Татьяна Пулас - Любить по-гречески. К Богам за пазуху…

Совершенно иные чувства я испытывала к моей сестре. У меня не получалось мысленно с ней общаться, как я это делала с мамой. Мне ее настолько не хватало, что я ощущала совершенно реальную боль каждый раз, когда думала о ней. Я прожила с этим милым человечком всю свою сознательную жизнь. Мне едва исполнилось шесть лет, когда она появилась на свет, а до этого момента я себя практически не помню. Она жила в каждой клеточке моего мозга, и, не зависимо от ее возраста, я делила с ней все свои проблемы и радости детского и юношеского периода моей жизни. Несмотря на большую разницу в возрасте, мы всегда умудрялись заниматься общим делом, играть в куклы, рисовать и даже иметь общих друзей. Теперь ее отсутствие не могли заменить никакие фантазии. Мне было грустно от того, что младшая сестренка взрослеет и меняется где-то там далеко, без меня. И никакие письма, сколько бы мы не исписывали бесчисленных листов бумаги, не могли заменить ее живое присутствие. Меня терзали чувства, что я ее несправедливо бросила, а она подтверждала эту несправедливость на открытках с грустными мордашками животных и огромными пятнами на расплывчатых словах от ее детских слез. Одно мы точно для себя решили: рано или поздно, мы снова будем вместе. Мы опять станем делить все свои чувства пополам и восхищаться открытым мной райским уголком нашей планеты.

Встретившись, мы втроем приклеились друг к другу, и снова в аэропорту случился потоп из слез. В таком «мокром» состоянии и доехали до полуострова, где мы с мужем жили и работали. Впечатления перехлестывали через край и я, не замолкая ни на минуту, трещала, рассказывая им обо всем, что произошло за эти несколько месяцев. Целыми днями мы купались, загорали, пили, ели и говорили обо всем на свете. Вечерами, до глубокой ночи, мы с Полиной танцевали в клубе отеля и пили экзотические коктейли. Мама, удобно устроившись за столиком в темном углу под огромной пальмой, время от времени кемарила, в то время как я «раскрепощала» свою сестру-подростка на танц-поле. Я считала жизненно важным, и даже своим долгом, на правах старшей сестры, рассказать и показать ей, какая она замечательная, красивая и женственная. Иногда, мне приходилось, почти пальцем тыкать на столик, где сидели, молодые парни и таращились на нее, очень юную, точеную, как статуэтка, зеленоглазую блондинку. Она мне не верила все равно, стеснялась и краснела. Но было видно, по разгоревшему румянцу и блеску в ее огромных глазах, что ей это нравится.

«В театре жизни главное – буфет!»

Генадий Малкин.

Еще одно открытие, которым мне не терпелось поделиться с моими девочками – это гастрономия и отношение греков к еде. Что ни говори, а в России смысл приема пищи всегда заключался в том, чтобы утолить голод; едва присев, или даже стоя, из кастрюли, на ходу, на бегу… Не засиживаясь подолгу, не зацикливаясь на том, что едим, как, где и с кем. Исключение составляли праздники, для которых собирался роскошный стол из мяса-картошки-оливье-венигрета, с шедеврами из морковных розочек среди кустиков из петрушки.

Грекам не нужен праздник. Они могут пообедать в таверне в любой день в шумной компании, просто потому что после трех пасмурных дней выглянуло солнце, или потому что просто не хотелось готовить дома. Еда на тарелке обычно не раскладывается красивыми кружочками, хлеб не нарезается тонкими ломтиками, а анисовое у́зо не пьется из крошечных рюмочек. Если вам случится взглянуть на самый обычный обеденный греческий стол, то слюна сама собой потечет, желудок предательски заурчит, а глаза разбегутся по разные стороны стола. И вы не сможете пройти мимо традиционного греческого салата, сверкающего янтарным блеском оливкового масла, и возлежавшим на нем шматком белоснежного сыра фета; светло-зеленых кабачков, нарезанных тонким кружевом, знаменитого дзадзи́ки, из нежнейшего, греческого йогурта со свежими огурчиками, чесночком и прожилками укропа… Неизменная «подводная братва» из розоватых креветок, сиреневого осьминога, золотистыми колечками кальмаров и ярко-красной барабульки, с половинкой лимона на краю тарелки цвета солнышка, просто зазывают присесть и захрустеть этими самыми креветками, барабульками и кальмарами, прихлебывая прохладное молодое вино или запотевшее у́зо… А под конец, как бы в благодарность за то, что вы хорошо наелись и нахрустелись, вам поднесут ароматный арбуз, или йогуртовое мороженное с горячим шоколадом. Ммм…! В общем Греция – рай для любителей покушать; будь ты мясоедом, вегетарианцем или сладкоежкой, здесь можно развернуться по полной и гастрономический обморок тебе обеспечен.

Как и всё в жизни греков, прием пищи проходит медленно, с расстановкой и удовольствием. За столом обсуждаются насущные и глобальные проблемы, деловые партнерства, или ведутся философские беседы. А философски греки подходят ко всему. Работа, отдых, воспитание детей, забота о близких, все делается без напряжения и лишних нервов. Всему этому я хотела научиться и передать подобное отношение к жизни моим самым близким людям. Хотя бы пока они здесь. После плотного обеда греки спят. Эдакая сиеста" а ля эллиникá». Они спят в любом возрасте, от нуля до ста лет, от студентов, бизнесменов, врачей до домохозяек. И нельзя этот покой нарушать. По закону нельзя! Так и прописано черным по белому в гражданском праве: с двух до пяти не шуметь, не звонить, не пылесосить, детям не кричать, собакам не лаять, канарейкам и попугайчикам не петь! В этот промежуток времени, не выкрикнет случайно даже пролетающая мимо чайка!

В общем, греки любят вкусно поесть и сладко поспать.

Как-то раз, за обеденным столом обычной таверны, где мы собрались с Яннисом, его родителями, моими мамой и сестрой, в непринужденной беседе, возникла тема нашей «второй» свадьбы, которая должна была состояться, теперь уже «по-настоящему», в церкви. Как я уже говорила, роспись в Загсе не считалась традиционной свадьбой, а внушительное число местных жителей, вообще воспринимало поход в госучреждение, фиктивным браком, в основном для получения иностранцам вида на жительства или «интересного положения» избранницы. Семья моего мужа относилась к категории самых классических греков и свято соблюдала древние традиции, поэтому вопрос нужна ли МНЕ была эта свадьба или нет, даже не стоял. Прозвучала короткая констатация факта, и сразу пошло обсуждение в духе: какую церковь выбрать для таинства, какой ресторан подобрать для банкета и, даже, в каком платье невеста пойдет под венец. Для меня открывались всё новые и новые аспекты приготовления сего важного события, и распределений обязанностей среди заинтересованых лиц. Итак, из разговора, котрый шел обо мне, но как-то мимо меня, я поняла очень важные вещи: платье невесте покупает свекровь, церковь оплачивает свидетель (кумбáрос), банкет – жених и его родители, а невесте остается позаботиться лишь о том, чтобы к алтарю ее повел отец. Ну и приданное разумеется. А поскольку мой папа все еще на меня сердился, и мы до сих пор не разговаривали, я вдруг подумала, что возможно мне было бы легче поменяться ролями, чем уговорить папу приехать на эту свадьбу. Но я, тот час же, смахнула эту мысль, твердо решив биться на смерть в молебных письмах, чтобы он приехал и исполнил махонькую роль в мыльной опере под названием «Моя большая греческая свадьба».