Роберт Говард - Невероятные приключения Денниса Доргана

— Джентльмен, — язвительно заметил Билли. — Он, конечно, привык к подобному обществу. «Звезда колледжа побеждает на ринге Лаурели», «Любимый сын десятых Небес», «Молодой предводитель общества полицейских». Таких заголовков полным-полно, и я сыт ими по горло. Надеюсь, на ринге ты поправишь ему голову. Давай-ка я помогу тебе с перчатками.

— Разве ты не собираешься смешаться с толпой, подслушивая тут и там? — поинтересовался я.

— Приторно и противно, — фыркнул он. — Все эти фигляры похожи друг на друга. Я могу заранее написать, все что они могут сказать.

И тут как раз появился Гораций.

— Пойдемте! Пойдемте! — позвал он. — Поединок вот-вот начнется. Что-то не так?

— Я думал, может быть, джентльмен Джек захочет познакомиться с мной и МакГурти до боя, — с легким сарказмом заметил я.

— Тьфу, чушь какая-то, — нахмурился Гораций. — Человек его положения вряд ли станет водить знакомство с представителями низших слоев общества.

Мы отправились в раздевалку, я надел перчатки и халат. А потом я позвал Спайка. Он вылез из прилегающей к раздевалке душевой с довольной мордой, словно в мое отсутствие проделал важную работу.

— На ринг в очках пойдешь? — ехидно поинтересовался Билли.

— Да, — фыркнул я. — Без них до ринга не доберусь. Ну, конечно, когда начнём боксировать, я их сниму.

Билли рассмеялся.

— Клянусь, — продолжал он. — Понятия не имел, что очки могут так сильно менять внешность. Даже в боксерских перчатках ты выглядишь, как книжный червь.

Именно тогда Гораций вновь заглянул к нам, чтобы сказать, что самое время идти на ринг. Я, Билли и Спайк последовали за ним, протискиваясь между стульями, на которых восседали полные мужчины и женщины с глубокими декольте.

— Хи-хи! Как это глупо — боксер носит очки! Какой странный молодой человек!

А какая-то гусыня ответила ей:

— Странно, что никто не объявил его имени, дорогая. Думаю, все потому, что он едва ли сможет выстоять долго на ринге, даже в товарищеском матче.

Я вылез на ринг, скрежеща зубами. МакГурти уже был там, да ещё какой-то джентльмен во фраке, который, судя по всему, был секундантом моего противника.

— Члены клуба, дамы и господа, — громким голосом начал Гораций. — Сегодня мы готовы предложить вам развлечение особого рода, благодаря нашему великодушному гостю Джеку Белдингу, — все захлопали, а господин Гораций продолжал: — Итак, сегодня господин МакГурти и господин Дорган согласились встретиться в дружеском поединке, в ходе которого они продемонстрируют нам приемы кулачного боя, позволив зрителям оценить все тонкости поединков, не будучи шокированными жестокостью, столь характерной для этого вида спорта. Господин Джек Белдинг выступит в качестве рефери.

Белдинг, безмолвно стоявший на ринге, поклонился, и толпа бешено зааплодировала ему, особенно дамы. Он был гвоздем шоу. А я и МакГурти присутствовали тут только затем, чтобы этот тип показал себя во всей красе.

Рефери вызвал нас в центр ринга и дал инструкции, как в обычном матче, стараясь быть как можно галантнее, и я услышал, как по толпе пронеслось:

— Разве он не милашка?

Но я внимательно наблюдал за МакГурти, который хихикал, пока я снимал очки, что в боксерских печатках было очень неудобно, и сбрасывал халат. А потом этот дохляк ахнул, когда увидел мое тело, с перекатывающимися мускулами, и свирепое лицо, больше не замаскированное очками. По толпе зрителей пронеслась волна ропота.

— Небеса! — воскликнула одна из дам. — Да это настоящая горилла!

Мы разошлись по углам ринга, я передал очки Билли, и разлохматил прилизанные волосы. Без очков МакГурти казался мне белой, двоящейся тенью.

Прозвучал гонг, и джентльмен Джек Белдинг ступил к канатам, щелкнув пальцами так, чтобы услышали дамы.

— Бокс, парни! Не стойте, бокс!

На близком расстоянии я видел достаточно хорошо… В общем, мы начали работать, занимаясь чистой показухой, демонстрируя стиль и приемы, блокируя удары друг друга, перебирая ногами, и, должен был признать, для новичка МакГурти был весьма неплох. Хотя место ему было на выставке, а не на ринге. Ну а я чувствовал себя почти инвалидом из-за слепоты, правда, это ничуть не замедлило скорости моих движений.

МакГурти порхал вокруг меня, работая левой, а потом неожиданно попытался провести прямой правой мне в лицо. Я тогда слегка прижал его, хоть он и пытался использовать тактику дальних ударов. Отработав в полсилы ему по ребрам, предупредил:

— Дорогой мой! Эти люди пришли сюда посмотреть на матч, так что не дури и не зли меня. Как мне исполнять свою роль в этом представлении, если я порой даже не вижу тебя?

— А я пришел сюда бороться по-настоящему, — усмехнулся он, так что я механически запечатлел его улыбку левым хуком, попав точно по зубам. Потом последовал крученый правой в живот. Тут он перехватил мои руки.

— Это для тебя представление! — с такой ненавистью прошипел он, что я тут же пожалел, что бил в полсилы и не вынес ему все зубы. — Ну, держись, сейчас я выбью из тебя всю дурь.

Но тут джентльмен Джек взял нас за плечи и проговорил:

— Остыньте, молодые люди.

С трудом держа себя в руках я преодолел желание пнуть своего противника по-настоящему, и мы снова занялись балетом, обмениваясь тычками.

— Перерыв.

Когда мы начали второй раунд, я обнаружил, что вижу много хуже. Я даже пару раз споткнулся.

— Дорган, ты — паршивец! — шепнул Белдинг. — Дерись, покажите класс, до того, как я сброшу тебя с ринга.

А потом я услышал, как одна из дам сказала:

— Разве не чудо этот господин Белдинг?

Я так разозлился, то врезал МакГурти много сильнее, чем собирался. Он лишь хмыкнул и попробовал достать меня левой в подбородок, я отплатил ему мощным прямым в голову, а потом мы застыли, разгоряченные, тяжело дыша. Пот заливал мне глаза, которые и так ничего не видели. Сейчас я с трудом отличил бы МакГурти от Белдинга, но пока мой противник стоял и обменивался со мной ударами, я мог дубасить его и защищаться, действуя по интуиции. Кроме того, я смутно различал бормотание болельщиков… А потом Белдинг, словно коршун, накинулся на нас.

— Остановитесь, молотобойцы! — прошипел он. — Полегче. Вы оба. Иначе я прикажу выставить вас, и вы не получите ни цента.

— Прочь с дороги, балерун-очковтиратель! — прорычал МакГурти.

Мы так и провели весь этот раунд и следующий, дубася друг друга.

Когда начался четвертый раунд, я вошел в клинч и поинтересовался у своего противника:

— Только сейчас вспомнил, кого ты мне напоминаешь. Ты случаем не родственник Джима Эша Фриско?

— Я его двоюродный брат, — ответил мне мой противник. — И что из того?

— Так! — взревел я, оторвавшись. — Так это ты, хитрожопый макак, надоумил его меня ослепить? Я сейчас тебе покажу!