этого не прощу ни­когда! Вы знаете…

И он подробно рассказал о своем прошлом. Он начал издалека — от деда, торговавшего солью, до отца, державшего ломбард,— обо всем этом говорил ярко и образно. Он сознался, что еще в 1927 году, когда учился в Америке, у него за­вязались сношения с американскими разведыва­тельными органами, он получил кличку «№ 209»; в 1933 году он вернулся на родину и с тех пор постоянно посылал информацию своим хо­зяевам. В 1946 году его однокашник и коллега Хайкс под видом дипломата приехал в Чунцин... Он говорил подробно, не упуская ни одной ме­лочи, он не забыл даже о платье, отделанном драгоценными камнями, которое позднее прислал, Хайкс его дочери, выходившей замуж. Своим признанием он надеялся заслужить прощение.

Стенографистка исписала листов сто бумаги. Темнело, дождь давно перестал.

Фан Чжун-мин взял стакан, отхлебнул глоток воды. В горле першило, он сделал еще глоток,, потом продолжал:

— Все это в прошлом, словно какой-то сон. Если бы не освобождение страны, то неизвестно, сколько бы я совершил еще преступлений! Ком­мунистическая партия спасла меня. Свалив это бремя, я чувствую себя намного легче! Вспоми­нать прошлое страшно...

Глаза у него опять стали влажными. Опустив голову, он бросил на Ли Цзяня выжидательный взгляд — какое впечатление произвело на него признание, но он увидел на лице Ли Цзяня раз­думье и твердую решимость.

Ли Цзянь открыл портсигар, вынул сигарету,, чиркнул спичкой, закурил. Он внимательно слу­шал преступника, наблюдая за его психологиче­скими маневрами. На листе бумаги он время от времени делал красным карандашом какие-то по­метки. Вслушиваясь в признания шпиона, он ана­лизировал ход его мыслей. Что из сказанного им — правда, что — ложь, что он скрывает? Он знал, что шпион в то же самое время пытается угадать его мысли. Преступник может пытаться обмануть тебя, выдав второстепенное за главное, а о главном сказать вскользь. Слушая последние Фразы Фан Чжун-мина, Ли Цзянь был совершенно Уверен, что тот деланно искренними фразами хочет смягчить свои преступления.

— Это все, что вы хотели сказать? — сурово спросил Ли Цзянь.

— Да,— голос Фан Чжун-мина был едва слы­шен.

— А о чертеже номер четыреста семь?

— Что? О чем вы говорите?

— Фан Чжун-мин, хватит притворяться! — Ли Цзянь быстро протянул руку и взял белую трость Фан Чжун-мина, стоявшую у стола. Фан Чжун-мин вскочил, но Ли Цзянь уже отвинтил нижнюю часть трости и вынул из нее свернутую в тру­бочку бумагу. Это был чертеж № 407.

Фан Чжун-мин, схватившись за голову, сидел с растерянным видом, в глазах его застыли от­чаяние и страх. Ему казалось, что порыв ветра поднял его высоко в воздух и вот-вот бросит на камни. Откуда-то до него донесся строгий голос Ли Цзяня:

— Увести его!

Перевод А. Тишкова

Стояла бурная темная ночь. Горные пики, упи­равшиеся вершинами в тучи, словно раскалыва­лись от страшных ударов грома; ветер как будто пытался смести с лица земли густые леса. Под беспрерывными вспышками молний широкая Далунцзян несла во тьму седые гребни темных волн. Косые струи дождя сливались с вздымающейся поверхностью реки. Словно великан, упершийся могучими плечами в оба берега, над рекой воз­вышался железный мост. Шоссе, огибая подошву горы Туинъяй, выходило к мосту и уходило даль­ше на юго-восток, к государственной границе.

При свете молний мост отливал холодным ме­таллическим блеском. В это время с северной стороны, неподалеку от моста, появилась белая лодка. Двое бойцов, находившихся в лодке, с тру­дом гребли против течения. Волны швыряли лод­ку то вверх, то вниз, вода потоками обрушива­лась на людей.

Эти два воина — заместитель командира отде­ления Сун Гуан и старый солдат Чжу Жэнь-Цзе — были из войск госбезопасности, раскварти­рованных в районе моста через Далунцзян. Они стояли в дозоре на берегу реки с полуночи. Первый час прошел спокойно, но в начале второго от дозорных, стоявших выше по течению реки„ был получен сигнал, что плывет какой-то стран­ный предмет. Как только разразилась гроза, эти дозоры были высланы для борьбы с зато­рами, которые образовались на реке от повален­ных бурей деревьев. Однако все бойцы понимали, что их задача не ограничивается лишь борьбой с заторами. Они не раз принимали участие в поимке шпионов и диверсантов, постоянно засылавшихся чанкайшистской кликой и поку­шавшихся на этот мост, имеющий важное стра­тегическое значение. Вот почему Сун Гуан и Чжу Жэнь-цзе, получив сигнал товарищей, немедленно 1сели в лодку и стали внимательно следить за рекой.