Лидия Бормотова - Степной принц. Книга 1. Горечь победы

– Мы похожи на приманку, которой дразнят хищников, – с досадой проворчал Баюр. – Если сбежавший вчера «друг» вернулся, то-то дивуется на наш идиотизм.

Джексенбе завертел головой, пытаясь обнаружить врага, даже привстал в стременах. Напрасный труд. Укрытий вокруг хоть отбавляй.

– Думаю, разумней прижаться к горам, – предложил волхв. – Не выставляться напоказ, а двигаться под прикрытием скал и растительности у подножия. Благо, что менять направление нам не придётся. Горные отроги всё время сопровождают нас по правую руку.

Чокан кивнул с серьёзным лицом и, не дожидаясь иных аргументов или сомнительных возражений со стороны киргиза, развернул лошадь к видневшемуся невдалеке ельнику у подножия горных склонов. Его спутникам уговоров не понадобилось, и скоро все трое укрылись в тени, пахнущей хвоей и прохладой.

Деревья, издали казавшиеся стеной, вовсе не были прижаты друг другу, росли просторно, и между ними было полно тропинок, правда, извилистых, но вполне проходимых. Конечно, здесь не поскачешь, как на равнине или по холмам, зато вероятность обнаружения, а то и внезапного выстрела резко поубавилась. Лошади, привычные и к горным тропам, и к пескам, и к каменистым бродам студёных речек, ничуть не смутились переменой декораций и продолжали идти тем же аллюром, что и прежде – юргой, принятой на Востоке для дальних поездок. Юрга сочетала в себе шаг и рысь, была неутомительна ни для всадника, ни для лошади, которая могла так идти целый день, одолевая по девяти вёрст за час.

За ельником хорошо просматривалось открытое пространство уходящей в бесконечность равнины, но людей не наблюдалось. Изредка мелькали небольшие табунки сайгаков, где-то посвистывали невидимые суслики да перекликивались птичьи голоса. Так что предпринятая предосторожность могла оказаться напрасной. Хотя кто его знает, где лоб расшибёшь… По крайней мере, уверенности в правильно выбранном пути ни один из троих всадников не чувствовал.

Баюр оглянулся на ущелье между скал, мимо которого они проезжали. Речка, больше похожая на ручей, бежавшая из его недр, была хоть и быстрой, бурливой, но мелковатой, все донные голыши на виду, так что кони преодолели её легко, не останавливаясь.

– А звери, интересно, здесь водятся? Ну, барсы там, медведи или ещё кто?

Чокан усмехнулся, не поворачивая головы, лишь искоса взглянул на светловолосую голову, задранную вверх, на скалистые уступы:

– Барс, или на киргизский лад – ирбиз, потому и называется снежным, что он живёт высоко в горах. Здесь ему делать нечего.

– Иногда выходит, – не согласился Джексенбе, ревниво зыркнув на спину незапланированного спутника, отбивающего у него хлеб просвещения тамыра. До встречи с этим Алимбаем все вопросы Баюра адресовались к нему, побратиму. – Весной, летом. Он охотится на козлов, джейранов. Летом снег подтаивает, он скользит на корке. Вот и спускается.

– Да, – не стал спорить Чокан. – Подстерегает в основном копытных, но птицами и мелкой живностью тоже не брезгает…

– У людей хоть и нет копыт, но вряд ли они оставят его равнодушным, – продолжил перечень ирбизовых жертв волхв, не переставая оглядывать каменные выступы. Как бросится сверху этакая милая пятипудовая кошечка, мало не покажется. Поди объясни ей географию её ограниченного местообитания.

– Джок, – опередил соперника-толкователя местной фауны Джексенбе. – Людей не трогает. Такого случая не было.

Алимбай пожал плечами, не найдя, что возразить. В отличие от степного киргиза он не претендовал на первенство в симпатиях уруса. Не потому, что мнение последнего ему было безразлично. Особенного после ночного разговора! Скорее, не хотел огорчать парня, заметив на его узкоглазом лице почти детскую ревность. А может, ещё и потому, что интерес к себе Баюра он и так постоянно чувствовал, как дружеское, участливое прикосновение. Этот светловолосый батыр его тоже очень заинтриговал. Не своим искусным врачеванием, хотя и этого волховского мастерства со счетов не сбросишь. Но и своей проницательностью. Умением из случайных бредовых бормотаний лепить истину. Хм, охотник… За кем он, интересно, охотится? Вряд ли только прыгучая и лохматая дичь его влечёт. Какой-либо опасности, исходящей от русского, тем не менее не чувствовалось. Но это ничего не значило. Первая же передряга, малейший выбор: своя шкура или чужая – расставят все точки над i , покажут, кому доверять, а кого сторониться. Перестрелка с карачами и спасение из плена – не показатель. Тогда Баюр не знал, кого выручает. А вот теперь… Тьфу ты! Не накликать бы! Спаси Аллах от всяких напастей! Вот выедем из степи – и, как говорится, аrrivederci. 19 19 Аrrivederci – с итал. – до свидания. Дальше нам не по пути. Однако, несмотря на мысленную отстранённость от русского, всё же не удержался, спросил:

– А что тебя занесло в степь?

– Да так, – лениво отозвался тот, – путешествую…

– В одиночку? – не поверил Чокан. – Выходит, только ирбизов боишься, а больше никого? Мол, мне, красивому и море по колено видавшему, и в пустыне на каждом шагу колодцы? – в голосе офицера сквозил явный, причём ядовитый сарказм, вынуждающий защищаться от насмешки. Испытанный приём, опробованный ещё в кадетском корпусе, в Омске. Его ровесники, задетые за живое, вспыхивали мгновенно и сгоряча выбалтывали такое, что обычно утаивали. Потом, уже будучи корнетом по выпуске, а затем и поручиком, он оттачивал сей приём на заносчивых приятелях, блистающих «красноречием» и непроходимой тупостью пополам с пошлостью, и приём ни разу не дал осечки.

Баюр расплылся блаженной улыбкой, будто его не ужалили, а изысканно похвалили.

– Я много чего боюсь, – ответил он без тени раздражения. – Но предпочитаю страху смотреть в глаза и не оставлять ему шанса смотреть мне в спину.

Чокан стиснул зубы. Да. Не выгорело. Этого так просто поймать на удочку не удастся. Не захочет о себе рассказать – хитростью не заставишь.

Но волхв вопреки ожиданиям не стал скрытничать и напускать на свою персону таинственный туман. Рассказал просто, как само собой разумеющееся, что был в Заилийском Алатау, полазил по склонам, потом на спуске к Иссык-Кулю чуть не сверзнулся в ущелье, но отделался потерей лошади и парой-тройкой синяков, не считая морального ущерба. Если бы не встреча с Джексенбе, у которого были две заводные лошади, пришлось бы ему туговато. Вместе они шли ещё три дня, охотились, ибо провизия вышла у обоих. Дичи там много. Для костра тоже есть что пособирать. Ночью отбивались от волков…

– Там и побратались? – вклинил вопрос Чокан уже без всякой подковырки и улыбнулся. Ему было немного неловко, но досадовал он на себя одного. Мог бы и сразу разглядеть, что Баюр был вовсе не похож на тех выскочек, на которых он оттачивал свой сарказм. Волхв раскусил его сразу, но обидеться на задиристый выпад и не подумал, посчитал ниже своего достоинства. Гордый, но, надо отдать ему должное, не чванливый.