Олег Колмаков - Злая память

Радист отчего-то встретил Валерия на самом пороге.

– Товарищ майор, там это… Вообще-то, я к вам собрался…

– Не мямли. Говори конкретно.

– На армейскую волну только что вышел посторонний… Требует командира. Уверяет, будто бы его информация будет для вас крайне важной…

– На связи, – сухо произнес Князев, перехватив у радиста трубку.

– Ты хто такой?.. Хто говорит?.. – грубо и с явным кавказским акцентом поинтересовался неизвестный.

– Тот, кто тебе нужен. Командир подразделения.

– Ну, а фамилия у тебя, командир, имеется?.. Звание?.. Доложись, как положено, по всей форме.

– Майор Князев, – нехотя ответил Валерий. Каким-то шестым или седьмым чувством, он уже мог предположить, что именно этот незнакомец и сможет прояснить ситуацию относительно Побилата. Потому и готов он был терпеть от него многое. В том числе, и откровенную наглость.

– Слушай сюда, Князев… Хочу предложить тебе хорошую сделку… – удовлетворённый последним ответом, кавказец сменил грубый тон на более умиротворённую речь. – …Ты уж извини, майор… Но к нам случайно приблудился ваш офицер, твой подчинённый. Даже и не знаю к кому обратиться… К тебе, как к командиру?.. К твоему командованию?.. Либо побеспокоить родителей лейтенанта?

– Давай со мной порешаем. К чему ещё кого-то от дел отрывать. Выкладывай свои условия. Я весь во внимании… – едва сдерживая эмоции, Валерий постарался отразить в своем ответе максимальную степень равнодушия. Негоже было афишировать перед врагом свою заинтересованность. Так и цену на Побилата не трудно поднять.

– Приятно иметь дело с не глупым командиром, которому не нужно по десять раз разжёвывать выгоду от предстоящей сделки… А, кроме того, лишний раз предупреждать о возможных последствиях, в случае отказа… – кавказец был весел. – …Короче так, майор. Слушай внимательно. В одной из ваших колоний, мотает срок наш земляк… Зовут его: Ваха Арсанов. В общем, я предлагаю тихий и незатейливый обмен твоего офицера, на нашего Ваху.

– Можешь считать, что условия твои приняты к сведению… – подытожил майор. – …Однако ты и сам должен понимать… Как командир роты охраны, я вовсе не компетентен, в самостоятельном принятии подобных решений. Необходимо обдумать, порешать, похлопотать… Согласовать кое-что с командованием.

В конце концов, нам необходимо отыскать и привезти сюда вашего Ваху… – Валерий пытался выторговать у собеседника хоть какое-то время. Оно работало сейчас исключительно против Князева.

– Согласен. В твоем распоряжении будет неделя, – обозначив временной лимит, чеченец немедленно прервал связь.

Теперь-то у Князева не осталось и доли сомнений. Каким-то немыслимым образом Побилат оказался в руках боевиков.

«Одно из двух… Либо караульный наряд облажался, позволив бандитам незаметно проникнуть на объект. Либо кто-то из моих подчинённых тайно сотрудничает с чеченскими боевиками… Он-то и обеспечил последним необходимый «коридор». И ещё неизвестно, какой из вышеуказанных вариантов менее опасен…»

Постепенно к Побилату начали возвращаться естественные человеческие чувства. Он как будто бы уловил кое-какие отдалённые звуки, потом расслышал чьи-то голоса. Затем ощутил лёгкое дуновение. После чего в нос ему ударил неприятный затхлый запах: ни то помоев, ни то застоявшейся мочи. Слегка приоткрыв глаза, лейтенант увидел каменно-земляную стену и луч света, пробивавшийся откуда-то сверху.

Голова лейтенанта гудела тупой и непонятной болью. Словно проснулся он с жуткого перепоя. Тошнота, то и дело подкатывала к самому горлу.

Стараясь не привлекать к себе постороннего внимания, Побилат по-прежнему не шевелился. Лейтенант вновь опустил веки, силясь припомнить, где он ныне находиться, и как он сюда попал. Попутно Побилат пытался уловить суть, чуть различимого и едва долетавшего до его слуха постороннего разговора.

Какие-то мужчины, общаясь друг с другом, вели спокойный и размеренный разговор. По всей видимости, их было трое.

– Ты только представь. Я, старый хрыч, повёлся на её призывы и эротичные жесты. Уж так захотелось мне ей «вдуть». А как скажи, мне было тогда не купиться?.. В августе, буду праздновать свой «сорокет», а этой стерве, лет восемнадцать. Молодая, стройная, аппетитная, обворожительная, с похотливыми и откровенными намёками. Тут любой голову потеряет. Вот и я не удержался, поперся за той чеченской сучкой к самому лесу. Именно туда она меня собственно и манила… Теперь здесь. Уж второй месяц в подвешенном состоянии.

– Эх, Василий. В сравнении с моими тремя годами, твои пара месяцев выглядят полной хренью. В Урус-Мартане попал я к Ахмадовым… У братьев там что-то наподобие концлагеря было. Народу тьма. Позже, всех офицеров перебросили в горы. Ну, а меня перетащили меня уже сюда, к Даудову.

Надо полагать, каким-то образом Салман «пронюхал» о том, что брат мой золотишком в своё время приторговывал. Вот и выкупил он меня у Ахмадовых, заранее рассчитывая получить многократный куш. Да только не учел Даудов одной маленькой поправки. Дело в том, что после обвала рубля, мой брательник в пух и прах разорился. Гол он нынче, как сокол. Едва концы с концами сводит, да от кредиторов своих скрывается. Скажу больше, он вообще перешёл на едва ли не полу подпольный образ жизни. Короче, лоханулся со мной Салман. А уж как я пролетел со своими надеждами…

– Не ссы, Никита. Прорвемся. Уж и не знаю, как вы ребята… За себя же могу сказать, что я чертовски везуч. Ко всему прочему, ещё и азартен… Люблю я, знаете ли, пощекотать свои нервы. Заодно и лишний раз убедиться в своем исключительном фарте.

Сколь себя помню, так я вечно ввязывался во всевозможные споры и постоянно играл во всё, во что только можно было играть. В детстве, это была «чика», «пристенок», «трясучку», домино или шашки. Став постарше, перешел на шахматы, карты, нарды и тому подобное. Про ипподром, подпольный тотализатор и залы игровых автоматов, я вообще помалкиваю.

По фигу мне было и на то, что было поставлено на кон. То есть, каковы были ставки. Играл хоть на интерес, хоть на деньги, хоть на желание… Главное, чтоб то или иное соперничество увлекала; чтоб покруче был азарт.

При этом… Возможно, вы мне поверите. Тем не менее, я ни разу по крупному не проигрался. Как минимум, домой возвращался при своих. Гораздо чаще, с хорошим приваром.

В определённой степени я и жизнь свою непременно рассматривал не иначе, как самое большое и увлекательное игрище. Ведь тут на кону было: либо «всё», либо «ничего». Непременно считал, что я сам направляю свою судьбу туда, куда захочу. Могу удвоить или утроить ставку, а где-то и паснуть. Был абсолютно уверен в том, что всё в моей власти. Что маневр мой зависит лишь от того, как ляжет «камень».