Лукьян Горлецкий - Граница

— Аз, Аз! — позвал Вечёра.

Отважившись, он стремительно кинулся к собаке с веревкой. Аз завизжал и, клацнув огромной пастью, бросился на Вечёру. Сержант, отступая назад, упал. Аз мигом очутился сверху.

Вокруг собрались солдаты. Несколько человек попытались зайти в питомник, но Аз никого не подпускал. Кто-то, изловчившись, ударил Аза прикладом, и собака, перепрыгнув через невысокий забор питомника, убежала. Больше Аз в питомник не заходил. Он бродил вокруг заставы, воя по ночам, и убегал, когда к нему приближались люди.

Как-то под утро Вечёра услышал визг и проснулся. Сон это или явь? Но визг был такой оглушительный и душераздирающий, что сон мгновенно слетел, и сержант, наскоро одевшись, выбежал из помещения.

Посредине двора лежала большая свинья, которую откармливали при кухне. Аз вцепился клыками в ее заднюю ногу… На Аза удалось надеть ошейник и загнать его в будку.

— Завтра же отведите Аза в комендатуру, — приказал капитан, вызвав к себе Вечёру. — Хватит!

Никакие уговоры на этот раз не помогли.

Вечером в курилке собрались солдаты. Разговор зашел об Азе.

— Что же теперь с ним сделают? — допытывался Фомкин.

— Ясно, что, — ответил маленький курносый солдат Иван Хворостов. — Убьют, и точка. У нас в колхозе, как собака взбесилась, ее сразу — цок… И нету.

— Но ведь Аз не бешеный, — сказал Фомкин, побледнев.

— Мало ли что, — равнодушно промолвил Хворостов. — Зачем такая собака нужна?

Аз почти не сопротивлялся, когда Вечёра надевал ему на шею петлю. Это удивило сержанта и в то же время обрадовало. «Вдруг он уже начал успокаиваться?» — подумал Вечёра.

Сержант хотел незаметно провести Аза через двор заставы. Но избежать посторонних взглядов не удалось. Почти все солдаты стояли около казармы. У сержанта было такое чувство, точно он совершает преступление перед солдатами. Он смотрел себе под ноги и, казалось, ничего не видел, кроме настороженного, покорно повизгивающего Аза, который шел неохотно, упираясь.

Вот уже позади остались ворота. Скрылись дома заставы, высокая вышка. Дорога свернула в ущелье.

— Эх, Аз, Аз, — говорил Вечёра. — Вот мы и расстаемся. Может быть, больше я тебя никогда не увижу…

Сержант поправил карабин. Как не хотелось ему расставаться со своим питомцем! Он присел на камень. Что же? До комендатуры недалеко. К обеду он все равно успеет вернуться…

— Эй! Эй! — вдруг разнеслось по ущелью.

Сержант с недоумением и тревогой оглянулся. По дну ущелья бежал солдат. Видно было, как он на ходу машет руками и что-то кричит:

— То-ва-рищ сер-жа-а-ант!

Вечёра остановился. Теперь разглядел бегущего: это был Фомкин.

— Не убивайте Аза! Подождите! — на бегу кричал Фомкин. Он торопился изо всех сил, спотыкался, падал, перепрыгивая через камни. — Не убивайте… не надо! — с отчаянием в голосе повторял Фомкин, подбегая к Вечёре. Бледный, растерянный, он порывисто и тяжело дышал. Рот его был скривлен так, словно он вот-вот собирался заплакать. — Это я виноват… Я бил Аза, — запинаясь и тяжело дыша, проговорил солдат.

— Вы? Когда? — вскрикнул Вечёра, забыв даже спросить Фомкина, почему тот думает, будто он, сержант Вечёра, собирается убить Аза.

— Я виноват… я… — Солдат, путаясь и сбиваясь, рассказал все, как было.

