Лидия Бормотова - Степной принц. Книга 1. Горечь победы

– Вообще-то, – задумчиво проговорил он, наконец, – среди татар часто встречаются и зеленоглазые, и голубоглазые…

– Ну, вот!

– Да и в Кашгаре… Там, говорят, светлые глаза не редкость.

– К тому же пялиться на всех подряд я не собираюсь, а перед чиновниками почтение обязывает маленького человека опускать глаза долу.

Последние слова развеселили Чокана:

– Хорош маленький человек! Восточный житель не допрыгнет до твоей макушки!

– По положению – рядовой торгаш, погонщик верблюдов.

В логике нового друга Чокана сложно было найти изъян. В умении наблюдать, делать выводы, принимать решения – ему тоже не откажешь. Безрассудные поступки его, как успел убедиться поручик, только с виду казались такими, но под собой имели трезвый расчёт. Простой в обхождении и нетребовательный к комфорту, в разговоре он мог удивить широтой взглядов и кругозора, а также знаниями, ради которых пытливые юноши стремятся в учебные заведения. Такое не часто встретишь даже в собрании господ, мнящих себя верхушкой общества. Он не был похож ни на одного знакомого Чокана и вызывал его любопытство.

– Кстати! – вдруг осенило Баюра. – Ты мусульманские обряды знаешь? – и сам ответил, уразумев нелепость вопроса: – Должен знать назубок! Иначе в тех краях даже круглый дурак раскусит тебя в два счёта. Стало быть, придётся и меня научить.

– А сам-то ты какой веры? Крещеный, небось? Православный? – поручик, прищурившись, наблюдал, как волхв расстелил халат на земле, сел на него, подогнув колени, возвёл ладони к небу, готовясь к репетиции намаза. – Не грешно тебе молиться иному богу, не Иисусу Христу?

– Это ушлые политики разделили веру в Бога на разные религии и задурили головы целым народам. Превратили их в своё оружие. Разжигают войны против неверных. Так-то… – он провёл ладонями по щекам и, положив их рядом с коленями, приложился лбом к халату. – Ну, говори, правильно? Уж нас с тобой не обманешь. Бог один на всех, как его ни назови: Перун, Господь, Аллах, Тенгри 25 25 Тенгри – так киргизы называют небо, бога. – суть одна. Все эти обряды, поклоны – так, шелуха. С Богом говорит душа. И если молитва идёт из неё, Он слышит её голос.

Чокан усмехнулся. Баюр нравился ему всё больше. Даже на религию их взгляды совпадали. Вот только непонятно, как этот прохиндей догадался, что их мысли глядят в одну сторону: «Нас с тобой не обманешь». Из каких-таких, интересно, наблюдений сей вывод проистёк? Однако данный момент не годился для решения ребусов, важнее было научить волхва правильно молиться, чтобы отвести подозрения мусульман. По крайней мере, чтобы «круглый дурак» в два счёта не раскусил. Не теряя времени, он опустился рядом с ним на колени и приступил к обучению.

За этим занятием их и застал Джексенбе, вернувшийся к мазару после объезда ближайшего холма. Его изумлению не было предела. Русский тамыр стал его единоверцем! Об этом он не смел и мечтать. Челюсть киргиза упала так непосредственно и надолго, что возвратиться назад смогла бы только с посторонней помощью.

Чокан с Баюром невозмутимо продолжали творить намаз, невнятно бормоча под нос известные каждому правоверному строки Корана и стараясь не замечать челюсть Джексенбе, которая коварно работала фитилём под бочкой пороха. Ещё один взгляд на неё – и «правоверные» взорвутся хохотом. Оба молельщика ни в коем разе не хотели разочаровать верного друга, признавшись в лицедействе (хотя бы и в благих целях безопасности!), и с облегчением вздохнули, когда излишне впечатлительная часть лица киргиза заняла привычное место.

– И так пять раз в день, – шепнул поручик волхву, поднимаясь с колен. Поднятую бровь новоиспечённого мусульманина он истолковал как вопрос и ответил ей, чтобы примирить с неизбежностью и слегка подсластить пилюлю:

– Сначала со мной, потом запомнишь, в какое время.

Пора было собираться в путь. Рассвет ещё не наступил, но край степи уже посветлел, прогоняя звёзды с небосвода, как выгоревшая степная трава вынуждает овец перекочёвывать на новые пастбища, а луна, озябнув, подобрала с земли прозрачное серебро, натянула на себя одеялом, став еле видимой, смежила веки. Скоро растает, растворится во сне.

Кони успели отдохнуть, подкормиться и, пока ещё было прохладно, выглядели бодрыми. А люди? Что люди? Они знают волшебное слово «надо», которое помогает выносить и бо́льшие невзгоды, чем недосып и усталость.

Джексенбе так ничего и не сказал по поводу увиденного намаза, но, как приклеенный, держался всё время рядом с Баюром, который, постоянно натыкаясь на него, только ухмылялся.

– И вообще… – завёл разговор Баюр, как только выступили, надеясь побольше узнать (о! конечно же, не всё!) о предстоящем путешествии в Кашгар, чем успел вытянуть из скрытного поручика. Чокан просто обязан посвятить его в тонкости предстоящей операции, если не хочет, чтобы волхв сдуру да невзначай наломал дров. Его спутники не удивились, что начало разговора прозвучало как продолжение нескончаемой беседы, которую каждый сам с собою крутил на все лады в голове. – Какой шайтан занёс тебя в такую даль от Семипалатинска? Твоё место на корабле пустыни, между двух уютных горбов.

– Ещё чего! В караване коней хватает.

– Оно конечно, кавалеристу в седле привычнее…

Чокан ошалело на него уставился:

– Как ты догадался?

– Про кавалерийские войска? Хм… По выправке, как же ещё! Ты погляди на нашего Джексенбе. Никому в голову не придёт увидеть в нём кадрового офицера.

Чокан досадливо поморщился, однако совету внял. Прямая спина плавно перетекла в мягкий изгиб, плечи опустились. Киргиз, не говоря ни слова, полез в седельную сумку, достал войлочную шапку, расправил, протянул поручику. Очень дельный, кстати, совет. Как он сам об этом не подумал! Все мысли были заняты заботой о караване, о маршруте следования, словом, большие проблемы стушевали мелочи. А у восточных людей глаз зоркий, проницательный. Незначительная на первый взгляд оплошность вырастает до размеров сокрушительных разоблачений.

– Ты случаем не числишься агентом сыскного департамента? – огрызнулся Чокан, напяливая киргизскую шапку. Злился он на себя, не на волхва, которому был даже благодарен за подсказку, но издёвка в вопросе прозвучала явственно.

Баюр отлично понял её подоплёку и рассмеялся, не утруждая себя ответом. Окинул оценивающим взглядом преображённого поручика, одобрил:

– Вот так гораздо лучше. Давай не увиливай, повествуй о своих блужданиях. Чтоб до встречи твоего каравана у меня была исчерпывающая информация: кто, куда, зачем, откуда, где, почём, когда и как.

– Ха! – фыркнул Чокан. – Исчерпывающую ему! Эти планы я вынашивал годами! Шлифовал и правил! А ему в два притопа, в три прихлопа изобрази и в рот засунь!