Мария Камардина - Леди и вор [СИ]

— Не говорите мне о нем, — профессор Уэйтли раздраженно поморщился. — Как зовут вашего отца, джентльмены?

— Реджинальд Грей, сэр. Последние двенадцать лет он известен под этим именем.

Профессор сдавленно охнул, побледнел и покачнулся, словно названное имя привело его в ужас. Гэбриэл успел подхватить его под руку.

— Сэр, что с вами? Вам плохо?

— Грей, ну конечно, — пробормотал профессор, вглядываясь в лицо Уильяма. — А я-то никак не мог понять, на кого ты похож! Боже всемилостивый, я так надеялся, что… Заходите, мальчики, заходите же!

Квартира профессора была небольшой, а громадные, до потолка, книжные шкафы во всех комнатах делали ее еще меньше. Гостиная, куда их привели, оказалась неожиданно светлой — два окошка выходили на солнечную сторону и выделяли помещение, подсвечивая витающую в воздухе книжную пыль, легкие белые занавески колыхались от ветерка, приносившего в дом запахи из ближайшей булочной. Обстановка в целом самая обычная за одним исключением. Десятки механических птиц стояли на полках и на подоконнике, поблескивая металлом перьев, поворачивая головки, раскрывая крошечные клювики. Некоторые свешивались с потолка на тонких цепочках — их крылья мерно двигались, и комнату наполняли легкий звон и шелест. Уиллу хотелось задать множество вопросов, но он сдерживался — профессор и так впустил их с трудом, не хватало все испортить.

У одного окна стоял большой письменный стол, на котором царил образцовый порядок — аккуратная стопка бумаги, перья, карандаши и чернильницы словно готовились к параду. Возле второго окна расположился узкий диванчик, обитый зеленой тканью — профессор жестом предложил гостям устраиваться, а сам сел напротив в кресло-качалку. Элессар по-собачьи улегся у ног Уильяма, переводя хищный взгляд с одной птички на другую. Мальчик опасался, что профессор будет возражать против кота, но тот словно бы не обратил на зверя внимания.

— Вы очень похожи на отца, юноша, — повторил он, обращаясь к Уильяму. — При дневном свете не возникает ни малейших сомнений, чей вы сын. А у вас, — профессор взглянул на Гэбриэла, — его глаза, да-да, он вот так же щурился, когда был чем-то недоволен… Однако я должен проверить. Вашу руку, будьте любезны.

На ладони старика как по волшебству появился небольшой, с грецкий орех, кристалл дымчато-серого цвета. Братья переглянулись, Гэбриэл первым протянул руку и коснулся кристалла. Мгновение — и тот вспыхнул пронзительно-алым.

— Родная кровь, — со значением произнес профессор. — Ее не проведешь… Теперь вы.

Процедура повторилась. Уильяма кристалл тоже признал, и профессор заулыбался, словно до последнего момента не до конца верил.

— Ваш отец был моим хорошим другом, — пояснил он, убирая кристалл в маленький бархатный мешочек. — И я бы не хотел говорить о его секретах с посторонними… Итак, о каком письме шла речь?

Гэбриэл протянул профессору свернутые бумаги, и тот углубился в чтение. Лорд Элессар знал, кого рекомендовать — профессору Уэйтли явно не нужны были словари. Дочитав, он устремил задумчивый взгляд в пространство.

— Я никогда не предполагал, что Реджинальд может связаться с этими… Он всегда считал Орден организацией агрессивных идиотов. Простите, джентльмены. Вы разумеется, ничего не слышали об Ордене Белого гребня?

Братья переглянулись и покачали головами. Профессор устало кивнул и откинулся на спинку кресла.

— Десять лет назад, примерно за неделю до своего исчезновения, ваш отец явился ко мне с просьбой. Он привез документы — записи, дневники, путевые заметки… Сказал, что собранные им сведения могут быть опасны, если попадут не в те руки. Руки лорда Элессара он считал особенно ненадежными. Впрочем, прошло уже десять лет, и я могу с чистой совестью передать документы вам, прямым наследникам.

Он поднялся и подошел к шкафу. Уильям не видел, что именно сделал профессор, но сундучок, который появился на чайном столике спустя пару минут, точно не поместился бы на книжной полке. Гэбриэл осторожно приподнял крышку — Уильям успел заметить стопку пожелтевших от времени бумаг.

— Берите, — профессор махнул рукой. — Редж упоминал, что в этом сундуке хранится труд всей его жизни. Я бы не хотел, чтобы его усилия пропали даром. Возможно, эти записи также помогут пролить свет на тайну его исчезновения.

— Что это? — уточнил Уильям, глядя, как Гэбриэл перебирает бумаги.

— Ваш отец, мой юный друг, был историком, — негромко проговорил профессор. — Особенно его волновал вопрос о происхождении драконов, их появлении в мире людей. Он был уверен, что сумеет найти путь обратно, говорил о неком легендарном артефакте, который может открывать проход…

— Зачем? — удивился Уильям. Профессор пожевал губами и покосился на Гэбриэла.

— Вы знаете, мой мальчик, кому принадлежит этот мир? — Уилл непонимающе покачал головой, и профессор усмехнулся. — Людям. Полностью и безоговорочно. Драконы обладают властью и магией, но их слишком мало.

— В Академии большинство студентов — люди, — проговорил Уильям.

— Верно, юноша. Лорд Элессар много лет назад счел, что учить людей истинной магии — хорошая идея, которая в итоге пойдет на благо всему миру. Ну, так он говорил, а болтать он любит, — профессор поморщился. — Среди драконов его слово значит довольно много, думаю, вы и сами в этом убедились. Однако есть и другие…

Уэйтли чуть понизил голос и нервно обернулся. Уильям знал, что за окном всего лишь пролетел голубь, но нервозность профессора была заразительна. Да и говорил он о вещах, которые можно было бы назвать жутковатыми.

Были среди драконов те, кого не устраивала жизнь в мире с людьми. Им хотелось большего — власти, поклонения, мирового владычества. Они отказывались считать людей равными себе — слабые, глупые, мало живущие человечки недалеко ушли от своих родственников-обезьян. Но у них было большое преимущество — людей было много. Слишком много.

Орден Белого Гребня с давних времен искал путь к родному миру драконов. Профессор затруднялся сказать, хотели ли члены ордена вернуться к себе подобным или, напротив, мечтали привести армию для покорения мира людей. Время от времени радикально настроенные драконы пытались захватить мир силой, что породило множество человеческих легенд о злобных чудищах. Однако ни те, ни другие попытки успехом до сих пор не увенчались, не в последнюю очередь благодаря тем из драконов, которые считали необходимостью мирно сосуществовать с людьми.

Реджинальд Грей интересовался происхождением драконов исключительно с научной точки зрения. Во всяком случае, Уэйтли не помнил, чтобы друг высказывал идеи о мировом господстве. Истинной страстью лорда Грея была наука, и ради того, чтобы выяснить правду, он был готов пожертвовать многим — в том числе собственной жизнью.