Влас Комар - Онфимка

Шайка гномов добралась до лодок и начала свое черное дело – они грабили все, что находили, ценное сразу складывали в огромные сумы, которые были перекинуты позади них через круп лошадей. Дошла очередь и до прекрасной кидекшской лодочки, грабители вскочили на борт и начали выворачивать сумы Онфимки и Луция…

Неожиданно один из них услышал за своей спиной какой-то тихий раздражающий свист. Он подумал, что это его сосед свистит, и на своем черном языке прикрикнул на него:

– Не свисти, ёлкины телогрейки, денег не будет! – и слегка стукнул товарища. Только рука его прикоснулась к какому-то скользкому и холодному металлу… Он медленно повернулся и встретился глазами с рубиновым взглядом Золотого Полоза! Глаза его вспенились и… лопнули! Дико заорав, недобрый половец выпал из лодки в реку и мгновенно был ею проглочен. За пару минут змей расправился и с остальными грабителями.

По всему было видно, что Полоз мирно спал на дне под лодкой, пока его не разбудили эти жадные мародеры. Он внимательно посмотрел на город своими рубиновыми огнями, нашел там Первушу, к которому подбирался один половец, пока он мужественно бился с другим, и стремительно пополз к городу. Ну… Это ему так показалось, что стремительно, но по земле у него совсем не получалось так быстро передвигаться, как по воде. Тогда он остановился, поднялся над полем боя во всю свою титаническую высоту и раздул зонт на своей шее. Со свистом бури дунул Полоз на город и поле перед ним. А из его рта, шеи и зонта посыпались сотни маленьких золотых змеек, почти ужиков. Они юрко забирались под одежду и кусали людей, а яд их был такой силы, что те падали мертвыми через секунду.

Первуша услышал голос Хранителя и закричал:

– Все в укрытия! Бежим со стены!

Луций и Никита побежали в разные стороны по стене и стали передавать этот приказ всем. Змей приближался к стене, а за ним ложились на землю сотни мертвых половцев. Наконец, они поняли, что этого врага им не одолеть и остатки войска поскакали обратно, восвояси, туда, откуда пришли.

Великий Полоз остановился и зашипел новую мелодию. Тысячи змеек, которые успели расползтись по всему полю, потекли к нему обратно и спрятались в своем родителе. Он величественно и спокойно вернулся к воде и исчез в ее бурлящих потоках.

Из-за всех этих великих событий, никто, кроме Онфимки, не заметил одного маленького подвига. Когда на Первушу уже летело сзади подлое вражеское оружие, мальчик Илья, схватив уроненный кем-то огромный меч, кинулся на злодея. И хоть росту он был еще подстольного, смог он проткнуть половца! Правда, сам не удержался, и качнувшись, полетел вниз со стены…

***

Мрачная оранжевая пыль медленно садилась на поле боя и глазам открывалась страшная картина – целое море мертвых тел, по которым в беспорядке носились ошалевшие кони. В двух местах из тел сложились целые холмы, и защитники крепости поняли, что здесь окончился боевой путь княжеской дружины.

Вскоре всю дружину отыскали на поле боя и с благоговением отнесли в город. В центре на свежесрубленных еловых лапах положили князя Воимира. Пришел откуда-то грустный Васенька и положил князю на грудь букет весенних первоцветов. Все горожане тянулись на площадь.

Онфимка побежал к стене, туда, где он видел падающего Илью. По дороге он встретил Первушу, который вовсе не видел ни помощи Ильи, ни его падения. Вместе они нашли ребенка под стеной, бездыханно лежащего на первой зеленой травке. Первуша поднял мальчика, крепко прижал и понес на площадь. Онфим прихватил с собой огромный меч, который был так тяжел, что он даже не смог его нести, а потому просто поволок по земле.

Когда они вышли на площадь, все расступились перед ними и стоявший в центре Беримир увидел сына, голова которого безжизненно болталась на руках Первуши.

– О нет! За что ты так наказываешь меня, Отче Перуне! – вскричал отец и упал на колени.

Ребенка положили рядом с князем на мягкие еловые ветки, к нему тоже пошел Васенька-блаженный, но не стал с ним прощаться, а неожиданно взял за ручку и сказал радостно:

– Поспи, Илюшенька, поспи! Тридцать лет не будет на земле нашей врагов! А потом встанешь, возьмешь меч свой великий, да пойдешь бить нечисть по многим землям – от севера до юга, от запада до востока.

Народ, понимая, что юродивый никогда просто так ничего не говорил, послал за доктором Воробышком. Тот еще осматривал дружинников князя в надежде найти раненных, но сейчас побежал за гонцами на лобное место. Доктор взял крепкие маленькие ручки ребенка своими тонкими шероховатыми пальцами и начал быстро мять и щупать – сначала запястья, потом голову, тело и, наконец, ноги.

– Жив мальчонка, жив, нечего тут убиваться, Беримир! – быстро зашепелявил Воробышек, слегка склоняя голову перед старейшиной. – Просто спит! – удивленно констатировал факт немолодой уже доктор, который такую болезнь видел впервые в жизни.

Беримир встал, взял ребенка на руки и пошел домой, горестно сутулив плечи, за ним побежал Воробышек, да Первуша понес меч, который теперь по праву считался илюшиным. Онфимка тоже пошел за ними, а Луций и Никитка продолжили руководить уборкой и подготовкой князя с дружиной к последнему великому походу – в Мир Мертвых.

***

Хозяйка дома, высокая, статная, спокойная женщина, при виде безжизненного сына изменилась в лице, но быстро взяла себя в руки. Мальчика устроили на печи, она укутала его одеялом и погасила свечи вблизи. Старшие дочери быстро накрывали на стол. Еда была холодной, потому что печь только начали топить.

Беримир уже взял себя в руки. Он поклонился всем, кто пришел с ним:

– Простите, гости дорогие, за дурную встречу! Проходите за стол, да чувствуйте себя, как дома! Ешьте и пейте вволю, буду рад, если мы сможем усладить друг друга разговорами!

Все – от мала до велика – почувствовали, что ужасно голодны! Ведь уже наступила ночь, а никто из них и маковой росинки во рту не держал, да еще столько нервов потрачено было за день, страшно представить! Никого не пришлось просить дважды, все накинулись на пусть и холодную, но невероятно вкусную пищу – щи суточные с большими кусками мяса и застывшего жира, утренний хлеб да пироги с луком и рыбой, каша пшенная с морковкой и луком. В тишине дома раздавался дружный хруст, даже доктор Воробышек медленно что-то жевал, хоть и показывал всем и каждому, что у него остался только один зуб и прежде чем есть, ему нужно перетирать пищу. Этот самый Воробышек вообще не мог не вызывать улыбку у всех, кто его видел – росту он был высокого, телосложения тощего, когда он садился, казалось, что он сейчас сложится вчетверо, а то и в восьмеро. Когда его длинная ручища тянулась за очередной порцией пирога, в темноте можно было спутать ее со змеей.