Татьяна Волкова - Шиномонтаж на кладбище. Междумирье

Вечерами Джованни и Гриф на два голоса распевали похоронные хоралы. Посиделки нередко затягивались на всю ночь. Разговоры сменялись неспешным музицированием, обсуждением новостей. Новости обычно сводились к цветению незабудок, обсуждению урожая малины. Такой разговор могли бы вести захолустные помещики, успевшие вкусить светского блеска и прочих радостей жизни. Для освежения и внесения разнообразия в разговор вампир неведомо откуда приносил подшивки газет столетней давности. Приятели с удовольствием обсуждали колонки происшествий, свадеб, объявлений, нисколько не смущаясь тем, что герои новостей уже давно покоились в земле. Ближе к утру, уже перед самым рассветом Гриф провожал вампира в последний путь, к роскошно убранному и обжитому склепу. Кроме старого вампира хоронить на плешке больше было некого. Но и этого хватало Грифу для сознания собственной важности. У него было настоящее дело, самый настоящий покойник и почти настоящие похороны.

Как собеседник вампир выгодно отличался от маргариток и пионов, потому как не только хорошо умел слушать, но еще и пек изумительные булочки.

Все три дороги, ведущие в разные миры, вблизи плешки заросли ромашками, душистым клевером и осокой. В траве басовито жужжали шмели, собирая сладкую дань с медоносов. Междумирье процветало, хотя и на свой лад.

Не было слышно резкого рева дюз, рокота моторов, громыхания железной дороги, легкого посвиста флаеров и даже вечного шарканья подошв пилигримов. Точнее, все это где-то было, но так далеко, что не имело ни малейшего значения. Перекресток миров оставался безлюдным, пустынным и почти безмолвным.

Беда пришла, откуда не ждали. Есть на свете существа, постоянно живущие в ожидании бед, невзгод и несчастий. Мойры, богини судьбы, Гамлет, принц датский и, между нами говоря, редкий зануда и нытик, синоптики и финансовые аналитики.

Джо и Гриф, несмотря на отшельничество и исключительно скверные характеры, жизнь любили, умели ею наслаждаться.

Погоды стояли прекрасные. Джо и Гриф распевались вполголоса перед традиционными вечерними песнопениями и в перерывах попивали освежающий и полезный для горла анисовый чай. Медовые пышки, густо посыпанные маком, в тот вечер удались особенно нежными и буквально таяли во рту. Вампир макал свежие пышки в ароматное малиновое варенье и с удовольствием наблюдал за тягучими красными каплями. Гриф запивал пышки жирными сливками и щедро смазывал маслом.

– Мир вам, добрые люди – раздался из-за спины густой бас. Гриф от неожиданности подпрыгнул, взмахнул крыльями и негодующе распахнул клюв. Да так и застыл, уставившись на массивную фигуру путника.

Опершись на высокую спинку кресла вампира Джованни, стоял и широко улыбался в густую смоляную бороду настоящий великан. Одет великан был в несколько слоев разномастной одежды, кое-как скрепленных между собой широкими стежками и медной проволокой. На правом плече путника болтался купальный халат нежного персикового цвета, левое плечо прикрывала рабочая роба. Рукава, штанины и пояса многочисленных нарядов болтались в полном беспорядке. Приглядевшись, можно было опознать армейскую плащ палатку и несколько пледов, брезентовый жилет и автомобильный чехол. Никаких дорог со стороны, откуда пришел путник, не было. На плече странник держал тяжелую автомобильную шину.

Гриф, обычно чующий неприятности за сотни километров, яростно скрипнул когтями, прищурился, воинственно встопорщил перья и внимательно вгляделся в пришедшего. Насмотревшись вдоволь, Гриф вздохнул, щелкнул клювом и обреченно спрятал лысую голову под крыло, как делал только в минуты тяжелейших душевных волнений.

Странник отошел от стола, неспешно дошел до перекрестья дорог, бросил в дорожную пыль пригоршню мелочи, одобрительно оглядел телефонную будку со всех сторон, уважительно протер рукавом пыльное стекло, прищурился, посмотрел на древний дисковый аппарат внутри с черной эбонитовой трубкой на крючке, восхищенно прицокнул языком и взялся за дверную ручку. От легкого рывка ветхая, слегка перекошенная дверь телефонной будки испустила пару клубов пыли и осталась в руке прохожего. Он недоуменно посмотрел на добычу и бережно положил ее на траву. Наполовину втиснувшись в тесное пространство будки – больше не позволяли габариты, странник колупнул пальцем треснувший диск и взялся за трубку, выглядевшую крошечной в огромной руке.

Гриф нервно переступил когтистыми лапами. Вторжение в его личное пространство нестерпимо жгло тонкую птичью душу. Естественное желание отшельника спрятаться от неизбежных проблем боролось с врожденным ехидством. Ехидство победило. Гриф подпрыгнул, взмахнул крыльями, занимая свой пост на крыше, перегнулся и свесив голову, втиснул клюв в крошечное пространство будки

– Кому звонить собрался? – проскрипел он, с трудом удерживаясь от того, чтобы не ткнуть острым стальным клювом в мощную спину странника.

Будку ощутимо тряхнуло. Перед клювом Грифа оказалось густо заросшее бородой лицо с румяными щеками – яблочками. Путник прищурился, нахмурил мохнатые брови, кивнул и радостно заулыбался.

– А, привет, Гриф! А что это ты не в гнезде?

– Я на работе! – возмутился Гриф. – Похоронное бюро, видишь? – Гриф демонстративно ткнул клювом табличку, приколоченную под крышей будки. – Сейчас перерыв, обедаем, чай пьем. Как допьем, сразу к работе приступим, не сомневайся. Отпоем-похороним, упокоим-закопаем, камнем привалим, никто и не вспомнит, все честь по чести! А ты пока можешь о душе подумать, исповедоваться, например. Полагаю, минут десять у тебя еще есть. Вот, возьми талончик и жди, когда тебя вызовут. Можешь пока заполнить анкету – Гриф протянул путнику стопку бумаги.

Путник с готовностью кивнул, осторожно снял с плеча шину и, сбросив со второго плеча тяжело звякнувший мешок, с удовольствием на него уселся, вытянув босые ноги с крупными мозолистыми ступнями.

– Кстати, деньги у тебя на похороны есть? А то мы ведь не благотворительная организация, бесплатно не работаем! – вопрос Грифа остался без ответа, путник уже погрузился в изучение анкеты.

За спиной Грифа неслышно появился Джованни, успевший накинуть поверх обычного темного балахона сверкающую и расшитую золотом ритуальную одежду священника. На поручах вампира искрились в вечернем солнце и переливались яркими бликами крупные брильянты, священные ножи из обсидиана, казалось, поглощали свет.

– Подойди сын мой – заговорил вампир мягким и проникновенным баритоном профессионального жулика. – Подойди, чтобы я мог очистить твою душу от скверны. Выбери себе достойное место упокоения, и поговорим об обрядах. Желаешь ли ты заказать заупокойную службу или молебен? Скажешь ли ты, как поминать тебя, сын мой, в своих молитвах? – Голос вампира звучал приятно, словно музыка и тек, словно ручеек. Этим голосом можно было бы размягчить камни или уговорить самого заскорузлого скрягу на благотворительность. Даже маргаритки, казалось, заслушались журчанию сладкой речи и изо всех сил вытянули вверх тонкие шейки.