Мария Камардина - Леди и вор [СИ]

Но он исключительно вежлив, галантен, обходителен. Он отпускает ее руку, наливает вина, что-то говорит о ее красоте, о том, как он рад, что она наконец встретится с сыном, о любезности лорда Элессара…

— Джеймс, — перебила Анна, и он умолк. Леди внутри нее еще несколько секунд пыталась бороться с тем, что она хотела сказать, но Анна и так слишком часто слушала эту дурочку. Она медленно облизала губы и, глядя прямо в глаза, произнесла: — Поцелуй меня. Сейчас.

Он наклонился через стол, накрыл ее ладони своими. Огоньки свечей отражались в темных глазах, и в свете пламени его взгляд казался удивленным.

— Сейчас? Уверена?

На секунду ее охватили сомнения, но кипучая смесь желания и раздражения поглотила их без остатка. Анна встала, потянула Джеймса за обе руки, вынуждая подняться тоже, подалась вперед…

О, да. Наконец-то.

Волна жара пронеслась по телу, захотелось оказаться ближе, прижаться крепче. Жалобно звякнули столовые приборы, из опрокинутой бутылки на белоснежную скатерть плеснуло темно-красным.

— Анна… — Джеймс обхватил ее лицо ладонями, взгляд у него был совершенно ошалелый. — Ты с ума сошла…

А даже если и так. Она отпихнула стул, обошла досадное препятствие, мельком отметив, что разлившееся вино брызнуло на платье. Неважно, все равно снимать…

— Ты любишь меня?

Его ладони легли на ее талию — уверенно, по-хозяйски. Джеймс притянул ее к себе, так близко, что ей казалось, будто она слышит стук его сердца. Или это ее собственный пульс грохотал в ушах пушечной канонадой?

— Прежде, чем я отвечу — пистолет ведь остался в спальне, правда? Признаваться в любви под угрозой расстрела было бы слишком пошло.

Аннабель легко рассмеялась и, обняв его за шею, шепнула в самое ухо:

— Я придушу тебя голыми руками. Или ты хотел остаться на подлодке, с этой?..

— Ревнивая женщина с пистолетом… Господи, чем я заслужил такое счастье? А придушить меня ты не сможешь, потому что я поцелую тебя сюда… Потом сюда… И да, черт побери, я люблю тебя, как никого и никогда еще…

Цепочка поцелуев протянулась от мочки уха до ключицы, Анна запрокинула голову, вздрагивая каждый раз, когда его губы касались кожи, а когда он остановился и поднял голову, едва не застонала от досады. Неужели он не чувствует этой дрожи, этого жара, сжигающего ее изнутри?

— Ты точно уверена, что хочешь этого?

Анна выпрямилась и поймала его взгляд.

— Пристрелю.

— Тогда нам стоит пройти к пистолету. В спальню.

Она позволила подхватить себя на руки, прижалась щекой к его плечу. Прикосновения будоражили, голова кружилась, туфелька упала с ноги и осталась где-то в коридоре…

Она любима. Она счастлива. И скоро будет еще счастливее…

Джеймс повернул голову, и лицо тут же защекотали разметавшиеся волосы Аннабель.

Его прекрасная леди.

Такая стеснительная и такая смелая, такая напористая и такая невинная. Лед и пламень, вот какая его Аннабель.

Лучи восходящего солнца пробивались сквозь не плотно занавешенные окна. Тяжелые портьеры, как привратники между уютным миром гостевой комнаты в незнакомом доме и остальным миром, где царили классовые предрассудки. Как будто солнце пришло с проверкой, что наделали люди под покровом ночи, и подглядывает в приоткрытую створку.

Джеймс улыбнулся, протянул руку и намотал на палец светлый шелковистый локон. Утомленная Анна спала, сладко посапывая, совершенно не похожая на сдержанную леди.

Теперь он знал, что скрывалось под покровами воспитания…

…Они долго и с упоением целовались в комнате, едва закрыв за собой дверь. Прислуга зажгла свечи, что оказалось весьма кстати. Джеймс видел, как шпильки сами выскальзывали из прически Анны одна за другой, позволяя волосам вырваться из оков, укутать роскошным покрывалом плечи, изменить весь внешний вид. Чопорность пропала, уступив место страстной натуре. Джеймс как зачарованный пропускал пальцы сквозь гладкие пряди, наслаждаясь ощущением, ароматом. На маленьких красивых ушках горели красные камни, бликуя от свечей. Как будто драгоценные капли крови.

Манящие.

Он нежно поцеловал каждое ушко, скользя языком по нежной раковине, втягивая мочку вместе с сережкой, перекатывая во рту. А после спускался к шее, где бешено бился пульс, где губы касались горячей сухой кожи. Плюс высокого роста — не было необходимости наклоняться под неудобным углом.

Ей нравилось.

Он ловил ее удивленные вздохи, будто нежную музыку. Ее ладони скользили по его груди, сначала робко, потом все решительней…

Солнце прорывалось в комнату все более уверенно, целя в глаза, заставляя жмуриться. Джеймс медленно стянул простыню со спины Анны. Она вздохнула, но не проснулась. От движения дракон на ее спине словно ожил, как ночью, когда она сняла нижнюю рубашку…

…Ее пальцы подрагивали на тесемках, пушистые ресницы закрывали глаза, щеки зарумянились. Она стеснялась. Он спросил, в чем дело — она прошептала, что изуродована. Татуировкой.

Тихие уговоры и нежность с его стороны позволили ей расслабиться. Он никогда не забудет, как она повернулась к нему спиной, откинула волосы на грудь и отпустила завязки…

Белая рубашка облаком легла у ее ног, а она стояла, обнаженная, прекрасная, и на ее спине в танцующем свете свечей проснулся дракон. Яркие синие, зеленые, желтые цвета, кольца длинного змеевидного тела на изящной спине. Они, казалось, шевелились, когда она двигалась, вслед за движением лопаток и часто расширяющимися в прерывистом дыхании ребрами.

Глаза дракона — красные, как серьги, и тоже словно горели и смотрели прямо в душу. Лис буквально шкурой чувствовал их оценивающий взгляд — достоин ли?

Он провел кончиками пальцев по ее спине, нежно гладя контуры рисунка, чувствуя, как напрягаются мышцы в ответ на прикосновение.

— Ты прекрасна, — шепнул он и последний бастион сдался.

Аннабель повернулась к нему и протянула руки.

Дальше только нежность, туман удовольствия, объятия крепкие, как попытка слиться воедино, стать чем-то целым и неразделимым. Глаза в глаза, кожа к коже, пот, жар, вздохи и поцелуи.

И руки двигались будто бы сами собой, обжигая прикосновениями — до дрожи, до стонов.

И тела идеально гармонировали.

И свечи горели, не позволяя темноте скрыть акт любви и восхищения…

Анна проснулась. Янтарные глаза лукаво смотрели прямо в упор. Он потянулся к ней и знал, что его огненная леди не оттолкнет.

Утро и завтрак немного подождут.

Когда они вышли в столовую лорд Элессар уже ждал за столом. Его «доброе утро» прозвучало так, что Джеймсу стало слегка не по себе. Но позволять себя запугать он не собирался. Ректор много сделал для них, но если он попытается повторить монолог Ливси насчет того, что обычному человеку нечего делать рядом с женщиной с драконьей меткой — придется ему возразить.