Алексей Нужа - Врата духа

Эта девочка Сельма, если ее хорошо обработать, в будущем могла стать ее сторонницей, оставалось лишь вовремя подсуетиться. Все уроженцы Хешшина, кто уже стал Говорящими, были сторонниками Экхарта и ей, как бы она ни старалась, не удалось перетянуть ни одного из них на свою сторону. Конечно, они и сейчас окружат эту девочку словно стервятники, дабы та вошла в их ряды, но на этот раз нельзя было позволить им взять ее под свой контроль. Нет они, конечно, будут думать, что девчонка верна им и полностью их поддерживает, но Сельма будет служить ей. И рассказывать обо всем, что происходит в рядах приверженцев Экхарта. Никто за пределами Цитадели и даже некоторые внутри ее стен и помыслить не могли, что между Первыми Говорящими шла жесткая борьба. Политика Экхарта в корне отличалась от методов, которыми руководствовалась Делания, из-за чего им приходилось долго спорить друг с другом, пока Высший совет Говорящих не принимал сторону одного из них. В то время, когда требовались единогласные решения они тратили время на споры, что не очень-то устраивало Деланию. Если бы она могла узнавать обо всех планах Экхарта заранее, то ей возможно бы удалось склонить чашу весов на свою сторону.

Делания влилась в гудящую толпу заполонившую площадь Единения. Ей не составляло никакого труда скользить среди окружавших ее людей. Она немного завидовала тем фривольным нарядам в коих красовались жительницы Лаидса, да и не только его, причем возраст некоторых из них заставлял задуматься о том, что обладательницам этих одежд, уже пора было носить наряды поскромнее и не выставлять напоказ сомнительного вида прелести. Но сегодня был великий праздник, устроенный, между прочим, Цитаделью духа, и то, как выглядели сейчас празднующие его люди, соответствовало духу и цели праздника Пути духа, призывающего к свободе и раскрепощению. Сама Делания такого позволить себе не могла, ибо, являясь Первой Говорящей не могла одеваться столь откровенно даже в столь значимый день. Несмотря на то, что праздник преследовал собой идею свободы, она сама должна была быть олицетворением скромности и добродетели. Правила, которые всегда раздражали ее и которым она тем не менее всегда следовала. Ну или почти всегда.

