Татьяна Пулас - Любить по-гречески. К Богам за пазуху…

Сезон еще не подошел к своему пику, а в отеле уже ползли сплетни. В одно прекрасное утро, когда солнце, еще не успев до конца проснуться и полностью показаться из-за горизонта, уже палило на всю силу, персонал обсуждал новости.

– Кто, говорите, их первый увидел? – слышалось то тут, то там, каждый последующий час, в зависимости от времени начала работы каждого служащего отеля.

– Говорят, парнишка албанец, который рано утром чистил пляж, – слышались ответы, эхом раздававшиеся от прачечной, до кухни, и пролетавшие над барами и ресторанами.

– Они спали на пляже, обнявшись, на лежаках, практически без ничего! – шушукались за каждым углом все, кому было не лень, а чем чем, но ленью в тот день никто не отличался.

Вера сидела в черных очках в баре на пляже и пила кофе, стараясь ни на кого не смотреть. Два года работы и жизни с этими людьми давали ей ложное чувство семьи и защищенности. Вдали от родины, родных и друзей, именно они разделяли с ней все проблемы и не раз прятали у себя от полицейских во время проверки документов. Они знали о ней все и всегда, искренне радовались или сопереживали, глядя, как развиваются их с Йоргосом отношения. Сегодня же только глухой не мог услышать ахи и вздохи, раздававшиеся со всех сторон, где-то с нотками жалости, где-то с любопытством, а где-то и со злорадством. Вера давно уже ловила на молодой англичанке восхищенный взгляд своего возлюбленного, но каждый раз решала не придавать этому особого значения. Они же скоро поженятся, зачем она будет портить их идиллию мерзкими сценами ревности? Это же так глупо и старомодно!

Каких-то десять часов назад они сидели на дискотеке вместе, в обнимку, как всегда, и наслаждались теплым вечером. Их компания, состоявшая из работников отеля, веселые ребята со своими подружками, собралась после жаркого трудового дня в самом дальнем углу дискотеки. Несколько лет назад облюбованное место, с которого отлично просматривалась танцевальная площадка, было единственным, где разрешалось сидеть обслуживающему персоналу. Ровно в полночь, внезапно, погас свет, заиграла музыка из фильма «Грязные танцы» и под светло-желтым эллипсом прожектора, появилась пара. Шерон и ее напарник Хосе, профессиональный танцор, намного старше ее, худощавый, статный и счастливо женатый, начали, сначала медленно, потом ускоряясь, двигаться в такт знаменитой песни «Лучшее время в моей жизни». Все взгляды были прикованы к юной рыжеволосой англичанке. Они скользили от, нереально глубокого выреза на спине, к загорелым крепким бедрам, едва прикрытых прозрачным лоскутом ткани. Ее движения манили, гипнотизировали, одурманивали. Каждый поворот тела Шерон, стрелами Амура, отражался в глазах Йоргоса и рикошетил в Верено сердце. Девушке хотелось с силой захлопнуть любимому рот, так откровенно пóшло открывшийся, во время выступления, но сдержалась. Не стоит, подумала гордая славянка, он любит только ее, ведь они столько вместе пережили! После окончания танца, когда рыжая бестия низко поклонилась и метнула искру взгляда в сторону Йоргоса, иллюзия улетучилась, уступив место настороженности. Натянутая, как струна, Вера ждала, когда же она почувствует на своей талии привычную теплоту от руки своего возлюбленного, его горячее дыхание на своей шее, которую он любил обнажать, приподнимая светлые волосы и целуя влажную кожу. Он так делал по нескольку раз на день, мимолетным движением, как бы невзначай, не стесняясь своих чувств, демонстрируя всю безграничную любовь к своей невесте. Сегодня же одна его рука не выпускала стакан с виски, а другая сигарету, которая тщетно пыталась скрыть в плотном дыму перестрелку сладострастных взглядов, метавшихся от барной стойки, где стояла Шерон и их столиком. Алкоголь лился рекой, а шутки со стороны друзей становились все пошлей и беспощадней. В какой-то момент, стало невыносимо и совсем не смешно. Чувствуя, что задыхается, Вера выскочила на воздух. Сделав три глубоких вдоха-выдоха, она приказала себе успокоиться. Морской воздух обогатил спасательным кислородом легкие и головной мозг, отчего сердцу стало намного легче толкать в жилы закипающую кровь. Она сняла сандали и пошла по песку у самой кромки воды так, что временами прибывающая волна, охлаждала и ласкала ступни. Под полной луной, и шумом прибоя стало намного спокойней. «И что я так завелась? – рассуждала девушка, – Что такого я увидела, что должно нарушить наше счастье? Мужчина имеет права смотреть на кого хочет. Смотреть, но руками не трогать. А ведь он и не трогал! И потом, на такую сексуальную красоту не возможно было не смотреть, если уж быть до конца откровенной». Вера не заметила, как приблизилась к дому. Назад идти не хотелось. Он, скорей всего, уже заметил её долгое отсутствие и скоро в панике кинется на поиски. Хотя мобильник предательски молчал, она твердо решила ждать жениха дома.

Домой Йоргос ночевать не пришел. Вере не спалось и она пошла назад к отелю. Время было около четырех утра, когда вдалеке на пляже показались на топчане две фигуры. Свет полной луны, как прожектор на танцполе, предательски выдавал родные очертания бугристого мужского торса, который обвивали тонкие женские руки. Рыжая шевелюра языками пламени, то развратно извивалась, то исчезала, сливаясь с пробивавшимся из-за горизонта багряным рассветом. Одежда была разбросана по песку и Вере жутко захотелось развести костер и бросить их туда, вместе с рыжей Горгоньей головой. Чувствуя, как уходит земля из-под ног, она стала ловить ртом воздух, одновременно нащупывая рукой горизонтальную поверхность, чтобы присесть. Нужно было срочно что-то решать, куда бежать: вперед, чтобы вырвать из лисьих лап мерзавки своего жениха, или назад – в комнату, собирать чемоданы и забыть о своей мечте навсегда? Мозг напрочь отказался думать, глаза верить, а сердце сжалось и билось где-то в животе. Решение приняли ноги. Они тихо унесли ватное, едва живое тело прочь. Прочь от предательства, обиды и безысходности.

В комнате Вера достала чемоданы, которые, казалось, совсем недавно были с такой радостью и сладким предвкушением будущей свадьбы, разобраны и спрятаны подальше. На скорую руку, упаковав все свои вещи, она сунула чемодан под кровать. Потом, залпом осушила стакан, любимой когда-то, текилы и легла спать. Через час пришел Йоргос. От него разило потом и чужим запахом вперемешку с алкоголем. Вера не шелохнулась. Это уже был не ее Йоргос. Через несколько мгновений он захрапел и девушка тихонько выскользнула из-под тонкого одеяла.

Рассвет разгорался вовсю, а бар на пляже уже начал жить своей жизнью. Ожидая такси, Вера решила, напоследок, выпить чашечку греческого кофе. Впервые он показался ей горьким и отвратительным. Она думала об одном: о том, что чувство контроля над своей жизнью – это все-таки иллюзия. Все есть приходящее и уходящее, и мы не в силах ничего остановить или изменить. Она кожей чувствовала на себе пристальные взгляды и желала одного, чтобы у нее за спиной выросли крылья, которые унесли бы ее подальше от этого места. «Господи, сущный на небесах, да святится имя твоё… Если ты где-то неподалеку и видишь меня, подгони таксиста, чтобы он поскорей увез меня отсюда!» – взывала она к небесам глазами наполненными любовной тоски всех женщин на свете!