Роберт Говард - Невероятные приключения Денниса Доргана

— Одолжи десять баксов, Билли, — попросил я. — Верну, как смогу. Ты же понимаешь, что у меня сейчас зрение не такое хорошее, чтобы я рискнул выйти на настоящий ринг. Мне что-то не верится, что клуб после всего заплатит мне пять сотен.

— Да я бы тоже на это не рассчитывал, — сказал он и полез за деньгами в карман. — Кстати, перед боем твой пес в душевой сжевал твою шляпу.

— Как только я верну себе свою нормальную одежду, я отдам все эти тряпки на растерзание Спайку, — прорычал я. — Кстати, они не у тебя, Билли?

— Совсем забыл о них, — заверил меня мой спутник, сунув узел мне в руки.

Я переоделся прямо там же, посреди переулка, а потом зашвырнул одежду выпускника колледжа в канаву.

— А очки, Деннис? — запротестовал Билли. — Ты же не сможешь без них.

— Ничего, Спайк доведет меня, — огрызнулся я. — Если бы не эти проклятые очки, я бы не попал в такой переплет. Уж слишком умно я в них выгляжу. Отныне никогда их не надену, чтобы никто и никогда больше не смог принять меня за профессора из колледжа.

Как-то раз заглянул я в заднюю комнату бара «Океанская волна». Билл О’Брайен, Муши Хансен, Джим Роджерс и Свен Ларсон оторвались от пива и громко рассмеялись. А потом Билл О’Брайен громким голосом объявил:

— Вот он, настоящий журналист!

— Вы только посмотрите на его шляпу и трость, — фыркнул Джим Роджерс. — А этот фантастический ошейник на Спайке!

Муши печально вздохнул.

— Не думал, что доживу до того момента, когда Деннис Дорган превратиться в лондонского денди.

— Послушайте, вы, пузатые трюмные пасюки, — разозлившись, фыркнул я. — Только потому что я пытаюсь выглядеть нормальным человеком, а не босяком, как вы, вы готовы смешать с грязью мое честное имя. Бармен сказал, чтобы я к вам заглянул. Так что вам от меня нужно?

— Если сможешь оторваться от своих важных дел за все деньги, то у Крутого Клементса есть для тебя одно предложение, — ехидно заметил Билл.

Вышеупомянутый джентльмен равнодушно потягивал большую сигару. Мне показалось, что его вот-вот разорвет то ли от дыма, то ли от осознания собственной значимости.

— Разговор бессмысленный, — объявил я. — Я не выйду на ринг. Недавно я хорошо заработал на литературной ниве, и мне нет никакого смысла вновь натягивать перчатки, так что…

— Просто потому что он случайно сделал удачную ставку на одного из парнишек Тя Чжуана, он решил, что достаточно богат, чтобы снова выйти на ринг, — усмехнулся Роджерс. — Срубив бабло на халяву…

— Заткнитесь, вы, оба! — взревел я, сунув свой огромный кулак под нос Роджерсу и погрозив Биллу. — Откуда я знал, на кого ставить? Просто в свое время я провел пятнадцать раундов с чемпионом ВМФ в самом тяжелом весе. Вы можете сидеть в тени, сосать пиво и раздувать щеки, и выигрывать, ставя на меня, но никогда не сможете правильно оценить возможности бойца. А я, зная, кто почем, удачно поставил все свои сбережения, когда ставки были пятьдесят к одному, и выиграл, а потом эта статья в «Трибьюн»… Так что теперь денег мне хватит на несколько месяцев вперед. Да и вы неплохо на мне заработали в последнее время, так что никаких Клементсов…

— Он не пытается подписать тебя на бой, — нетерпеливо возразил Билл. — Если ты хоть на секунду заткнешься, он тебе все объяснит.

— Да, — согласился Крутой Клементс, по-прежнему пожевывая сигару. — Это личный вопрос. Ты нужен мне, потому что мне нужен человек, которому я мог бы доверять. И если ты ершистый в общении, то в честности тебе нельзя отказать… Ведь вы, парни, знаете моего сына, Горация?

— Нет, — хором ответили мы.

— И не должны, — прорычал он. — Он маменькин сынок. Госпожа Клементс отправила его в одну из модных школ, где он провел большую часть своей жизни. Женоподобный типчик. Хочет стать музыкантом! Музыкант! Ха!

— Ну и что? — требовательно спросил я.

Крутой Клементс разом напрягся, распух, чавкая, стал жевать сигару, словно лошадь кактус.

— Ну и что! — наконец взревел он. — Сын Крутого Клементса проведет жизнь, играя на арфе? Я хочу, чтобы он был похож на меня! Хочу сделать из него человека. Хочу…

— Ну хорошо, — в нетерпении перебил я его. — Но я-то тут при чем?

— Я хочу, чтобы вы поняли, — продолжал Крутой, словно не расслышав моего замечания. — Он не играет в футбол, не плавает в бассейне, не прыгает в окно, ни пьет виски… не делает ничего такого, что любой мальчишка вытворяет в его годы. Он не ввяжется в драку и к бизнесу никогда никакого отношения иметь не будет… Его воспитали мягкотелым. А он должен был пробивать себе путь в жизни, как я в свое время. Должен был бы быть жестким, как я!.. А не так давно он хотел было жениться на дочери бухгалтера, который беден, как индеец в резервации… Хорошо, что я вовремя застал его с этой Глорией Свифт.

— Ну, женитьба может стать хорошей школой жизни, — неуверенно протянул я.

— В том, что Глория больше не станет пытаться выйти за него замуж, я уверен, — продолжал Крутой. — Но не это главное. Дело в том, что я хочу, чтобы вы с друзьями отправились в круиз по Калифорнийскому заливу, взяли его с собой и сделали из него человека.

— А может, Гораций не захочет ехать с нами, — заметил я.

— Поедет как миленький, — заверил меня Крутой Клементс, нахмурившись. — В случае чего, убедите его.

— Шанхайским способом? — поинтересовался я.

— Проще говоря, — продолжал Крутой Клементс, не замечая моих слов, — я заплачу вам тысячу, все расходы по круизу и предоставлю яхту. Она сейчас стоит на Причале Хогана. Я хочу, чтобы вы выбили все романтические идеи у него из головы. Сделайте матроса из этого сопляка. Пусть у него на руках появятся мозоли. Пусть мускулы поднакачает. Пусть забудет все это барахло — книги там всякие и музыку. Сделайте из него человека такого, каким был я в его возрасте.

— Какой вздор, — фыркнул я. — Меня от этого аж тошнит. Ты что возомнил, что у тебя репутация крутого парня? Но, по-моему, ты и сам в это веришь. Но я-то тебя знаю. Ты же сам никогда в жизни ничего не делал своими руками. И мозолей у тебя нет. В детстве у тебя был хороший старт. Ты тогда устраивал бои между продавцами газет в конюшне своего старика! Свой путь в жизни! Ты-то сам все выдурил. Ты выбрал слишком кривую дорожку, чтобы кого-то учить.

Его глаза чуть из орбит не повылазили, пока он слушал меня. Похоже, ему и сказать-то было нечего. А я продолжал:

— А теперь всего лишь потому, что ты считаешь, что этот парень не соответствует твоему мировоззрению, ты хочешь, чтобы мы похитили его, а потом, избивая и унижая, заставляли работать? И таким образом ты думаешь перевоспитать его, вбив ему в голову различные дурацкие идеи и амбиции только потому, что, по твоему мнению, он не крутой и не имеет репутации забияки, которую имеешь ты, что само по себе большое заблуждение… Я в этом не участвую.