Алекс Бонд - Творцы грядущего [litres]

Ист-Ривер должен был даже прорыть себе среди скал новое русло немного восточнее. Если бы нам пришлось иметь дело только с его теперешним руслом, мы бы спокойно могли провести туннель на глубине сто двадцать метров, но старое русло вынуждает нас спуститься на глубину двести двадцать пять метров.

– А вот, кстати, что мне недавно попалось в иллюстрированном ежемесячнике, – продолжал Дуглас, показывая нам журнал. – Вот здесь дана ясная картина глубины туннеля.

На рисунке было изображено высокое здание, перевернутое крышей вниз.

– Я полагаю, вы здесь узнаете самое высокое торговое здание в мире, «Вульворт», высотой в двести двадцать пять метров. Это как раз и будет глубиной туннеля ниже грунта у шахты № 20. Так и выходит, что в Нью-Йорке можно спуститься так же глубоко вниз, как подняться наверх.

– Билл, мы обязательно туда спустимся. Можно ведь, господин Дуглас?

– Это не наш участок, но я не думаю, чтобы это было трудно устроить. Джек Петерсон, тамошний управляющий, человек любезный и, я думаю, он вам это разрешит.

– Как туда пробраться? – спрашивает Билл.

Дуглас показывает нам на карте расположение туннеля и рассказывает, какими трамваями нужно туда ехать.

– Неужели так проходит водопроводный туннель? – указываю я на толстую линию на чертеже, зигзагами пробегающую по городу. – Почему он то и дело кружится?

– Ему приходится следовать направлению улиц, чтобы не затронуть частной собственности.

– Частной собственности? Двести двадцать пять метров под землей?

– Ну да. Если вы владеете участком земли, то он вам принадлежит до самого центра земного шара. Если мы пересечем ваш участок на глубине в километр или даже в сто километров, вы можете это обжаловать. Может быть, люди когда-нибудь перестанут строить дома на поверхности земли, а будут строить под землей. Разве вам понравится попасть в водопровод, проходи он хоть на двести метров ниже уровня земли?

А по дороге вам можно будет осмотреть некоторые наши бетонные работы. Как вы знаете, пробившись сквозь каменные породы, мы должны их обложить толстым слоем бетона для того, чтобы получить гладкую трубу для протока воды. Мы выполняем эту задачу совершенно новым способом. Я думаю, вам будет интересно ознакомиться с этими работами.

– Безусловно.

– Немного поближе к городу, – рассказывает Дуглас, – мы пробили проход между двумя близлежащими шахтами и в этом проломе установили наши бетонные формы.

Мы спускаемся в пустой клети в шахту, потом пробираемся по шпалам к бетонным формам. Вдоль дна был наложен кусок бетонной обкладки, ее Дуглас называет «обратным сводом». Она выложена раньше, чем были готовы настоящие бетонные формы, и служит как бы шоссе, по которому могут двигаться эти формы. Собственно бетонные формы состоят из двух полуцилиндрических частей из листовой стали, для верхней половины, или «свода», и нижней половины, или упоров. Обе части точно подходят одна к другой. К поперечине, служащей полом для свода, приставлялась другая, служившая крышей для упоров.

Наполнение нижней формы было несложным делом. Бетон просто насыпали между твердыми породами и стальной обкладкой, пока не заполнялось пространство до пяты свода, т. е. до средней линии туннеля. Нижняя часть туннеля покрывалась бетоном раньше верхней для того, чтобы крыша упоров могла служить опорой для бетона, который будег введен в свод.

Бетонирование свода гораздо труднее. Кусок стальной обкладки из верхней части снимали и всыпали бетон в это отверстие. Рабочим приходилось ползать между обкладкой и туннелем, чтобы заполнить бетоном все щели и пустоты. Как только промежуточное пространство было почти все заполнено, вынутый кусок снова вставлялся на свое место, и теперь бетон насыпался сверху. От входа в туннель были проведены трубы, через них позднее высоким давлением накачивалась смесь чистого цемента и воды, чтобы не оставалось никакой щели или скважины, и одежда стен была бы сделана крепко и без прорех.

– Пока бетон крепнет, мы продвигаем формы дальше.

– Как, эти тяжелые штуки?

– Ну да, они на колесах, видите? – И Дуглас показывает нам пару колес с широкими ободьями, опирающимися на обратный свод. – Сначала мы отжимаем формы внутрь, – и он объясняет дальше, как особыми винтовыми стяжками стальные формы отжимаются внутрь. – После этого форма снова устанавливается на тележке, для чего подвинчивают нажимные болты.

Форму для свода отпускают, подтягивая соответствующие стяжки и отпуская нажимные болты, пока она не оторвется от свода. Отделив таким путем формы от бетона, их можно поставить на новое место, необходимо только, чтобы свод сошелся ровно с упорами.

Побродили мы еще по водопроводному каналу, побывали во многих местах этого сооружения, но ничего особенно нового нам не попалось. Пожалуй, больше не о чем было и рассказывать, не случись здесь два интересных происшествия. Первое в глубокой шахте Джека Петерсона, который нас сам по ней водил.

Когда мы дожидались спуска в шахту, поднялась корзина с ушибленным рабочим: у него была открытая рана на щеке. Он очень плохо себя чувствовал. Товарищ провожал его к врачу. Мы спустились в шахту, прошлись по туннелю, уже довольно длинному, но ничего не встретили любопытного. Мы были под руслом Гудзона глубже, чем на двести двадцать пять метров. Теперь мы могли сказать, что мы спускались на такую же глубину под Нью-Йорком, на какую высоту поднимались над ним. Вернулись к шахте; в это время спускалась корзина с двумя рабочими. Один из них – это был десятник буровой смены – оборачивается, озирается и испуганно вскрикивает:

– Где же Тони?

– Кто это Тони? – спрашивает подбежавший Джек Петерсон.

– Рабочий, который ходил к доктору. Он был в корзине, когда мы спускались. Наверно упал! – и он торопливо распоряжается приподнять корзину, рассчитывая найти растерзанное тело.

Но Тони не было и следа.

– А что за человек был наверху корзины? – спрашивает Билл.

– Как наверху? – волнуется управляющий.

– Мне показалось, я видел человека, возившегося с цепями.

Последовал торопливый сигнал о спуске корзины и, действительно, на крыше, которая защищала сидящих людей от падающих сверху предметов, сидел, скорчившись, Тони и крепко держался за подъемную цепь.

– Пьян я, что ли, или сплю? – говорит десятник, хватаясь за голову. – Ведь он же был в корзине, когда мы спускались, так ведь, Майк? – обращается он к своему спутнику.

– Конечно, и я его еще на полдороге видел. Здесь не иначе, как дьявол, – качает тот головой.

Снимают смертельно-бледного Тони, пытаются его расспрашивать, но ничего связного не удается от него добиться. Выяснилось только одно, что он стоял у самого края корзины, потерял сознание на полдороге и свалился вниз. Когда он пришел в себя, он сидел уже наверху корзины и держался за цепь. Единственное возможное объяснение, что он вывалился, ударился о стену шахты, но был отброшен обратно, так что попал на крышу опускавшейся тем временем корзины. За цепь он мог ухватиться бессознательно и этим удержаться. Удивительно, что он не ударился о какой-нибудь болт или скобу шахтной стены. Его спасение было таким чудом, что Майк не переставал качать головой и бормотать: