Надежда Плахута - Тирлин бор. Тирломиры. Часть 1

– Вам какую из фей надобно: есть Озёрно-Болотные, Заливные-Луговые, Речные, Полевые, Цветисто-Пыльцевые, – она откашлялась. -… Холмистые, Прибрежные…. – Она что-то присмотрела на земле, наклонила голову, застрекотала клювом, подкидывая камешек. – Прр-рравда, половина из фей невидима, что не мешает мне их различать…. – Она нагнулась, снова щёлкнула клювом, в котором исчезли сразу несколько камешков. – Прр-росто Попии положено время от времени глотать камни для пищеварр-рения моих трррёх желудков. – Она протолкнула крылом камни в глотку.

– Тут и один не прокормишь, – заметил Блум, поглаживая свой животик. – Вообще-то мы идём к древесной Фее в Феистый Дол, – сказал Блум.

– К моей крёстной Джаверии, ты ж её видела…, ты даже столкнулась с ней! – подробно объяснил Эдвин.

– И слопала её, то есть его торт! – не выдержал Блум.

– Вот как? Так вам к этой фее?!? Гм…, хм…, вот дела…. Я ж её недавно пррротарранила…. Или она меня?!? Мдаа…, волшебная женщина! – Птера… глотнула предложенной эльфом водички из глиняного кувшина.

– Ты знаешь, как её найти? – наседал Блум. – Не томи, Птерочка! Выкладывай, Попочка. – Я тебе таких камней насобираю…, может, полудрагоценных, – добавил он шёпотом.

– Если меня с собой возьмёте, то: не исключено, возможно, местами… я вас напрямую и выведу! – расщедрилась та. – А пока я расскажу вам про одного длинноногого пацана, заблудившегося журавля, которого как-то я, ваша покорная слуга, таки вывела на чистую воду…. – Она мечтательно закатила глазки. – …Ибо только я из всех живущих в мир-ррре созданий…. – Птеропопия прополоскала рот водой из ближайшей лужицы и продолжила горделиво. – …Только Я знаю небесный маршрут в Страну Фей…. Не считая, конечно же, самих Фей.. И готова поведать его вам, абсолютно не наживаясь на этом. – Птера протяжно всхлипнула, раскисая от собственной доброты.

«Темнело. Бося снова попыталась уйти в медитацию. Мы же с Блумом соорудили ночлег из валежника, и уже почти задремали, когда вдруг издали, из-за верхушек деревьев послышалось глухое клокотание. Все испугались, но я взял ситуацию под свой полный контроль…».

– Это гигантская птица полощет горлышко перед сном, – «успокоила» всех Птера, резво высовываясь из повозки. Тут раздался очередной раскат, похожий на шум опрокидывающегося с небес океана. – А это она сплёвывает воду. – Добавила ископаемая. – Правда, забавно?

– Ничего забавного в этом, я, например, не вижу! – пробормотал Эдд, оказавшийся не таким храбрецом, как казался. – Вы и рептилии, к катаклизмам с Юрского периода приучены. Ты слыхал, Блум?!? – пробормотал Торнслипт, толкая друга в бок.

– Глухой бы, и то услышал! – ответил гном, которого тоже слегка потряхивало. – Да-аамс, на грозу не очень похоже.

– Гроза никогда не бывает похожа на себя саму, но всегда на что-то другое – что-то ужасно-страшное! – пробормотал эльф, делающий усилие, чтоб не затрястись мелким трясом.

– Когда небо темнело, – мистическим шёпотом начал Блум. – Моя тирлинская бабушка залезала на самую высокую тирлинскую ель и смотрела за тирлинский горизонт…, откуда приходили подданные …матушки-грозушки…

– По первому зову к ней прилетали её верные подданные: доздитьки и тутьки, – смешно просюсюкала Птера.

– Что за чушь, – неуверенно возразил Эдвин. – Это сказки для мелких!

– Правда-правда! – с готовностью подтвердил Блум. – Хоть и кривляется, а угадала: несколько туч и дождиков сразу же вылетают туда, куда укажет матушка-грозушка!

– Одни везут стрелы молний, другие… тащат удары грома, – эльф попытался рассмеяться, но в это время раскат, превосходящий все предыдущие, сотряс верхушки деревьев. Ветер усилился. – Надо бежать! – констатировал он.

– Не дрейф! Лезь-ка на ель, сам увидишь! – то ли приказал, то ли пошутил гном.

– Я?! – Эдд собирался признаться другу, что все в мире эльфы боятся грозы, и что кроме неё он больше ничего не боится, когда яркая молния расколола соседнее дерево. – Хватаем Боську, и делаем ноги! – не своим голосом закричал Торнслипт.

– Ты ж не верил! – подначивал Блум.

Тут гусеница, наконец-то, проснулась и подняла мохнатую голову:

– Что за шум! Не дают на главном сосредоточиться! – она потрясла собачьими ушками и невозмутимо изрекла. – Видно, не время для Волшебного Превращения!

И, правда, худшее время для превращения было трудно себе представить!

«Наконец, мы оказалась в сухом, и, главное, безопасном месте, напоминающем небольшое деревце на холме, и я, наконец, смог расспросить Блума, что же, всё-таки, делала его бабушка, чтобы остановить грозу…»

Почесав ухо, смахивающее на цветок одуванчика, он ответил:

– Она считала, что лучшее средство, – не попадать под неё! Но если уж вы попали, то самое древнее противогрозовое устройство, – обыкновенный зонт! Тогда гроза, скорее всего, не случится, а если случилась, то скоро закончится! – Он на минутку задумался. – Но разве я говорил, что бабушка лезла на ель, чтобы остановить грозу?!?

– Что же ещё она там делала, в таком случае? – недоумевал Эдвин.

– Повторяю: там она встречала грозу, вырабатывала противотучную тактику, да и просто… тренировалась! Все тирлинские бабушки прекрасные елелазы!

«Мы и не догадывались, что „безопасным местом“ оказались чьи-то ветвистые рога, обладатель которых мирно себе посапывал».

Гусеница смотрела в глубокий и тёмный, как ночь, «океан», пока её не смыло тёплой, и отчего-то сухой волной.

– Так вот он какой, океан Невозможности! Может быть, именно здесь я и стану бабоч…, мамоч…, мамочки мои-иии….

Ух, ты! Она летела, сворачиваясь в кольцо, готовая ко всему. Старый лось, на реснице которого лежала Бося, поднял голову, моргнул чёрным глазом. Потом её подхватил кто-то во что-то холодное, похожее на мешок.

– И долго мне её так держать? – спросила Птера, давясь от приступа подступающей дурноты. Из её зоба торчали Боськины дрыгающиеся ножки, – Говорила же, у меня на них это…. – Ископаемая громко икнула. – Пахнет, как тля, чес слово….

Но насекомое с такой нескрываемой нежностью поглядело на птицу, что та улыбнулась и замолчала. И только тут все заметили, что она сильно выросла, ну очень и очень сильно, став ростом почти с ребят.

– Спасибо тебе, Птерочка. Я что, стала бабочкой? – захлопала в исступлении Бося.

– Ты стала девочкой! – улыбнулся Эдд. – Бо-о-ольшой такой и настоящей девочкой.

– Просто слюна у меня волшебная, – покраснела сквозь перья Птера. – Подрастительная.