Татьяна Пулас - Любить по-гречески. К Богам за пазуху…

– Ты с ума сошла? Куда??? К незнакомому мужику??? Да зачем ты ему нужна? Да он тебя там на два осла променяет! А институт? Никуда ты не поедешь! Ни за что на свете!!! А уедешь – можешь не возвращаться!!!

Стараясь не смотреть папе в глаза, я поспешно стала одеваться, дав понять моему, хлопающему длиннющими ресницами и ничего не понимающему жениху, что и ему следует сделать то же самое, и как можно скорее, убираться вместе со мной восвояси. Всю дорогу до отеля я глотала слезы от обиды и непонимания того, о чем таком страшном, я собственно, попросила. Родительский дом, родные, институт, все это тогда казалось мне таким неубедительным, в то время, как на другой чаше весов лежало моё счастье! Яннис смотрел на меня и грустно улыбался. Потом, как ребенка, слегка потрепал за щеку, и очень просто, но уверенно сказал:

– Не переживай, все будет хорошо! Ола калá (все хорошо-греч. (прим. автора)).

Ох, откуда же тебе знать! Я отвернулась к окну. Чувства вытекали из меня как вино из опрокинутого стакана, медленно и непоправимо. Мне казалось, что меня предали, или что я кого-то предаю. На душе было горько и стыдно за папу. Ну как можно было вести себя подобным образом с человеком, который пришел в наш дом с самыми благими намерениями? Было ужасно обидно и неловко.

Через неделю Яннис уехал. Я начала скучать и страдать. Сильно, безмерно, безутешно. Мое сердце разрывалось на части между двумя мужчинами, один из которых – мой самый главный, самый первый, пример для подражания, мой страх и моя безграничная любовь – папа. Второй – мой новый герой, с нежным взглядом и, абсолютно точно, добрым сердцем, чистыми намерениями и открытой душой. Меня, как магнитом тянуло в немного наивную солнечную Грецию, из педантичной холодной России. Слова, кинутые папой, отлетели от ушей, как от металла, а предостережения и угрозы оказались пустым звуком. Я была уверенна в том, что никто никому меня не продаст и не обменяет на осла, а уж тем более на двух, и все со мной там будет очень хорошо!

Я никогда не боялась неизвестного, наоборот, меня к нему тянуло, в отличие от животных, у которых есть инстинктивное чувство страха. На краю они всегда будут пятиться назад, а вот я разбегусь и… прыгну! Тогда, в девятнадцать лет, глупости я принимала за авантюризм. Мне казалось, что страх – древний инстинкт и очень важный для самосохранения, но… не особо умный.

Я не могла вернуться домой. Слишком сильной была обида на папу. И эта обида была обоюдной. Он злился и искренне не понимал, чего мне не хватало в этой жизни. Он давал нам с сестрой все и старался изо всех сил, чтобы мы ни в чем не нуждались. Некоторое время я жила у бабушки, доброго милого человека, посвященного во все тайны моей души и обладательницы невероятной способностью ее излечивать. Она никогда, ни с кем не ругалась, а наоборот успокаивала бурлящий океан страстей, возникающий временами в нашей семье между людьми, где каждый обладал сильным темпераментом и крутым нравом. Так и тогда, она стала нейтральной территорией между мной и папой, на пороге между моим незаконченным прошлым и еще не начавшимся будущим. Временами она предлагала мне все же, подумать и не торопиться с решением, но я стояла насмерть. В институт я уже не ходила. У меня были дела поважней!

Мысли, душа и сердце больше мне не принадлежали.

Был в моей жизни еще один очень важный человек. Знакомы мы были так давно что, я толком и не помню, когда же я его впервые увидела. Еще наши бабушки дружили, а мы играли вместе в песочнице. А когда я была в самом расцвете переходного возраста, а он из него только что вышел и перешел в разряд молодого мужчины, мы стали «по-взрослому» встречаться. Звали его Алексей Коренцов и на тот момент, он был студентом Высшего Военно-Морского Училища в Санкт-Петербурге. Мы виделись 4 раза в год: осенью, зимой и весной, по 2 недели, а летом – чуть больше месяца. Хотя страсти у нас и не кипели, поскольку он был слишком спокойным и неконфликтным парнем (что уравновешивало меня, несущуюся по жизни сломя голову впереди паровоза), нам было очень хорошо вместе. А поскольку наши мамы были добрыми приятельницами и многолетними соседками, а младшие сестры лучшими подругами, то все, кто нас знал, вполне допускали, что у нас всё может сложиться очень даже серьезно и надолго. После окончания училища Лёша пошел служить на атомную военную подводную лодку. Он был очень горд тем, что его взяли на одну из самых престижных подлодок России, под названием «Курск». Виделись мы теперь еще реже, поскольку один поход в море длился до шести месяцев.

На второй год службы, красивый, высокий и возмужавший, старший лейтенант Алексей Коренцов приехал ко мне, в качестве сюрприза, на день рожденья, когда я его совсем не ждала. Он пришел с цветами и большой плюшевой собакой в красном комбинезоне, которого я тут же окрестила Лёня.

– Понравился сюрприз? – спросил меня мой моряк, как-то загадочно глядя мне в глаза и, широко улыбаясь своей фирменной улыбкой, созданной зарабатывать миллионы на рекламе зубной пасты. Должна сказать, я всегда любовалась его невозможно красивым лицом, в меру накачанным телом, и тонкими изящными пальцами. В нем прослеживалась некая изящность, смешанная с солдатской выправкой. Он никогда не повышал голоса, и его спокойствие передавалось на меня, через чур темпераментную и взбалмошную, делая меня тихой, спокойной и ручной, как та плюшевая собачонка в красном комбинезоне.

– Следующим подарком будет колечко, так что готовься! – сказал Лёша и подмигнул.

Не знаю почему, но я была слегка ошарашена и совершенно не готова к такому повороту событий. Честно говоря, мне не очень-то хотелось месяцами сидеть одной в компании других жен-героинь, вечно ожидающих возвращения своих мужей со службы. Ну не рождена я была гордо нести крест офицерской жены! Переезжать в холодный Мурманск я тоже не горела желанием. Был еще один вариант, и я его не замедлила озвучить, чем ошарашила теперь моряка:

– Уйдешь на гражданку – поженимся!

– Вот поженимся и уйду, – выпалил в сердцах Лёша.

Я, конечно же, ему не поверила. Кроме того, что предел его мечтаний было попасть на знаменитый Курск, он был военным в третьем поколении. Его мама, Арина Ивановна, будучи всю жизнь женой военного, следовала за своим мужем везде, во все самые дальние точки России. Она не раз рассказывала истории о том, как сидела в холодных ведомственных квартирах, согревая троих детей, чуть ли не своим телом, временами даже в потемках. Но то было тогда, и то была она. Отдельная категория семей в нашей стране, перед которой я искренне преклоняюсь – семьи военных. До последнего вздоха преданные России мужчины и достойные их жены – это был отдельный клан, к которому я отнюдь не принадлежала. Более того, в нашей родне военнообязанных практически не было. Быть может, подобная жизнь и могла бы показаться мне романтичной, не побывай я три года назад Греции, и не случись со мной того, чего случилось. Не смотря даже на то, что я нежно любила моего подводника-красавца, страсть и стремление к прекрасному неизвестному, брали верх. Цинично и банально, но это была я, и ничего с этим не могла поделать.