Алекс Бонд - Творцы грядущего [litres]

– Но должна же быть где-нибудь дверь, через которую уголь поступает в печь, – настаивал я.

– О, нет! Прежде всего, употребляют не уголь, а кокс, который представляет собой уголь, из которого извлечен угольный газ. И этот кокс насыпается в печь также сверху.

– Как? Прямо на железо?

– Вот как. Мы разводим огонь под котлом, если нам нужно вскипятить воду, – объяснил дядя Эдуард. – А здесь и топливо и руда идут в печь вместе. Поэтому ты видишь, что здесь не совсем обыкновенная печь. Здесь нет даже решетки для золы внизу. Потому что пепел здесь плавает сверху железа, которое собирается на дне печи, и пепел время от времени снимают в виде расплавленного шлака. Если бы можно было раньше удалять золу из домашних печей, это упростило бы наше хозяйство. Земляная часть руды тоже попадает в шлак. Чтобы расплавить золу и грязь, в печь кладут некоторое количество известняка. Печь все время держится полной, но положенный в нее материал по мере сгорания опускается вниз, и расплавившаяся часть оседает на дно, так что сверху постоянно подбавляется новый материал. Его насыпают через особый люк, похожий на туннели, которые ты видел прошлым летом, потому что во время этой работы нельзя выпускать газы.

– Как интересно было бы посмотреть такую печь изнутри, – задумчиво сказал Билл.

– Это можно устроить, – сказал наш проводник.

– Да, – сказал дядя Эдуард, – в таких печах есть окна.

– Окна! – воскликнул Билл. – Нет, вы шутите!

– Конечно, окна и притом из стекла. Но только это стекло цветное, и через него можно смотреть на раскаленный металл, не повредив своего зрения.

Дядя Эдуард показал нам эти окошки. Они были похожи на окуляры телескопов. Я заглянул туда и увидел раскаленную массу с кусочками кокса, подпрыгивающими от струи воздуха.

– Сейчас будут сливать золу, – сказал наш проводник.

Мы увидели, как мастер вынул какую-то затычку из стены печи, и оттуда полилась блестящая, светящаяся струя.

– А что они с ней будут делать? – спросил я.

– А вот посмотри, – ответил дядя Эдуард.

Струйка медленно текла в корыто, наполненное песком. Корыто оканчивалось около колодца, из которого била струя воды. Когда шлак соприкасался с водой, поднималось облако пара, и шлак разлетался в целый фонтан горячих шариков.

– Они делают это для того, чтобы быстро остудить металл? – спросил я.

– О, нет, здесь имеется в виду совсем другое. Они извлекут все эти шарики из колодца при помощи особой бадьи и сделают из него портландский цемент. Они измельчат их, смешают с известью, обожгут, превратят в порошок, и после этого получится материал для бетонных построек. Теперь извлекают деньги из того, что несколько лет тому назад причиняло только расходы по уборке. Из каждой тонны железа получается полтонны шлака, и вы можете себе представить, какое громадное значение имело это открытие.

– А как это красиво, – сказал Билл, глядя на блестящую струю, ползущую по корыту.

– Да, но это ничто по сравнению с красотой самого железа, когда оно вытекает из печи, – сказал дядя Эдуард. – Не можете ли вы узнать, – обратился он к нашему проводнику, – когда мы могли бы увидеть это интересное зрелище?

Когда наш спутник ушел за справками, дядя Эдуард сказал:

– Да, в последнее время в этом деле сделано много великих открытий, которые сберегают громадное количество денег. Всего несколько лет тому назад весь горячий газ из печи выпускался даром, теперь его сжигают в печах. Печи наполняются кирпичами, которые разогреваются там. Когда они разогреются достаточно, газ переходит в другую печь, в то время как воздух накачивается через промежутки между раскаленными добела кирпичами. Таким способом воздух делается горячим, как раскаленное железо, прежде чем он накачивается в доменную печь. Через некоторое время кирпичи остывают, тогда прекращают струю воздуха и снова впускают разогретый газ. Когда я сказал, что кирпичи остывают, так это не значит, что они становятся настолько холодными, что их можно трогать руками. Они все-таки остаются настолько горячими, что газ вспыхивает пламенем, как только соприкасается с ними.

– Но разве газ, который выходит из печи, не весь уже выгорел? – спросил Билл.

– Я так и думал, что вы об этом спросите, – засмеялся дядя Эдуард. – Иными словами, вы хотите знать, отчего газ не горит в доменной печи, если в нем есть чему гореть – не так ли? Это очень естественный вопрос, и вот что я на него отвечу. Газ, который получается от обыкновенного огня, насыщен почти полностью тем количеством кислорода, которое он может вместить. Он называется: саrbon dioxid. Но в доменной печи так много углерода, что на него не хватает кислорода, и как только этот газ соприкасается с воздухом, он прямо пожирает из него кислород. Этот газ называется саrbоп monохid. На заводе приводятся этим газом в движение два больших газовых двигателя, потому что доменная печь добывает гораздо больше газа, чем могут поглотить ее печи, в коих раскаляется кирпич для разогревания воздуха. Один из этих двигателей приводит в движение насосы, которые накачивают воздух в печи и в доменные печи, а другой вырабатывает электрическую энергию, которая приводит в движение все машины на заводе.

В это время наш проводник вернулся с известием, что одна из доменных печей должна скоро выпускать расплавленное железо.

Когда мы дошли до назначенного места, то увидели рабочих, возившихся около отверстия, через которое должна была вытекать струя расплавленного железа. В кирпичной мостовой, перед отверстием, был устроен желоб наподобие корыта с песком, похожий на тот, по которому бежал шлак. По этому желобу раскаленный металл должен был стекать в особые ковши, которые уже были приготовлены внизу и стояли на платформах. Отверстие было закрыто глиной, которая была уже вся вырезана, за исключением небольшого слоя в глубине, кажущегося совершенно красным от просвечивающей раскаленной массы за ним. По команде все рабочие, стоящие у отверстия, отошли в сторону за исключением одного, вооруженного длинным шестом, которым он проткнул оставшийся слой глины. Из отверстия, под давлением многих тонн материала, хлынуло раскаленное железо.

В одну секунду он расширил отверстие в глине до полного диаметра, и расплавленное железо заструилось белым потоком, в то время как множество искр взлетало вверх и дождем падало на нас.

Мы поспешили отступить.

Когда поток железа достиг первого колодца, он начал сливаться в него и наполнять его. Жар был так силен, что к желобу нельзя было подойти. Один из рабочих зацепил ковшом с длинной ручкой расплавленную массу и вылил ее в пробную форму. Через несколько минут она настолько остыла, что он вынул ее и сломал пополам. Потом он отнес пробу к инспектору, который внимательно осмотрел ее в месте перелома, чтобы определить характер железа.