Робин Каэри - Час Купидона. Часть III. Момент истины

– Ну вот, – маркиз доел второй кусок грушевого пирога, допил вино и с довольным видом откинулся на спинку стула.

– Что? Я не понимаю. Что значит это ваше «ну вот»? – спросил Ла Рейни, отстав от своего сотрапезника едва ли не вдвое.

– А это значит, дорогой мэтр, что есть другое обвинение, по которому будут судить этого мальчика. И гораздо серьёзнее. В сравнении с делом, по которому его обвиняют, то, что он оказался вовлечённым в дворцовые кражи, всего лишь цветочки.

– И что же это за обвинение? Постойте, уж не хотите ли вы сказать, что этот малец замешан в деле с дворцовыми часами? – лицо Ла Рейни вытянулось от удивления, он уставился на дю Плесси-Бельера, перестав жевать. – Нет, это из области домыслов!

– Это практически доказано, – холодно возразил полковник и, прикрыв глаза, закинул руки за голову.

– Как? Нет! Быть этого не может. Я сам его допрашивал. Я бы почувствовал. Я носом чую, когда от меня пытаются скрыть что-то, даже мало-мальски серьёзное. И к тому же этот малый, хотя и умён, но не настолько! Остановить часы мог только тот, кто разбирается в их механизме, дорогой полковник. Это однозначно. Это неоспоримый факт.

– А я и говорю, что у меня есть доказательства. Сегодня ночью он остановил последние двенадцатые часы в приёмной королевы, – дю Плесси-Бельер говорил так спокойно и уверенно, что Ла Рейни начало казаться, будто всё перепуталось с точностью до наоборот.

– Постойте, а как же… – проговорил он, жмурясь в попытке проснуться от кажущегося наваждения. – Нет! Я вышел из Шатле около полуночи, оставив мальчишку там. В камере!

– А что, если его выпустили из Шатле? Скажем, после вашего ухода. За несостоятельностью обвинений. Оказавшись на свободе, он мог вернуться во дворец. Дорогу-то он наверняка помнит. Да и во дворцовых коридорах прекрасно ориентируется, – полковник вытянул ноги к камину. – Прекрасно у вас тут. Тепло и уютно. А у меня сегодня выдалась совершенно сумасшедшая ночь.

– Да, я понимаю. Почти. Но не совсем, – не придав значения последним словам маркиза, пробормотал Ла Рейни сквозь прижатую к лицу ладонь. – Вы хотите, чтобы мальчишка взял на себя эти преступления? Так это об этом деле мне передавала свояченица? Я не помню всех подробностей. Не то дюжину часов остановили, не то почти пятнадцать. Кто ж упомнит теперь! Вот вы помните, ваша милость? – он многозначительно посмотрел в прикрытые глаза собеседника.

– Да, действительно, двенадцать или пятнадцать? Да и какие там преступления, – улыбнулся маркиз. – Детские шалости, право слово. Скажем, он мог на спор сговориться со старшим братом, с тем, который погиб в Лувре, что сумеет остановить стрелки на часах, и никто не поймает его на этом. Ну, а когда брата убили, эта шалость могла превратиться в одержимость, – когда маркиз опустил руки и подался вперёд, взгляд его синих глаз сделался серьёзным, и в нём не было больше и тени расслабленной неги. – Ведь обделённых умом и потерявших рассудок не судят, не так ли? А впоследствии мог бы этот мальчишка исчезнуть? Пропасть из поля зрения надзирателей, скажем?

– Смотря из чьего поля зрения, – потёр подбородок Ла Рейни. – Я как бы понимаю всё то, к чему вы клоните, ваша милость. И всё же есть кое-какие нюансы, которые вы не учли.

– Какие же?

– Мальчик – сирота, никого из родных у него нет. Для того, чтобы признать его невменяемым, блаженным, как вам угодно называйте, в любом случае суду будет необходимо подать ходатайство о поручительстве. Прошение о экзаменации. Это не так просто, если провести всё по закону. Судья должен назначить для рассмотрения и принятия решения людей – комиссию, стало быть. Это значит, что понадобятся услуги нотариуса. И это ещё не всё! Адвокату потребуется составить рекомендации и прошения, которые подаются судье. И эти люди в долгополых мантиях с белыми воротничками: магистры права из Сорбонны, советники Парламента, члены коллегии по уголовным делам – все они очень дорого ценят свою подпись. Всё это слишком сложно. Тем более если в этом деле замешаны внутренние дела королевского двора.

– А мы можем упростить процесс? Скажем, пустить его в бумажном виде, в документах и, – дю Плесси-Бельер встряхнул пальцами. – Если это дело заволокитить. Я возьмусь за то, чтобы заполучить все необходимые подписи и печати к ним. А вам всего-навсего нужно представить мальчишку в суде в качестве обвиняемого. И получить после рапорт из приюта для умалишённых о том, что они приняли к себе человека. А позже, – он снова взмахнул руками. – Был человек и нет его. Кто вспомнит об этом деле через полгода?

Ла Рейни аккуратно облизал карамельный сироп с ложки и отложил её на пустое блюдо, затем допил остатки вина и вытер пальцы и губы салфеткой. Он сосредоточенно раздумывал над словами маркиза и взвешивал в уме не только шансы на успех изложенного только что плана, но, кроме того, и несомненные плюсы от его союза с человеком, который явно не стремился застрять на нижних ступеньках придворной карьеры. Ла Рейни уже знал о том, что дю Плесси-Бельер пользовался успехом и уважением, которое было несоизмеримо с его молодостью и кажущейся неопытностью, и это предвещало ему блестящие перспективы. Этот человек умел мыслить рискованно, но широко, при этом не ограничиваясь в средствах для достижения поставленной цели. Словом, было гораздо выгоднее идти с ним вместе, чем ставить ему палки в колёса или бездействовать. В конце концов, мало ли комиссаров в Шатле? К услугам человека, назначенного Королевским советом провести расследование во дворце, были все полицейские чины Парижа. Он мог обратиться к любому другому комиссару.

– Я понял ваш план, – после недолгого раздумья произнёс Ла Рейни. – Но могу ли я получить гарантии?

– Чего именно? – полковник только вскинул брови чуть выше.

– Лично я не боюсь рискнуть. Но я хочу гарантий для этого мальчишки, – сказал Ла Рейни.

– Вот как? – дю Плесси-Бельер иронично усмехнулся. – Вы уже второй, кто требует от меня подобных гарантий. Воистину, сама Фортуна благоволит этому малому.

– А кто ещё просил за него?

– Скажем так, виновник моего внимания к скромной персоне этого малыша, – расплывчато ответил маркиз и обратил ленивый взор к потолку. – Пожалуй, я соглашусь дать эти гарантии, но что конкретно вы хотите от меня?

– Ничего особенного, – Ла Рейни с такой же леностью пожал плечами. – Вы же сказали, что об этом деле вскоре забудут. Ну так и о виновнике – о том, кого будут судить по этому обвинению, – тоже могут забыть. Не так ли? Скажу как есть – он мне интересен.

– Ясно, – коротко ухмыльнулся дю Плесси-Бельер. Всё шло как нельзя лучше. Для него было большим облегчением узнать о том, что Ла Рейни решил взвалить на себя заботы о мальчике, которому предстояло сделаться козлом отпущения во имя торжества правосудия.