Игорь Журавлев - Мертвый

Что полагается за неверие в Бога, смерть? Но насколько вообще он в этом своем неверии виноват? Ему с детства внушали, что Бог – это выдумка попов, чтобы держать в повиновении непросвещенный и темный народ. Почему бы ему в это не верить, если все об этом вокруг говорили? Люди уважаемые – учителя, руководство страны, даже его родители – все люди, с его точки зрения, совсем не темные! Так что если это и грех, то разве можно ему этот грех вменить? Ему же никто не рассказывал, что Бог есть на самом деле. Да если бы и рассказал, почему он должен был поверить без доказательств? Он пока и после смерти никакого Бога, между прочим, не видел! С другой стороны, если вспомнить правило о том, что незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение, то…

В общем, ясно, что ничего не ясно. Может, спросить у кого? Артем оглянулся вокруг и вновь поразился тому, настолько все вокруг были одинаковыми. Словно сошедшие с конвейера точные копии друг друга. А ведь это странно. Наверняка все умерли в разном возрасте, значит, должны быть младенцы, дети, старики и т.д., но никакого отличия в размере или внешности окружающих душ Артем не заметил.

Он решился и подошел к лежащей прямо на полу душе, которая в этот момент разглядывала его, правда, без всякого, как показалось Артему, интереса.

– Здравствуйте, – вежливо произнес Артем.

– Новенький? – проигнорировав приветствие, в свою очередь спросил лежащий. Или правильно – лежащая, если душа? Или без разницы в отсутствие гендера?

– Ага, – кивнул Артем, – только что прибыл. А вы давно здесь? И как к вам обращаться? Меня Артем зовут.

– Артем? Понятно, мужиком был, значит. Я тоже был мужиком. Зови Владимиром или Володей. Только не Вовой, ладно? Не люблю. Понял, да?

– Очень приятно.

– Да ничего здесь приятного нет, – тут же несколько раздраженно отреагировал Владимир. – А давно я здесь или нет, я не знаю. В отсутствие времени это определить невозможно в принципе. Понял, да? Ты вот когда помер?

– Э-э-э, сегодня.

– Да нет никакого «сегодня», запомни, дурилка. Вернее, можно сказать, здесь всегда «сегодня». Я вот, может, тоже считаю, что сегодня откинулся. Сегодня, 7 ноября 1980 года. Прикинь, отмечали праздник Октябрьской революции, ну и перебрал я маленько, а что такого, обычное дело по праздникам! Только, значит, вышел я на улицу перекурить, как тут же повело меня, поскользнулся и хряпнулся виском о скамейку, как раз о чугунный ее край. Главное, обидно, что скамейку эту я сам притащил с мужиками, раньше она там не стояла. Понял, да? А что ты хочешь? Судьба! В общем, сразу и откинул копыта. Тут, гляжу, дверь прямо в воздухе открывается и мужик меня зовет. Ну я, еще не понимая ничего, встал и пошел узнать, что за диво такое. Уже в дверях оглянулся, а я там мертвый возле скамейки валяюсь. Понял, да? Потом коридор, собеседование у дознавателя и сюда. Впрочем, это здесь у всех так.

– А кто этот мужик в двери, кстати? – заинтересовался Артем. – Он меня как позвал, так потом сразу исчез куда-то.

– А! – отмахнулся Владимир. – Не обращай внимания, это призрак встречи, одна видимость и не более. Так когда ты помер?

– 12 мая 1982 года, – ответил Артем. И зачем-то добавил, хотя сначала хотел промолчать: – Был расстрелян по приговору суда в Крестах, в Ленинграде.

Володя с интересом посмотрел на него, но расспрашивать не стал.

– Вот и ответ на твой вопрос, давно ли я здесь, – вместо этого резюмировал он. – Получается, что с точки зрения того мира я здесь полтора года.

– В смысле, с точки зрения того мира? – не понял Артем.

– Это трудно объяснить, лично я не сумею, но потом сам поймешь. Здесь ведь нет времени и нет всех ощущений времени. Есть одно сплошное и бесконечное сейчас. Но я же говорю, не объяснишь, – добавил он, взглянув в непонимающие глаза Артема. – Ничего, сам разберешься постепенно. Или не разберешься, а просто привыкнешь. Понял, да?

– А ты чего на полу лежишь? – зачем-то спросил Артем у мужика.

Володя весело захохотал и смеялся… Артем сначала хотел подумать – долго, но потом вдруг понял, что он не знает, что такое долго. В смысле, то есть теоретически знает, помнит еще, но уже с трудом понимает.

Между тем Володя отсмеялся и сказал нечто такое, от чего у Артема вытянулось бы лицо, будь он в теле.

– Это ты, дурилка, на полу цементном стоишь. Да и то лишь по одной-единственной причине: ты сам воображаешь, будто это так. А я, между прочим, на травке лежу, возле речки, восходом солнца любуюсь. Тихо здесь, хорошо, ни единой души вокруг. Только ты вот приперся зачем-то.

– Это как?

– Да кто ж его знает? Только твое окружение здесь зависит от тебя. Как представишь себе, так и будет. Понял, да?

Артем раскрыл рот, но забыл, что хотел спросить. Так и стоял с открытым ртом.

– Ты рот-то закрой, – глянул на него Володя недовольно, – все равно это все ненастоящее, обман один – фикция. Сначала кажется, что настоящее, а потом присмотришься и понимаешь – не-а, иллюзия. Но удобная штука, спору нет. Так что здесь кто где. Многие в своих мирах. Правда, они очень маленькие. Скажем, речка от меня в паре метров, но мне до нее не дойти. Пробовал – бесполезно. Делаю шаг и выхожу в отстойник. Понял, да?

– Не, не понял, но интересно, – протянул Артем, обдумывая сказанное. – А дальше что?

– Кто бы мне об этом сказал! – хмыкнул Володя. – Болтают разное, только вот никто ничего не знает – сплошные фантазии. Вижу только, что некоторые исчезают куда-то иногда. Некоторые потом опять появляются, другие – нет. Понял, да, дурилка?

– Сам ты дурилка, – не выдержал Артем. – Понял, да?

– Да ты чего? – удивился Володя. – Обиделся, что ли? Это ж просто присказка у меня такая. Не к тебе конкретно? Понял, да?

– Ладно, замяли, – Артем уже пожалел, что передразнил нового знакомого. И тут же спросил про другое, переводя тему:

– Слушай, Володя, а ты что, различаешь, кто здесь кто? Все одинаковые, как однояйцевые близнецы.

Тот лишь пожал плечами – мол, не могу объяснить. Потом все же снизошел:

– Сначала не различал, а потом как-то присмотрелся под другим углом, что ли. И становится видна аура. Так вот, Артем, я тебе скажу, как я вижу: ни у кого здесь нет ни одной одинаковой ауры. Объяснить не могу, – тут же добавил он, – вижу и все. Понял, да? Причем разные они не только цветом, но и формой и еще как бы вибрацией, что ли, или пульсацией. И еще чем-то, чему у меня названия нет.

Артем попытался присмотреться, но никаких аур ни у кого, в том числе у самого Володи, не увидел. Спросил:

– А у меня какая?

Володя глянул на него как-то искоса, вытянул шею, покачал головой, открыл рот и… опять его закрыл.

– Ты чего? – не понял Артем.

Тот еще раз внимательно оглядел Артема и сказал:

– Нет у тебя ауры. Вообще никакой. Понял, да? Первый раз такое здесь вижу, между прочим.