Олег Колмаков - Злая память

Коль Славка Бутаков был по возрасту на год старше Цымбала, то и на призывной пункт (и, соответственно, на Кавказ) он попал годом раньше. В отличие от младшего Андрея, Славка успел захватить настоящую войну, успел окунуться в боевые сражения и лицом к лицу столкнуться со смертью. Потому и мог он позволить себе, без зазрения совести козырнуть перед земляком, сержантскими «лычками» и орденом, полученным в одной из тяжелейших боевых операций.

– Мать пишет, будто бы завод наш окончательно закрыли… – Цымбал делился последними новостями с родины. – …Отец остался без работы. Начал крепко подбухивать.

– Это что ж, получается?.. – усмехнулся в ответ Бутаков. – …Такая махина, такое огромное предприятие с цехами и прочими промзонами, будет простаивать? Я, конечно, понимаю, что ракеты нашей стране, быть может, вовсе не нужны… Однако зачем завод закрывать? Пусть бы выпускал что-то иное, более мирную продукцию.

– Отчего ж «простаивать»?.. Основные корпуса уже сдали в аренду под всякие там склады, офисы, магазины… В подвалах китайцы грибы для местных ресторанов выращивают.

– Хорошенькая альтернатива, ничего не скажешь… – сплюнул Бутаков. – …На какие интересно шиши, десятки тысяч нищих людей, выброшенных с того завода на улицу, пойдут в те самые магазины и рестораны?

– Обычные работяги, конечно же, не пойдут… А вот такие балбесы, как ты, Славян, обязательно оставят в тех кабаках и супермаркетах все свои «боевые». Не успеешь дембельнуться, как тотчас просадишь свои деньги на баб и пойло.

– Хрен-то там… – встрепенулся Бутаков. – …Свои, кровью заработанные деньжата, я собираюсь вложить в какое-либо перспективное и весьма прибыльное дело. Я вовсе не желаю повторить судьбу своих предков. То есть, всю свою жизнь влачить серое существование; жить от зарплаты до зарплаты, пересчитывая каждую копейку.

– Что ж. Хозяин, барин… Рискуй, коль есть желание… – лукаво улыбнулся Цымбал. При этом всем своим видом Андрей демонстрировал полное неверие в мифический золотой дождь, обещавший обрушиться на его сослуживца. – …Да, собственно, и чёрт с ними, с этими «боевыми»… Ты бы лучше, о войне что-нибудь рассказал.

– Не хочу, и не буду… – с лица Славки тотчас исчезла мечтательная улыбка. – …Я уже говорил тебе о том, что нет в ней ничего крутого и прикольного. На войне лишь дикий страх и смерть… Много крови и прочей отвратительной мерзости.

Представь, что ты смотришь чересчур реальный ужастик. В процессе того просмотра ты вдруг понимаешь: да ведь он про тебя самого… В тебе вдруг начинают, просыпаются первобытные инстинкты, о которых, и думать-то стрёмно. Не уж-то, ты считаешь, что мне будет приятно вспоминать о подобных вещах, и уж тем более, кому-то о них рассказывать?

Пока оторванные человеческие останки, изувеченные трупы с поля боя вынесешь, десять раз обрыгаешься… А теперь представь, какие чувства ты испытаешь, как твои друзья и товарищи, за считанные секунды в эти самые трупы и превращаются?

– Славян, кончай жути нагонять… – отмахнулся Андрей. – …Через месяц-другой ты вернешься домой. Девки в очередь… Пацаны к тебе с почтением и уважением… В любой компании, стакан на халяву нальют… Ту-то ты и забудешь: и о крови, и о трупах. Голову даю на отсечение, примешься по ушам чесать: как служил, как в бой ходил, как награды получал… Нет-нет, я тебя вовсе не осуждаю. Именно так все дембеля и делают.

Ты лучше скажи, а мне-то чего делать? Сам ведь знаешь, что не застал я настоящей войны. Почти год на Кавказе, а стыдно признаться: ни одного матёрого боевика, так живьём и не видел. Каждый день одни и те же горные пейзажи и всё те же, до боли приевшиеся, физиономии… Хоть байки, какие послушать, чтоб на «гражданке», от первого лица их пересказывать. Кстати, Славка… Надеюсь, ты не сдашь меня нашим пацанам?.. Не станешь трепаться о том, что вот так, в этой грёбаной будке я всю свою чеченскую войну и просидел. Сам должен понимать: как мне чертовски не повезло.

– Ну, ты и придурок. Да, о такой службе, как у тебя, любой из доброй дюжины моих бывших сослуживцев… В особенности тех, что вернулись домой в «цинке», тебе бы позавидовали чёрной завистью. Молил бы ты лучше Бога о том, чтоб твоя нынешняя служба, таковой до самого дембеля и осталась.

– Да, ну на хрен… Ты с ума, что ли сошел… – возмутился Цымбал. – …Ещё один, точно такой же, тягомотный год?.. Я этого, точно, не выдержу. И, вообще, я уж давно собираюсь рапорт подать о своём переводе в другое подразделение. Буду проситься туда, где задачи, а главное, возможности несколько иные.

– Давай-давай. Пиши, писака хренов… Когда в башке пусто, то и держит она курс в ту самую сторону, куда в ней ветер подует. Короче, делай что хочешь, только отстань от меня со своими тупыми расспросами. А коль военными небылицами желаешь поразжиться, так это к Якушеву… Горазд наш Серёга на всевозможные около армейские сплетни и прочие байки… – подперев голову рукой, Бутаков устроился поудобнее и закрыл глаза. – …Посплю малость. Если что, разбудишь.

Однако нормально отдохнуть, Славка так и не сумел. Из лёгкого послеобеденного полудрёма, очень скоро его вывел, всё тот же, неугомонный земляк. Помаявшись бездельем, Цымбал предпочел потревожить «старшего».

– Бут, я тут ситуацию прикольную вспомнил… Рассказать? – поинтересовался он, пренебрегая предупреждением сослуживца.

– Трави, уж, коль разбудил… – не открывая глаз, пробурчал орденоносец. – …Но учти… Если будет не смешно, схлопочешь.

– Год назад та история приключилась. С призывного пункта нас сразу отвезли на железнодорожный вокзал и погрузили в два прицепных пассажирских вагона. В них-то мы и проехали, почитай, пол страны… Во время стоянок, как и положено, из вагонов никого не выпускали. Так и мариновались мы в вагонной духоте, словно огурцы в бочке. Другие города и иные населённые пункты, могли созерцать лишь сквозь грязные окна своих кубриков…

– Ты можешь, обойтись без лирики? – раздражённо поморщился Бутаков.

– Обожди. Я итак перехожу к главному. Короче, тормознул наш поезд на каком-то, ну, совсем мелком полустанке… А теперь представь следующую картину.

На соседнем с нами пути, ещё один пассажирский состав стоит. И в том поезде, прямо напротив нас, полное купе дембелей… Водку, суки, пьют. На нас ноль внимания. Потом, всё ж заметили… Окно своё открыли, и давай нам, стриженным, рожи корчить. Орут, дескать, попали мы по самые яйца… Минут пять, мы так и стояли: окно к окну. И всё это время, слушали, отправленные в наш адрес самые отвратительные оскорбления. Такая тоска меня, тогда пробрала. Вот думаю, везучие, уже отмучились… Потому, я и молчал. Да и остальные наши, так же, попритихли. Надо полагать, по тем же самым соображениям.