Ата Дурдыев - Сколько нам еще жить?..

— Как скажешь, где волк зайца хочет поймать? — рассматривая карту, произнес Селим. — Дурды Мурт — хитрый волк. Прошлый раз он прорвался возле Кичик-Чешме. Сейчас, по другому пути пойдет.

— А если опять Кичик-Чешме? — засомневался Ткаченко, — подумает, что мы на прежнем направлении ждать не будем, и нагрянет с разбоем!

— Нет, Иван, не пойдет он так!

— Почему? Объясни?

— Давно его знаю, чай вместе пили. Рассказывал тебе уже… Он может свою банду на две группы разделить. Ту, что поменьше, где-нибудь пустить, а когда ты своих ребят туда бросишь, он основными силами в другом месте ударит…

— Есть у него такая привычка, знаю, да и мы не лыком шиты, придумаем ему сюрприз. Сюда пропустим, за кордоном нам его не взять, а вот назад — шалишь, уже не выпустим. Захлопнем капкан!

— Прошлый раз почти всех нукеров потерял, а сам ушел…

— Теперь не уйдет, — уверенно пообещал Ткаченко. Прошелся по кабинету, остановился перед Селимом.

— Почему думаешь, что Дурды Мурт пойдет через нашу заставу? У соседей места куда удобнее для перехода есть…

— В нашем селе у него больше всего недругов, когда-то хозяином был здесь. Хочет отомстить за утраченную власть да богатство. Джигит стареет, но месть — никогда. Кровью залить, огнем новое выжечь! Давно зубы точит. Прошлый раз налет не удался, сейчас постарается, знаю я его! Жестокий, умный, расчетливый враг. Изворотлив, опасность как зверь чует…

— Ты, пожалуй, прав, Селим, — задумчиво произнес Ткаченко и разгладил свои пышные усы. — Наша застава ему как кость в горле. Большую часть своих нукеров он здесь потерял. Ты подготовь ребят в селе, мало ли что…

— Сделаем! Гранат немного дашь?

— Немного дам…

— Недавно у вас комсомольское собрание было… — после паузы сказал Селим.

— Было, — с улыбкой подтвердил начальник. — И откуда ты знаешь все?

— Ай, комсорг рассказывал. Говорил Алексея Кравцова в комсомол приняли…

— Верно, — снова улыбнулся Ткаченко, — а ты что — против?

— Наоборот, парень, хороший, вполне заслуживает! Только я думаю, почему он дома не вступил? Возраст подходящий, парень активный, хотя и молчун, гармонист… Так в чем дело, Иван?

— Дед ему помешал…

— Неужели кулаком был?

— Наоборот, Селим, бедняк и полный Георгиевский кавалер, герой русско-японской войны…

— И такой несознательный — внука в комсомол не пустил! — закачал головой чайханщик.

— Слушай, как дело было, — засмеялся начальник заставы, — на пасху, есть такой религиозный праздник у русских, весной, когда тепло уже, дед Алексея Макар в церковь собрался и все свои регалии повесил. Идет, грудь выпятил, борода седая — лопатой и четыре креста на солнце сияют, начистил их по совести. Глазеют все на деда. А навстречу председатель сельсовета, коммунист молодой, человек в селе новый. Как увидел у деда кресты, ну и заорал: «Ты что это, дед, царские побрякушки нацепил? Сними сейчас же, не позорь Советскую власть!» Дед Макар ему в ответ: «А ты мне их вешал, сосунок?» Ну, тот руку протянул к крестам, то ли потрогать хотел, то ли сорвать. Дед Макар развернулся и как в ухо ему врежет, председатель с ног долой, да в лужу угодил… Вскочил грязный, злой и снова к деду. Сцепились они, а председатель — мужик здоровый, деда Макара бог тоже силой не обидел, хотя и в годах. Тут на помощь деду Алексей подскочил. Разукрасил он этого верзилу, как бог черепаху. Народ вокруг собрался, смеется, а дед Макар командует: «Крой его, Лешка, крой, супостата. Бей под дых!» Председатель пощады запросил, только тогда и отпустил его Алексей. Все село посмеивалось над председателем сельсовета, и кличка прилипла — Супостат. Само собой, он жалобу в район настрочил, милиция приезжала, дело завели. Ну, да ничего, обошлось, хотели судить Алексея за «избиение председателя власти и пособничество несознательным элементам…» Вот когда Кравцов в комсомол вступал, то ему и припомнили все, условие поставили, примем, мол, в ряды ВЛКСМ, если деда несознательного перевоспитаешь, а тот от своих крестов царских принародно откажется и носить их никогда не будет. Выслушал это Алексей, плюнул и ушел. Потом его уже сами ребята звали, а он парень гордый, не пошел… Такая вот история, дорогой Селим, у нашего Алексея с комсомолом.

— А сейчас дед Макар награды свои носит? — с улыбкой спросил Селим.

— Конечно! А Супостата убрали из села. Говорят, не ко двору пришелся!

— Молодец дед Макар, вах, какой молодец! Напиши ему, пусть в гости приезжает! И внук у него молодец…

Чайханщик запустил руку в один из своих бездонных карманов и вытащил изящную пепельницу, мастерски сделанную из панциря черепахи. Полюбовавшись простодушно произнес:

— Подарок ему принес… Сам делал!

— Так он не курит, — улыбнулся начальник заставы.

— Знаю… И отец у него не курит, и дед Макар не курит… Ай, разве обязательно курить, чтобы красивую пепельницу иметь? Вернется на свою Волгу, поставит дома на стол — придут друзья, закурят… Алексей им про заставу, про наше село расскажет, про нас с тобой… Разве это плохо?

— Это хорошо, Селим, хорошо!

— …А ты говоришь — не курит… Позови его — поздравить хочу, подарок вручить.

— Это можно, — согласно кивнул головой начальник заставы и, приоткрыв дверь, крикнул. — Дежурный, рядового Кравцова ко мне!..

— Есть, рядового Кравцова, — раздался молодой звучный голос, и тяжелые сапоги гулко затопали по коридору казармы…

«7 июля 1925 г.

Из присланных Вами материалов я узнал, что персидское командование Астрабадской провинции предполагает в ближайшее время захватить вооруженной силой Гасан-Кули. Из тех же материалов видно, что персы не надеются удержать Гасан-Кули в своих руках, а хотят лишь поднять вокруг этого вопроса шум для того, чтобы апеллировать затем к Лиге Наций. Необходимо принять соответствующие меры к такому усилению наших постов в этом районе, чтобы не допустить осуществления этих планов».

— Время великий лекарь — сказал Кучук-ага, пристально посмотрев на розовую, нежную, как у младенца, кожу на лице и руках Андрея. — В первый раз, когда тебя после больницы увидел, — совсем розовым был… Сейчас потемнел!.. Редко заходить стали, забыли старого Кучука! А я вас все жду и жду…

— Простите, Кучук-ага, — извинился Ширали, — давно к вам собирались, но вы знаете, какая у нас служба.

— Знаю, знаю, — качнул головой старик. — Днем отсыпаетесь, а ночью, как архары по горам лазаете… Тебе, Андрей, это полезно. Кожу свою надо выдержать под солнцем, надо, чтобы горный ветер ее погладил, пот соленый ее вымочил. Зимой в ледяной воде мой, а когда в бане будешь — паром ее обжигай…