Mel RedWolf - Проклятие Крылатых. Начало Пути

－ Ириль, пусти, – попросила сдержанно Аэль.

Но что-то было в этой девушке, что-то, что болезненно отозвалось на тревогу в глазах дурфы, отчего рыжеволосая вновь отвела взгляд в сторону, попробовав выдернуть руки из таких цепких оков брюнетки.

– Ты вспомнишь со временем и все поймешь. А пока что поешь. Если даже не знала, как, то сейчас уже знаешь. Уж учить этому тебя не буду. Потом принесу тебе попить, – прозвучал хмуро голос девушки, натянутый, как тетива лука, от чего казалось, что даже кожа на горле девушки была заметно напряжена.

Головой понимая, что ненавистью ничего не изменишь, Аэль подавляла приступ боли, приступ странного, но жуткого и невыносимого желания уйти и побыть одной, и, хотя бы раз, хотя бы еще раз услышать и увидеть ту Ириль, что уже не было, ту из-за которой звать девушку по имени было горче, чем пить зелье на основе мумие.

Дорэль отдаленно осознавала то, что слишком сильно сжимала руки Аэль, но окончательно восприняла только тогда, когда баргустка попросила отпустить и начала вытягивать руки из цепкой хватки насильственно. Тогда не оставалось ничего иного, как отпустить её, но Дорэль не посмела отдалиться и беспокойными пальцами поспешно утерла выступившие слезы. Дурфа покивала утвердительно на последующие слова рыжей и бросила взгляд на кусок хлеба, который ей принесли. Скудный и пресный, однако это был её паек. Девушка взяла его в ладони, устроившись как есть на полу, отрывая маленькими кусочками и отправляя в рот, где уже тщательно прожевывала, как тому учили манеры.

Дурфы отличались от баргустов не только наличием крыльев. Лишённые природой бытия влачить существование в условиях наземной жизни, трудоёмких поисков дичи и труда во взращивании пищи, они были и слишком придирчивы к манерам. До такой степени, что осуждали даже то, когда маленькие дети жевали кое-как, слишком быстро проглатывали еду или хуже – болтали с полным ртом. И по всей видимости, обучение с малых лет сильно отпечаталось в памяти. Девушка ела неторопливо, ведомая старыми рефлексами – привычками прошлого.

Одно лишь не давало покоя, витающей на первый взгляд в облаках: что же могло произойти, что привело к таким серьезным последствиям, что девушка даже имени своего не помнит? Ириль? Вроде так её называла баргустка, но почему-то дурфа не спешила верить. Каждый раз Дорэль чувствовала внутренний дискомфорт, словно то не её имя. Так и было, но разве могла вспомнить Дорэль? Память скрылась теневым мороком и не отзывалась, сколько не звала ее владелица.

Но сейчас разум постепенно начинал подкидывать новых дум, словно толчками подпинывал к решению проблемы. Дорэль хотела обо многом спросить Первую, но как? Звучание языка баргустки диковинно доходило до разума. Понимать ее получалось, но все равно наречия казались странными, словно из другого клана. Быть может оно и было так. Однако сам язык прилип к небу и не желал пошевелиться в такт звучанию чужой речи, словно его приморозило. А без слов ей ничего не узнать. Надо было экстренно учить язык, или как-то пытаться наладить с бескрылой контакт.

С завтраком Аэль так и не разобралась. Как только баргустка покончила возиться со своей соседкой, движения за стеной сообщили о пробуждении Ноэль.

Интересно, всегда ли так Ириль слышала, как просыпается Аэль?

Мысль прозвенела тонкой струной. Во рту предательски пересохло, а ребра схватило клещами. Баргустка резко выдохнула, шумно втянув воздух в неподатливые лёгкие. Взгляд поспешно пополз по комнате в поисках бутыля. Такой предмет, весьма полезный в походах, оказался около окна и замечен был чуть позже нужного.

Рыжеволосая сетовала на свою невнимательность по пути к цели, а откупорив горлышко, сделала три крупных жадных глотка. Прислонив тыльную сторону ладони ко рту, Аэль вдруг заметила перед собой дурфа. В тот же миг вспыхнуло понимание того, что девушка с вечера ни капли не пила. Так же внезапно, как и осознание, девушку охватил стыд за свою неосмотрительность. По лицу, до самых корней пламенно-рыжих волос, пополз жар румянца. Воительница протолкнула пробку в горлышко бутыля и поставила его перед брюнеткой.

– Попей. Я еще приду сегодня. Если же нет, то одна из Скрытых Клинков будет стоять около двери. Пошуми или позови. Как сможешь. Постарайся все же объяснить в этом случае, что тебе будет нужно, – попыталась как можно спокойнее донести до девушки то, что ей следует делать.

Но с каждым новым предложением разум вносил свои коррективы, показывая в картинках наглядно, что может пойти не так, от чего баргустка в конце концов смолкла, развернулась к Дорэль спиной и поспешно направилась прочь к двери.

Построение всегда было рано. По графику с первыми лучами солнца все отряды покидали постой и приветствовали Первых. И на построении дочери клана воздуха выходили самыми первыми. За ними шел клан Огня и затем – Земли. Нарушить график стоило наряду всему подразделению на седьмицу. Прямо перед Первой из комнат вылетали оставшиеся, чуть проспавшие воительницы, которые потупляли взгляд и выбегали вперед, чтобы успеть занять свое место перед зданием в шеренге.

К счастью Аэль, Ноэль уже возглавляла построение. По кругам под глазами, видимыми невооруженным глазом, легко было понять, что Вторая толком не спала ночью.

Глава подразделения с сочувствием вспомнила, как и сама первую неделю после назначения толком не смыкала глаз от волнения и перегрузок. Все продолжалось впрочем до момента, когда на второй или третьей седьмице Ириль просто опоила свою подругу каким-то снадобьем, позаимствованным у целительниц клана воды. Вот только здесь не было ни той, ни целительниц, и девушка сжала до хруста костяшек свои кулаки, приказывая себе перестать фокусировать внимание на давно отжившем себя прошлом.

– Утреннее построение! Готовься! Рассчитаться от Второго номера! – приказала Аэль, отрывисто гаркнув каждое слово так, как это делала наставница еще во времена подготовки воинов.

Тогда сонные юные баргусты стояли, шатаясь, клевали носом, едва продрав свои глаза после сладких грез, а от голоса ее непременно начинали дергаться, морщиться и активно моргать глазами. Так и здесь строй выпрямился, вытянулся, начав пересчет.

Первой вышла вперед Ноэль. Сонная, с едва приведенными в порядок непослушными, крепко вьющимися кольцами зеленых волос. По бокам у нее виднелись две косички, маленькие, аккуратные, которые девушка теперь носила в знак своего поста.

Даже недостаток сна и хорошего завтрака не сказался на цвете всего лица, пусть этим и еще больше обозначились круги под ее глазами. Девушка приложила кулак к области сердца, громко заговорив звонким, как ручей, голосом.