Для сержанта наступили дни долгого и томительного ожидания. Собаку все-таки отправили в комендатуру на три месяца. Ее держали в особом, изолированном помещении. Но теперь-то сержант знал, что Аз вернется к нему.

Медленно тянулись дни. Минул месяц, наступил второй. Вечёра ждал. Чем меньше оставалось времени, тем больше росло нетерпение сержанта.

Он надоедал солдату, которому было поручено ухаживать за Азом, звонил в комендатуру, долго и подробно расспрашивал, чем кормили Аза, как он ел, как вел себя.

Наконец Аз прибыл на заставу. Собаку привезли ночью. Вечёра не мог дождаться утра. Ему хотелось сию же минуту посмотреть на своего любимца, накормить его из своих рук. Сержанта терзала мысль, как примет Аз своего хозяина.

Утром, выбрав самый лучший кусок мяса, Вечёра с затаенным дыханием подошел к будке, осторожно открыл дверцу и позвал Аза. Собака вышла, потянулась и равнодушно взглянула на хозяина.

У Вечёры холодок пробежал по спине.

— Аз, дорогой, на, возьми! — сказал он, подавая мясо.

Огромная собака-волк, гордо подняв свою массивную голову, стояла перед сержантом по-прежнему злобная и недоверчивая. Ее гладкая шерсть лоснилась, отчего собака казалась выше, стройнее.

— На, Аз. — Сержант поднес мясо к самому носу животного.

Пес заворчал, оскалил зубы и чуть попятился назад.

— Аз, ты не узнаешь меня? Аз! — умоляюще твердил Вечёра и протянул руку, чтобы погладить.

Собака отскочила в сторону.

Положив кусок мяса, сержант вышел из питомника и издали наблюдал за своим любимцем. Аз не трогал еды и хмуро посматривал на инструктора. Потом сержант на некоторое время ушел, а когда вернулся, мяса уже не было. Он принес второй кусок. Аз из руки не взял, но, когда Вечёра положил перед ним мясо, пес тут же на глазах принялся есть. Когда сержант в третий раз принес еду, Аз осторожно взял кусок из его рук. Обрадованный Вечёра хотел погладить собаку, но она отскочила. Холодность пса не испортила настроения Вечёры.

— Хорошо, Аз, хорошо!

На второй день Аз позволил надеть на себя поводок. Вечёра долго водил собаку по двору заставы, потом вывел на берег реки и снял поводок:

— Аз, ко мне!

Собака приказу не подчинилась.

— Аз, ко мне! — настойчиво повторил сержант.

Собака подошла и села около хозяина. Больше до конца тренировки Аз не исполнил ни одной команды, но Вечёра и этим был доволен.

На третий день Аз выполнял уже приказания «ко мне», «сидеть», «лежать». К концу недели он выполнял все команды, за исключением одной: «фу» — «не тронь».

Как-то утром Вечёра выпустил Аза. Собака подошла к нему, ластясь, протянула морду и просяще заскулила. Вечёра потрепал ее по шее. Аз, тихонько повизгивая, припал на передние лапы к земле и радостно завилял хвостом.

В этот день Вечёра вел Аза на тренировку с чувством удовлетворения. Ему казалось, что его воспитанник «вошел в норму».

Обычно Аз требовал строгого обращения. Но происшедшие события вынудили Вечёру изменить свое отношение к собаке: он стал обращаться с Азом мягче. Собака вначале слушалась. Однако радость была преждевременной. Вскоре Вечёра стал замечать, что команда «фу» с каждым днем вызывала у Аза все большее раздражение. Аз и раньше не любил ее выполнять, а теперь он воспринимал это приказание, как удар плетью. Шерсть на нем поднималась, глаза загорались гневом. Иногда Аз не выполнял и команды «апорт».

Были дни, когда Вечёра приходил в отчаяние. Истекал уже месяц, а в воспитании Аза он не продвинулся ни на шаг вперед.