Лидия Бормотова - Степной принц. Книга 1. Горечь победы

…заводная кобыла оглушительно заржала, словно её заживо свежевали, и дёрнула верёвку, за которой бежала. Джексенбе с трудом удержался в седле и оглянулся: «Машаллах!!!». Луну, пялившуюся с неба в ущелье на поднятый тарарам, перечеркнула огромная лохматая тень, бесшумно слетевшая с каменного уступа высоко над головой. Один взмах кинжала по верёвке – и лошадь киргиза опять понеслась вскачь за удаляющимися всадниками.

– Кым анда? 21 21 Кым анда? – с кирг. – кто там? – крикнул Чокан.

– Ирбиз!

Кто кого не понял или не расслышал среди грохота копыт и криков карачей, выяснять времени не было, унести бы ноги. Потом разберёмся.

Погоня отстала. Крики за спиной постепенно смолкли, но беглецы, уже выехав из ущелья, продолжали скакать, окликая друг друга во тьме, чтобы не потеряться. Впрочем, главный страх остался позади. Теперь, вырвавшись из зарослей, они уже видели друг друга, глазам не мешал свет костра, а высокие скалы и еловые ветви не обрезали лунного света. И они вдруг обнаружили, что тьмы вокруг нет, а на залитой ровным серебром равнине три чёрных всадника видны как на ладони.

– Что там было? – Баюр придержал поводья, успокаивая коня, и поравнялся с Джексенбе. – Ты в порядке?

Тот выдохнул с облегчением:

– Слава Аллаху, пронесло… ирбиз на заводную скаканул.

– Что?!! – Чокан думал, что в ущелье ослышался. – Он ведь ночью не охотится. Только на рассвете или на закате.

Бешеный галоп постепенно переходил на рысь, но друзья больше не теснились к «безопасным» горам, а уходили дальше от них, туда, где за горбом холма журчала речушка.

– Затаился в логове до утра. Наверху, – предположил Джексенбе.

– Ага. А услышал топот копыт – принял за дикий табун. Жаль стало добычу упускать, – настроение Баюра резко поднялось, даже на язвительные шуточки пробило. Ещё бы! Спаслись из, казалось бы, безвыходной ситуации. Почти без ущерба. Правда, побитые. Но живые! При лошадях и даже с ружьём!

Его приятели заухмылялись, надежда на успешный побег и впрямь была мизерной. Только отчаяние толкнуло их на риск, который легко мог обернуться кинжалом или стрелой в спине. В этой каменной кишке их изловили бы в два счёта, если бы не барс. Душа радостно пела, и все трое наперебой продолжили восхвалять догадливого зверя, бескорыстно рванувшего им на выручку:

– И ведь как вовремя!

– Да ещё ради незнакомых оболтусов!

– Нарушил своё законное расписание!

– Поперёк тропы! Отрезал погоню!

– Представляю себе рожи туркменов!

– А лошадка наша тоже свой вклад внесла, хоть и не добровольно.

– Не зря ты её берёг.

– Её муки были недолгими. Если сравнить с тем, что нас ожидало.

– Жалко ирбиза. Эти шайтаны застрелят его.

– У них ружья нет, – волхв нежно погладил ствол над плечом, благодаря его за верность.

– Зато мой лук с колчаном у них остались.

Они спустились с холма. Лихорадочное словоизвержение иссякло, пришло время озирать окрестности. Речка, переливалась хрустальными горбиками, торопливо умывала бесчисленные голыши, выстлавшие русло, но была легко проходима вброд, как и большинство степных притоков.

Перебравшись на другой берег, Баюр вплотную подъехал к Чокану:

– Что значит «валихан»? – спросил требовательно, без всяких политесов. В сложившейся ситуации распутать клубок намерений карачей было куда важнее, чем деликатность.

Тот было напрягся, даже стиснул зубы, задержавшись с ответом, но, видимо, решил, что терять уже нечего и актуальность вопроса очевидна. Недосказанность сеет подозрительность и становится смертельным врагом, когда нужны мгновенные решения и слаженные действия. Как нынче, например.

– Это я. Чокан Валиханов. Мерзавцы знали, на кого охотились.

Баюр присвистнул:

– Такая важная птица?

– Не то чтобы важная… но выгоду можно извлечь, и не малую.

– Слушай, хорош тень на плетень наводить, – лопнуло терпение у волхва. – Давай начистоту: кто ты и что им от тебя надо? Чтобы в следующий раз знать, что делать и чего опасаться!

Подъехал Джексенбе. Пошли шеренгой, стремя в стремя, не забывая поглядывать по сторонам. Как три былинных богатыря на заставе. Не хватало только кольчуг со шлемами и пудовых палиц в петлях на рукавицах (впрочем, теперь им много чего не хватало, вся провизия, заготовленная в дорогу, осталась у разбойников, а поужинать они не успели, так что их желудки дружно готовились к бойкоту). Чокан с Баюром подумали об этом одновременно и оба прыснули. Невозмутимым остался только третий батыр, не заметивший ничего смешного и осуждающе покосившийся на весельчаков.

– По правде сказать, я и сам не знаю, что им от меня надо, – и, глянув на кислую физиономию волхва, добавил: – Нет, серьёзно! Тот горбоносый видел меня в Ташкенте в мундире. Ну, кавалерийский поручик…

– О-о-о! – вырвалось у Баюра. – Такой молоденький и уже поручик!

Чокан пропустил его шпильку мимо ушей:

– Но какую комбинацию со мной они сочинили – убей, не знаю!

– Убивать тебя они не собирались – это ясно, – глубокомысленно заключил волхв. – Скорее, продать подороже. Или закрутить интригу похитрее… Давай дальше.

– Что – дальше? Ты про караван что ли?

По тому, как парень насупился, скрежетнув зубами, потом выпрямился в седле, словно набираясь решимости, тяжело вздохнул, стараясь делать это незаметным, как застыл его прищуренный взгляд, упёршись в невидимый горизонт, волхв понял, что расстаться с этим секретом ему куда сложнее, чем со всеми остальными.

– Вобщем, так. Караван обычный купеческий из Средней Азии.

– А идёт из Семипалатинска?

– Ну и что? Среди караванщиков ни одного русского.

– А что в нём делает русский офицер?

Чокан вздохнул:

– Переодетый. Чтоб китайцы не докопались.

– Вот это уже интересно. Значит, в Китай? Продолжай.

– В Кашгар…

– Там же резня!

– Я не только офицер. Я учёный. Кашгария – страна, закрытая для европейцев. Terra inkognita . Пробраться туда в своём натуральном виде невозможно, а знать о своих соседях должна каждая уважающая себя держава.

– То есть… – Баюр задумался. – Ты будешь шпионить?

– Изучать! – поправил Чокан. Потом подкорректировал: – Но тайно. Ибо открыто никто не позволит… Ну, да. Шпионским манером. В этой миссии нет ничего агрессивного. Я командирован туда Императорским географическим обществом.

– И что ты будешь изучать? – продолжал допытываться волхв. Его тамыр помалкивал, полностью доверив расспросы урусу, но уши навострил, ловя каждое слово.

– Всё, что будет доступно: флору, фауну, ландшафты, климат, этнографию, экономику, письменность, историю, поэзию, политический уклад… ну, и… всё остальное…

Баюр даже остановился, поперхнувшись от одного перечня, не говоря уж о массе фундаментальных знаний, накопленных специалистами каждой из названных (и, надо полагать, не всех ещё названных) наук: