Алекс Бонд - Творцы грядущего [litres]

– Проворнее, мальчики, – кричал господин Фогарти. – Надевайте пробковые пояса и бросайтесь в воду!

– Но разве можно плыть в такое волнение? – запротестовал я.

– Ничего не поделаешь, – последовал спокойный ответ. – Здесь оставаться нельзя. Иди сюда, прыгай, ветер подхватит тебя.

Несколько человек из команды уже спрыгнули за борт. Я видел на волнах несколько голов.

– Скорее, ребята! – подгонял Говард. – Я вас подтолкну.

– А как же мой чемодан? – спросил Билл.

– Забудь о нем и думай о своей собственной шкуре, – посоветовал господин Фогарти. – Подожди минутку, Говард! Давайте я осмотрю ваши пояса. Ну, все в порядке. Раз, два!..

Говард прыгнул за борт. Через минуту его голова появилась на гребне волны, а затем он исчез из виду. Пока мы с Биллом колебались, громадная волна хлынула на палубу, свалила нас с ног и завертела. Мне казалось, что я вертелся целую вечность.

Когда я вынырнул на поверхность, то не видел ничего, кроме волн с пенистыми гребнями, которые грозили разбить мне голову. Я очутился в кипящей пене и чуть не задохнулся в ней; она казалась мне наполненной шипучими газами. Говард уже был там и, к моему успокоению, Билла подняли через несколько минут.

Мы с тревогой смотрели, как вся команда «Магдалины», один за другим, прыгали в воду и совершали опасное плавание к моторной лодке. Последним спрыгнул Фогарти. Когда все люди были выловлены и оказались в сборе, моторная лодка направилась к берегу.

Шторм усиливался с каждой минутой, и наша лодка с трудом пробиралась между рифами. Дождь лил потоками. Я думал, что в бухте будет тихо, но волнение и там было так велико, что мы едва смогли пристать.

И вот мы все стояли на берегу, потерпевшие крушение с судна, которое собирались поднять! Мы спасли только свою жизнь, но были счастливы и этим.

Это был ужасный ураган, какого не помнили местные жители. Он свирепствовал три дня и разрушил триста домов.

Господин Фогарти смеялся над тем, что мы жалели о своем чемодане.

– Это все, что вы потеряли! – говорил он. – Я потерял пятьдесят тысяч долларов. Судно теперь погибло.

Он был прав. Когда после бури осмотрели судно, то оказалось, что дно его разбито о подводные камни, котлы и машины провалились сквозь это отверстие на дно океана, а корма вся разворочена.

Когда мы увидели все, что нам хотелось увидеть на «Магдалине», мы отправились на маленьком местном пароходе в Нассау. Там мы купили себе все необходимое и поехали в Новый Орлеан через Гавану.

Ночь окутала нас прежде, чем наш пароход вошел в порт Гаваны. Мы не могли подойти к пристани, а должны были бросить якорь посреди бухты, потому что санитарные власти города должны были осмотреть команду и пассажиров и установить, не привезли ли мы какой-нибудь заразной болезни.

– Мы бросили якорь вблизи того места, где затонул «Мэн», – сказал кто-то за моей спиной своему спутнику, глядя через борт на темную поверхность воды. – Остатки этого американского броненосца должны находиться прямо под нами.

– Как? Я думал, что их давно убрали отсюда и затопили в глубоком месте! – ответил другой голос.

– Нет, они похоронили в море только небольшую часть «Мэна», – пояснил опять первый. – Судно представляло собой такую бесформенную массу перепутавшихся частей, что им пришлось отрезать и удалить только то, что торчало выше тридцатипятифутовой глубины. Остальное брошено и ушло в тину дна здесь, на этом самом месте.

– Жаль, что его нельзя было поднять. Его бы надо было отвести обратно в Соединенные Штаты. А если нет, кубинцы должны были найти у себя место для него, в память независимости острова Куба.

– У кубинцев осталась только часть «Мэна», задняя башенка судна была подарена кубинскому правительству и ждет теперь себе почетного места.

Острый локоть Билла вдруг толкнул меня в бок.

– Завтра надо будет посмотреть на эту башенку и найти кого-нибудь, кто рассказал бы нам всю эту историю. Наверное, это очень интересно!

Когда власти установили, что мы достаточно здоровы, чтобы явиться в их страну, каждому из нас дали пропускной билет.

С судна мы все отправились в таможню, где чиновники тщательно осмотрели наш багаж, а по- том в смешную гостиницу, у которой двор был внутри здания, а не снаружи, как полагается. Там я нашел у себя в постели ящерицу, а Билл сороконожку в башмаке на другое утро. Но это – не описание нашего путешествия; я должен вернуться к тому, в чем проявили себя здесь современные герои техники.

Мы пустились в путь на другой день с раннего утра. Первым делом после завтрака был осмотр остатков «Мэна». Мы нашли башенку, которая небрежно валялась в доках; она была покрыта ржавчиной и раковинами всевозможных моллюсков, приставших к ней за четырнадцатилетнее пребывание на дне тропического моря. Когда мы смотрели на эту башенку, которая когда-то гордо возвышалась на одном из лучших судов нашего флота, к нам подошли двое незнакомцев, и мы с Биллом узнали в них сейчас же пассажиров, которые вчера говорили о судьбе «Мэна».

– Жаль, что мы не могли приехать сюда в прошлом году, когда вокруг него устроили кессоны.

– Каким огромным должен был быть этот кессон, если он обошел вокруг всего судна, – сказал мне Билл, вспоминая о кессонах, которые употреблялись для столбов на железной дороге, построенной на воде.

– Спроси его, – сказал я.

– А почему не ты? – ответил Билл.

– Ну, мне не хочется говорить с ним.

Но я все-таки колебался.

– А вы знаете, – продолжал между тем незнакомец, – что кубинское правительство покупало у нас шпунтовые сваи?

– Извините, сэр, – решился я, наконец, – вы, кажется, имеете какое-то отношение к подъему «Мэна»?

Незнакомец взглянул на меня с удивлением, но ответил довольно дружелюбно:

– Ну конечно, мальчуган! Я присутствовал на работах с самого начала в качестве представителя фирмы, доставившей шпунтовые сваи для кессонов.

– Но я думал, что кессон, это – деревянное сооружение, похожее на ящик без дна и крышки, – сказал Билл. – Нам так сказал пассажир на железной дороге в Ки-Уэст, – прибавил он, вопросительно глядя на меня.

– Это совершенно верно, но кессоном вообще называется всякое сооружение, всякая стена или преграда, которая служит для того, чтобы отделить от воды то, что находится в ней. В этом случае стену построили вокруг всего судна. И, конечно, это было очень нелегкое дело. Ничего подобного не делалось раньше. «Мэн» так глубоко ушел в грязь, что пришлось рыть на глубину в сорок футов, чтобы откопать его. Давление на кессон было огромное, и его надо было сделать очень прочным, в особенности потому, что дно здесь, в гавани, состоит из одной глины.