Мария Родионова - Земля белых волков

Наконец удалось добраться до нужного места: целого, и, в то же время, не защищенного от посягательств на своё содержимое. Владелец был стар, однако довольно хитёр. На витринах стояли различные бесполезные статуэтки и картины, скорее отпугивающие, чем привлекающие. В этом и состоял хитрый замысел.

Девушка распахнула незапертую дверь и вошла, оглядываясь по сторонам. Грабители особо не церемонились с выбором вещей, они всегда брали всё необходимое для выживания, и не тратили лишнего времени на поиски чего-то не очень важного.

Но Лилит знала, что и где искать. Она осторожна приподняла ковёр, висящий на стене одной из комнат, и резко дёрнула защёлку на тайной двери. Та тут же поддалась, и через секунду О’Фаррелл уже спускалась по ступенькам в тайное убежище старика Майкла. Он показал ей его много лет назад, больше в шутку, нежели с умыслом, так как маленькая девочка отказывалась верить в тайную комнату за ковром. Но сейчас это знание могло спасти ей жизнь.

Старик крепко спал на своей разваливающейся кровати. Он был бы крайне удивлён, если бы узнал, что Лилит проникла сюда. Когда эта кошмарная зима закончится – О’Фаррелл больше никогда не сможет смотреть старику в глаза. Не простит – она знала.

Девушка активно набивала сумку, когда наверху заскрипел пол. Старые доски сразу же выдали присутствие нежданного гостя. Кто-то массивный и тяжёлый, абсолютно спокойный. Человек зимы.

Лилит вжалась в стенку и постаралась не дышать, однако сердце стучало так сильно, что девушка начала задыхаться. В глазах помутнело. О’Фаррелл огляделась, пытаясь найти что-нибудь тяжёлое, но в этот момент наверху раздался грохот, и все мысли в голове перемешались.

Лилит вдруг вспомнила, что не ела уже больше суток. Тело изнывало от голода. Рядом лежала сырая индейка, и вызывала не меньше отвращения, чем желания. Было противно от самого ощущения того, что она может и хочет съесть это.

Наверху кто-то ожесточенно громил дом: были слышны звуки бьющегося стекла и ломающейся мебели. Грабитель не собирался уходить с пустыми руками. Судя по тому, как отдалялись и приближались шаги, человек ходил из комнаты в комнату.

Ждать было невыносимо. Животный инстинкт брал верх. Хотелось есть, хотелось жить. Лилит пододвинулась ближе к желанной еде. Голод притуплял остальные чувства. Мать бы сейчас укорила её во всех смертных грехах, но девушка впилась ногтями в индейку. Кусок мяса полетел ей в рот. Было противно и невкусно, но само осознание, что она раздобыла еду, доставляло незабываемое наслаждение, заставляя забыть обо всём.

Ты медленно превращаешься в животное.

Шаги стали громче. Он здесь. В этой комнате. Послышалось какое-то бурчание. Дыхание перехватило, и девушка схватилась за горло, пытаясь заставить себя успокоиться. Человек шагал медленно и размеренно, стараясь уловить малейший звук или шорох. Доски скрипели под тяжестью его веса. Он откинул ковёр, и тот глухо ударился о пол.

– Так и знал, – в голосе звучало неприкрытое торжество.

Лилит смотрела, как он медленно спускается, и не двигалась, парализованная ужасом. Всё тело дрожало, крик рвался с уст. Она должна была что-то предпринять, но не могла. Судорожно схватившись свободной рукой за платье, девушка смотрела прямо перед собой.

Он заметил её не сразу, а лишь после того, как оглядел комнату. Его лицо искривилось в гадкой усмешке, и Лилит захотелось закрыть глаза. Но она продолжала в упор смотреть на грабителя, стараясь впечатать себе в память то, чем она станет, если выживет. Вся одежда была выпачкана и порвана: рубаха потеряла форму и едва прикрывала грудь, штаны оборваны почти по колено, массивные сапоги затерты до дыр. Сальные, немытые, с застывшей грязью черные волосы вызывали отвращение. Пустой взгляд, смотрящий вперёд. Это было ужасно. И всё же он жил. Этот человек смог выжить. Юная О’Фаррелл испугалась восхищения, которое на секунду испытала.

Мужчина с минуту смотрел на девушку немигающим грозным взглядом, а потом неожиданно усмехнулся. То ли его позабавило ничтожное положение О’Фаррелл, то ли сырая индейка у неё в руках, но на секунду его взгляд стал отдалённо похож на человеческий.

Девушка вжалась в стену ещё сильнее, стараясь раствориться в ней. Она закрыла глаза и позволила себе выдохнуть. Потом вдохнула и снова посмотрела перед собой. В этот момент мужчина сделал несколько медленных шагов, приблизившись к Лилит практически вплотную. Он бесшумно наклонился, и девушка ощутила его затхлое дыхание. Отшельник снова расплылся в омерзительной улыбке и крепко схватил свою жертву за запястье, наслаждаясь её беспомощностью. Однако уже в следующую секунду его лицо переменилось. Он с серьёзным видом произнес:

– Посмеешь двинуться – умрёшь, – затем поднялся и долго стоял, думая о чём-то своем.

Его слова заставили Лилит едва слышно всхлипнуть, что грабителю не сильно понравилось. Рассудок девушки уже находился где-то на грани, и в любой миг грозил скатиться в бездну безумия. Она снова зажмурилась, ожидая худшего. Руки разжались, еда упала на пол. Было то душно, то холодно.

– Какое жалкое зрелище, – О’Фаррелл была уверена, что грабитель поморщился. – Ты человек или помойная крыса!? Может, я и выгляжу хуже, но всё же не опустился так низко, чтобы дрожать за собственную шкуру. Мерзость, – он поднял одну из стоящих на столе бутылок и со всей силы бросил в стену напротив. Осколки стекла посыпались Лилит на голову вместе с расплескавшимся повсюду содержимым. Мужчина выругался. В этот момент Лили закричала. От собственного крика заложило уши. Девушке казалось, что она вся в крови.

Мерзость.

Сознание заволокло туманом. Лилит провалилась в темноту, более блаженную, чем реальность.

Лилит открыла глаза и медленно вдохнула воздух. Пахло вином, но помимо этого в комнате ощущался еще какой-то отвратительный аромат. Похоже, именно он вырвал девушку из бессознательного состояния. Обморок показался самым приятным ощущением за прошедшее время, поскольку только сейчас девушка наконец почувствовала себя отдохнувшей. Голова, конечно, слегка побаливала от резкого столкновения с полом, но это казалось мелочью на фоне избавления от гнетущего чувства усталости. Слегка приподнявшись, Лилит туманным взглядом оглядела комнату, и облегчение окатило её новой волной, когда она не увидела в ней отшельника.