Ата Дурдыев - Сколько нам еще жить?..

Здоровенный басмач, увешанный оружием — личный телохранитель курбаши Чары, помог Дурды Мурту слезть с коня, поддержав стремя. Курбаши направился к костру, разминая затекшие ноги, мулла, точно привязанный, следовал за ним.

Когда все собрались к костру, курбаши, окинув бандитов строгим взглядом, громким, привыкшим повелевать голосом, объявил:

— Джигиты! Настало время рассчитаться с неверными и с теми, кто пошел у них на поводу, словно слепой ишак! Большевики отобрали у вас землю и скот, лишили семей, изгнали из родных мест, осквернили могилы отцов и дедов. Разве настоящие мужчины могут простить такое?.. Скажи, Торемурад, разве не от их пули погиб твой сын?

Толстый, с висячими усами басмач в полосатом узбекском халате, недобро сверкнув глазами, быстро вытащил из ножен клинок. Яростно скрипнул зубами.

— А ты, Сеттар, не забыл еще как большевики забрали у тебя отары?..

Длинный, похожий на жердь, бандит в черном тельпеке, мрачно насупился. Тугие желваки прокатились по скулам, изуродованным пендинкой. Пнув сапогом подвернувшийся камушек, зло сказал:

— Давно надо было сходить к неверным. Засиделись. Скажи, Дурды, скоро ли инглизы пришлют своих аскеров и оружие, что носят на головах и которое само стреляет?..

Курбаши, чувствуя на себе вопросительные взгляды нукеров, и зная, что задан самый наболевший вопрос, многозначительно помолчал. Потом заговорил решительно и твердо:

— Сейчас мы идем на разведку, надо все узнать, прощупать. В следующий раз с нами пойдут аскеры инглизов. Их придет много. Будет и новое оружие. Мы должны пройти, как ураган, ничего не оставляя. Будем резать, жечь, убивать. Разгромим заставу, колхоз, сожжем дома активистов, сполна рассчитаемся со всеми, кто предал землю отцов и дедов. Огнем выжжем большевистскую заразу! Смерть неверным!..

Курбаши, выхватив клинок из ножен, яростно потряс им. Сердце забилось гулко и тревожно. «Первым делом — застава, — проверюсь в голове, — рассчитаться надо с начальником Ткаченко за выбитые в прошлом набеге зубы, за погибших джигитов. Хорошо бы самому снять голову с красного командира! Потом — село, колхоз… Полетят головы всех, кто продался неверным… Долго будут помнить Дурды Мурта, внукам рассказывать!..»

— Правоверные! — завопил тонким визгливым голосом мулла, задрав рыжую тощую бородку и еще выше воздев длинные руки. — Правоверные! Аллах поможет вам одержать победу над гяурами, над теми, кто предал веру, осквернил могилы отцов и дедов! Режьте их, убивайте, как бешеных собак! Да поможет вам аллах в святом деле. Вперед, правоверные! Аллахы акбар! Аллахы акбар! Аллахы акбар!

Басмачи выхватывали кривые сабли, отточенные в часы долгого безделья до остроты бритвы, подтягивали подпруги застоявшихся коней, готовили объемистые хурджины под богатую добычу. Ощущение близкой опасности возбуждало, как добрая затяжка опиума…

Снова завыл рыжий Велли. Казалось, его тощая фигура вдруг вытянулась, чтобы ближе стал он к аллаху, чтобы лучше услышал всевышний и всемилостивейший просьбу правоверных.

Подхватив истошные вопли муллы, закричали, завыли, запричитали на все голоса басмачи. Входили в экстаз, подогретый опиумом, терьяком, пьянящим запахом близкой крови…

Из заросших черными, рыжими, белыми бородами ртов…

Из тонких, толстых, прямых, искривленных губ…

Из молодых, средних, старых глоток…

Из прокуренных, прострелянных, туберкулезных легких…

Из переполненных, пустых, здоровых, язвенных желудков…

Из всего нутра, существа, плоти —

РВАЛОСЬ:

— Аллахы акбар! Аллахы акбар! Аллахы акбар!

Вопли бандитов вместе с сизым дымом догорающих костров растворялись в синем безоблачном небе. А навстречу им, сверху беззвучно падали на землю первые желтые листья. Они долго кружились в воздухе, словно вспуганные бряцанием оружия, ржанием лошадей, злобными криками озверевших в слепой ярости людей…

Могучий лайнер, широко распластав серебрящиеся под солнцем крылья, все дальше уносил Айнур от родного дома… Впервые смотрела она с такой высоты на огромную желтую скатерть Каракумов, туманный синий Каспий, белые вершины Кавказа. Увидев широкую серую ленту, догадалась — Волга! Так вот она какая, великая русская река?.. Всего четыре часа прошло и вдруг — Москва! Город — мечта! Город — дарующий счастье, благополучие и мир. Ей, впервые покинувшей родное село, затерявшееся среди гор и песков, все казалось причудливым сном. Она боялась проснуться. А сон продолжался.

Внизу простиралась зеленая тайга. Как завороженная смотрела Айнур в иллюминатор на величественную картину, что час за часом разворачивалась перед ней. Никогда раньше, она не думала, как огромна и разнообразна страна, в которой живет. Каракумы, Копетдаг — они тоже велики, но разве можно сравнить с ними все то, что она видит сейчас? То была родная земля, теперь она видела Родину!

Мягко гудели турбины, самолет плавно покачивался на воздушных волнах, вибрация мелкой дрожью отдавалась в стенках салона, подлокотниках мягких кресел. Сама Айнур была здесь, в самолете, мысли — в сибирском городе, что приближался с каждой минутой, а память — в родном селе, на заставе…

…Когда она, с гулко стучавшим сердцем, прибежала к арыку, Андрей был уже там.

— Айнур! — взволнованно прошептал он, увидев девушку.

— Андрей! — эхом отозвалась она.

— Долго ты! Я уже всякое думал…

Она помолчала, потом глаза ее вспыхнули решительным огнем:

— Скажу им в лицо все, что думаю! Скажу, чтобы убирались, а то плохо будет! А жениха этого лысого кипятком ошпарю. Пусть только сунется к нам в дом…

— Думаешь, поможет? — спросил Андрей.

И тут же сразу как-то сникла девушка, прошла вспышка гнева, вновь безвольно опустились плечи…

— Тебе надо бежать, Айнур. Тихо и быстро…

— Ты сказал бежать? — встрепенулась она.

— Бежать!

— Кто и где ждет меня? Если в Ашхабад, там у мамы есть знакомая. Но Бекмурад и туда доберется. В последнее время он ничего не боится. Сумасшедшим стал.

— А если к моим родителям в Сибирь. Там уж никто не найдет…

— В Сибирь? Да ты с ума сошел! Это так далеко и холодно… Кто я такая твоим родителям? Что подумают, что скажут? И разве мама отпустит… Нет, Андрей, это не выход… Нет… Не знаю…

— Только надо все без шума и быстро! Идем на заставу… Есть там человек, который поможет тебе.

— Это кто же? — с надеждой спросила Айнур.

— Светлана Павловна, жена начальника заставы. Мы с Ширали ей все рассказали. Ты веришь ей?

— Конечно…

— Тогда бежим…

Когда они вошли в уютную квартиру старшего лейтенанта, там, кроме Светланы Павловны, были Ширали и Гозель. Подруги крепко обнялись, словно давно не видели друг друга. Айнур расплакалась, и Гозель шмыгала носом.