Один из мужчин в ярко-красных штанах-шароварах, подпоясанных желтым кушаком и жилетке на голое тело, попытался подхватить Деланию в танце, одарив ее широкой улыбкой. Делания легко ушла от его мускулистых рук, таинственно улыбнувшись в ответ, и отметив, что у мужчины довольно красивые зубы. Тот рассмеялся в ответ и тут же увлек за собой попавшуюся ему на пути светловолосую девушку. Та в отличии от Делании сопротивляться не стала. Первая Говорящая с удовольствием закружила бы в танце, выпила вина, а затем возлегла с каким-нибудь красавцем или даже двумя, но статус Первой Говорящей не позволял ей этого. О, она любила мужчин. Порой ей нравилось просто смотреть на них. Среди слушателей Цитадели было много юных красавцев с которыми она была бы не прочь разделить ложе, но вместо этого ей приходилось соблюдать должные приличия и чопорно величать их как «сын мой» или «молодой человек». Делания знала, что Экхарту тоже нравились молодые особы из слушателей. Она не раз замечала какие взгляды тот бросает на них из-под своих черных практически ястребиных бровей. Да он и сам был похож на эту птицу. Экхарт всегда находился настороже, будто выслеживал добычу. Но он никогда бы не признался в том, что его интересует еще хоть что-то кроме занимаемого им поста Первого Говорящего. Но кто как не Делания знала о том, что это не так. Экхарт Бишаг находился на своем посту много дольше чем она сама. Он стал Первым Говорящим, когда умер Тебоси Эссеки, бывший Первым Говорящим столько лет, что хроники Цитадели не могли назвать точной даты его пребывания в этой должности. Делания, сложив все их воедино решила для себя, что эта цифра равняется где-то ста пятидесяти годам, но наверняка утверждать этого она не могла. Определенно Говорящие в среднем жили на несколько десятков лет больше, чем человек не имеющий дара общаться с духами. И чем выше Говорящий или Говорящая стояли в иерархии Цитадели и чем сильнее был их дар, тем дольше они могли прожить. Но цифра в сто пятьдесят лет и это только на посту Первого Говорящего, не говоря уже о годах восхождения, предшествующих этому, не могли не поражать воображения. Предшественница Делании пробыла Первой Говорящей сорок лет и почила в возрасте сто двадцати лет, правда с некоторыми нюансами, о которых Делания вспоминать не любила. Таерика Маджома была склочной и ворчливой старухой, которая не желала с помощью дара накладывать на себя маску молодости и поэтому выглядела так, как и подобает выглядеть женщине ее возраста, правда не по годам подвижной и статной. Делании пришлось приложить немало усилий для того, чтобы именно она сменила на посту эту старую каргу. Сама Делания не чувствовала себя старой, хотя ей и было уже за восемьдесят. Маска молодости ни только придавала ей вид тридцатилетней женщины, но и давала туже гибкость и подвижность присущие этому возрасту. Делания искренне не понимала почему некоторые упорно отказывались использовать маску молодости, ведь в этом не было ничего предосудительного. Взять хотя бы Тавелию Кодвид. Когда-то более шестидесяти лет назад обе они прибыли в Цитадель, чтобы стать слушателями. Обе были уроженками Тессинского салисариата и обеим удалось добиться немалых высот. Сейчас Тавелия носила титул Второй Говорящей и состояла в Высшем совете Цитадели. И была сторонницей Экхарта. Делания не знала в какой именно момент их пути разошлись и не помнила, почему будучи подругами с раннего детства они вдруг потеряли ту близость, перейдя на официальный холодный тон общения. Возможно, как раз одной из причин было то, что Тавелия никогда не использовала маску молодости и глядя на то, как стареет на ее глазах подруга, Делания чувствовала себя неуютно. Тавелия была напоминанием ей о том сколько на самом деле Делании лет и Первой Говорящей это не нравилось. К тому же Тавелия и сама была не прочь занять пост Делании и носить титул Первой Говорящей. Что же невелика потеря, весело подумала про себя Делания пробираясь через запруженные людьми улицы, у нее были и другие союзники не менее могущественные чем Тавелия, а в чем-то по мнению Первой Говорящей даже и превосходящие ее. В будущем Делания планировала заполучить еще большую поддержку со стороны некоторых членов Высшего совета и высокопоставленных Говорящих рангом пониже, которые сейчас были сторонниками Экхарта. Если ей удастся склонить чашу весов в свою сторону она сможет упрочить свою власть и тогда последнее слово всегда будет оставаться за Деланией. Она собиралась привнести в Цитадель изменения, которые не только подорвут ее многовековые устои, но и упрочат влияние Говорящих на весь мир. Но об этом пока было рано говорить. По крайней мере до тех пор, пока они с Экхартом имеют равное положение в Цитадели духа. Он неукоснительно следовал старым заветам и противился всему новому, считая, что законы Цитадели есть стабильность, а новшества могут лишь навредить. Он все время твердил, что они должны следовать тем устоям Цитадели, что были установлены при ее основании. Впрочем, в этом он не был первым, ибо практически все его предшественники и предшественницы Делании не стремились ничего менять за время служения в должности Первых Говорящих. А те немногие, что пытались привносить новые реформы, либо отказывались от своих идей, либо теряли свое положение, или же тратили на это всю свою долгую жизнь и шли на уступки Высшему совету, превращающему амбициозные проекты в их бледное подобие. И еще никому за все время существования Цитадели за исключением тех, кто стоял у ее истоков, не удавалось вписать новый пелигрум 2 2 Пелигрум – пункт закона входящего в состав свода правил Цитадели духа. , в свод правил. По крайней мере Делания о таком не знала. Но именно она собиралась стать первой кто сделает это. Ведь когда-то же должен появиться новатор, который сдвинет старые устои и придаст миру новое дыхание, пока тот окончательно не задохнулся в своей закостенелости. Старые опоры имеют свойство со временем рушиться. Это также неизбежно, как и настигающая любое живое существо смерть.