Джоэль Эллисон - Долгая ночь в Электрическом городе

– Так, я смотрю хороший таежный урожай настоялся – с профессорским видом отметила Доминика – и эффект такой быстрый, надо будет еще заказать.

– Ха-ха – ткнула ее Мэлоди, лихорадочно поблескивая глазами в темноте.

– И на смену мусорщикам смогут прийти достойные представители – задумчиво рассудил Геллерт, подперев подбородок рукой – это бы придало нашей жизни смысл. Отсюда все войны, эпидемии и распри – искусственная замена живого на мертвое в ускоренном режиме, а может алгоритм, который ищет избранных.

– В таком случае, слепой пулеметчик управляет этим вашим алгоритмом – высказалась Доминика, доливая остатки.

– Избранных для чего?

– Ну может для установления связи с другими цивилизациями или изобретения нового оборудования.

– Еще один, «достойные представители» – передразнила Геллерта Индия – это кто? Гринпис что ли? И в чем тогда был бы смысл? Жить на убой?

– Может снова придут динозавры? – с надеждой сказала Мэлли.

– Зачем им столько вторсырья – возразила Индия – как по мне, человечество – сорняк, корень которого сложно вырвать, так что наверняка появится труппа хиппи, которых по счастливой случайности заморозило в огромном леднике второго ледникового периода, и они с радостными песнями, распивая свежевыжатый сок из морковной ботвы, пойдут по очищенной планете продавать экологический продукт, восставшим из криокамеры, Президентам и Папе Римскому. А что? – посмотрела она на нас – корпорации не дремлют.

– А королевская семья?

– Уже анахронизм. Затем они размножатся, и имея в крови горючую смесь из жизнерадостного активизма, жажды власти и таланта к демагогии построят новый мир, который закончится третьей мировой. Конец.

– Ты забыла добавить, что кто-то из хиппи станет божественным мессией – добавил Геллерт.

– Сразу все, не зря же они целой труппой пережили ледник – с сарказмом вклинился я – оставив внукам розги правления, покатят в мировое турне, нести свет и молитвы к спасению.

– В одеждах из переработанной резины и пластика – притворно-мечтательно вздохнула Индия и рассмеялась.

– Очень пессимистично – печально ответила Мэлоди.

– Очень оптимистично – с удивлением сказала Доминика – если в наше время изобретут криокамеры я, пожалуй, соглашусь пошарить тут по лесу в поисках границы.

– Мечтай – усмехнулась Индия – вход только для президентов.

– И миллиардеров – добавил я.

– Ну и ладно – сникла Доминика – сдалось мне это ваше будущее.

Все рассмеялись, но это не отменяло факта того, что будущее существовало для кого угодно, даже для механических котиков, спящих президентов или везучих хиппи, но только не для нас. В нашем мире не существовало фантазии об обретенном ксанаду, и должно быть еще многие поколения после будут гадать, что же именно они строят на наших костях. Да, к тому времени наши кости уже будут подмяты под фундамент, и каждый будет пристраивать к этому зданию какую-нибудь уродливую пристройку, намереваясь изменить весь комплекс к лучшему. Хорошо бы у строителя имелся чертеж, а на нем генеральный план, иначе для чего все это? В воздух, словно чернила, стала заползать тьма.

– Сыграй что-нибудь – попросила Геллерта Мэлоди, закидывая последние ветки в костер.

Геллерт поднял гитару и с видом средневекового барда церемонно опустил пальцы на струны.

– Эта песня о городе, в котором солнце есть только у меня – рассмеялся он и начал играть.

В отблеске оранжевых искр мелькнуло его черное, вытатуированное на руке солнце, такое далекое, похожее на символ древних цивилизаций. И он запел грустную балладу о прекрасной Солнечной принцессе, которую похитил огромный Ночной Волк и заточил в своих четырех королевствах. И плачет принцесса, моля возлюбленного своего о спасении, но Месяц появляется только ночью, он слеп и не знает, что не приходит Солнце на Землю с восходом. Тогда цветы нашептали травам, чтобы рассказали те Месяцу о случившемся. Огорчился Месяц и стал снаряжаться в чертоги Ночного Волка. Одну ночь для выкупа собирал он с неба звезды, другую ночь собирал метеоры, третью ночь, охотился за кометами, но, когда пришла пора отправляться в путь, превратился Месяц в сестру свою Луну. И решила Луна, что не хватит места двум принцессам на небосводе, не стала она спасать возлюбленную брата своего, выбросила звезды в темную бездну и стала сиять одна, словно наливное яблоко. Спустя много суток пришла наконец очередь Месяца, и узнал он, что потухло от горя его Солнце, рассыпалось черным песком по морским берегам, где топчут его теперь босые ноги людей. Тогда взял Месяц самую острую саблю и заколол себя в живот. И не стало на небе ни Солнца, ни Луны, ни Месяца, остался лишь огарок свечи, полыхающий во тьме ночной.

– Это что выходит, луна гермафродит? – брезгливо спросила Доминика, когда Геллерт закончил петь.

Мы расхохотались, покачав головами.

– Все влюбленные прокляты – заявила До – моя мать всегда сравнивала отношения с чисткой яблок, чтобы счастливая семья съела на ужин пирог, ты бережно очищаешь ножом кожуру с яблока. Стоит на секунду задуматься – снимешь слишком толстый слой, повредив плод, а можешь перестраховаться и снять слишком тонкий, такой, когда лезвие ножа врезается в палец. Всегда есть выбор, кто будет страдать, осталось выбрать яблоко ты или нож.

– Разве нельзя обойтись без страданий вовсе? – недовольно спросила Мэлоди, получше укутываясь в свою безразмерную куртку.

– Ты действительно в это веришь?

Мэлоди не ответила, лишь ближе придвинулась к костру, обиженно надув губы.

– А где сейчас твоя мама? – поинтересовался я.

– Последний раз мы с ней виделись в комнате свиданий, в тюрьме. Она там отбывает срок за убийство моего отца – как ни в чем не бывало отвечала Доминика – в конечном счете яблоко всегда отправляется в двухсотградусную духовку. Так что не будь яблоком, Оливер – усмехнулась она и подняла вверх флягу в импровизированном тосте.

– Как ты себя чувствуешь, находясь столько времени в темноте? – спросил я у Геллерта на обратном пути, мы шли немного впереди, девчонки отстали, распевая на всю округу песни.

– Не знаю, обыкновенно, наверное ко всему можно привыкнуть, если перестать замечать действительность – неопределенно ответил он – скучаешь по солнцу, а?

– Пожалуй, что скучаю – ответил я, не вдаваясь в подробности.

– С новичками всегда так, Оливер. Хотел бы я тебя обрадовать, что со временем станет легче, но если тоска твоя настоящая, то срока годности у нее нет.

В начале рабочего вечера я как обычно скучал, но к половине девятого в очереди почувствовалось необычное возбуждение. Привычный гам толпы постепено стихал, на смену ему пришел тихий шепоток. Немногое может лишить моих посетителей дара речи, поэтому крайне медленно отрывая корешки от билетов, я стал прислушиваться к разговорам в очереди. С выпученными глазами, они обсуждали что-то про аквапарк. В это же время мимо меня выхрем пронеслись два парня из сервиса, в работу которых входило слежение за идеальным функционированием «Джеллилэнда».