Сергей Фокин - Библия смерти

Смерть Каланитиссы ждали с нетерпением и в час, когда она настала, переполнившееся море стало тонким намеком на червоточину его души. Тогда он этого не знал.

Его душу встретили со всеми должными почестями. Выиграв «Страшный суд», он был направлен на вечную службу во Флагетон, город насильников. Каланитисса помогал кентаврам следить за всеми, чьи души плавятся во рву из раскаленной крови. По прошествии двух с половиной тысячелетий разгадал руну из попавшего ему в руки «Супродемуса», гласившую о возможной реинкарнации адской души в земное тело. Тем днем на свет появился маленький беззащитный ребенок, получивший от рождения имя Акайо Окумура…

Акайо (трясясь от страха). – Это какая-то ошибка. Меня зовут Акайо Окумура.

Его слова никто не слышал, или же не хотел слышать. А может он и вправду стал чем? Японец пытался осмыслить так резко навалившиеся проблемы, постоянно болтая пальцами рук от сильного всплеска нервов.

Верховный. – Отведите подсудимого в старую часть кодо, для начала церемонии «Страшного суда». Попытается кричать, вырвите ему язык. Мне хотелось бы не мешать послушникам читать свои мантры.

Окумура не желал лишаться языка и решил приберечь свою речь для возможности оспаривать свое право в суде. Звеня цепями кандалов, он тихими шажками поплелся к северной части Дацана, ожидая услышать более конкретные доводы по обвинению.

Ступив через порог кодо, Акайо заметил в нем кардинальные изменения. По левую сторону от него вместо привычных всем барабанов, красовалось сорок два деревянных стула, инкрустированных сусальным золотом. Буддисты в здешних краях не пользовались подобными убранствами. По центру так же красовалось царское кресло, оббитое алым гобеленом – «Трон короля!» – невольно подумалось студенту, в чем он оказался прав. Его усадили в его новое ложе, а кандалы зацепили за подготовленные в кресле кольца. Перед глазами открылся алтарь – место, которое с виду осталось нетронутым и до сих пор продолжало нести буддийскую красоту. По обе стороны от алтаря стояли сундуки, в которых хранятся (или хранились ранее) священные писания Шакьямуни.

Спустя полчаса, зал стал плавно заполняться различными нечистотами и в голове словно колокольный звон начали яркими вспышками всплывать фрагменты прошлой жизни души студента.

Акайо. – Так вот значит почему меня так всегда влекло к буддизму!

Присяжные вошли первыми и каждое новое-знакомое лицо, ударяло наковальней по вискам Окумура.

Каланитисса (отодвинув разум Акайо на задний план). – Мара, Цен. Я смотрю не упускаете возможность насладиться моим возвращением!

Слова были обращены к вошедшему искусителю душ и демону красного цвета.

Пока память души окончательно не пришла в норму, в голове Акайо словно боролись два человека: один делился историей, второй с трудом все поглощал, забывая о своей прожитой жизни.

Каланитисса. – Ньен! Старый проказник! Даже тебя уговорили покинуть родной дом.

То был бык желтого цвета, который в свою очередь на высказанную Королем лесть, выпустил из ноздрей пар.

Каланитисса. – Цати? Да я посмотрю вся моя семья сегодня в сборе.

С этим воином у него были тесные узы. Он и сам позабыл насколько связал себя с этим чудовищем.

Присяжные уже давно заполняли свои места и позади трона Окумура разместились местные зеваки – роланги. Это самые обычные ожившие мертвецы, поднятые от вечного сна с местного тибетского кладбища. Кто-то видимо сильно потревожил священную землю, раз смог навести столько много шума. Голос в голове японца усмирился и больше, покамест, не встревал в разговор. Тишина в голове принесла мимолетную радость, смешавшись с новой бурей неизведанного. На лице студента вырисовалась излучена губ, вот только проблема, в которой он оказался, осталась.

Акайо (шепотом). – Я понимаю ваш язык!

Слова чуть было не слетели с уст японца, и он принялся вытягивать из присяжных новую и очень полезную информацию. Пока Каланитисса не вступил в игру, Окумура не понимал о какой книге так множество перешептываний и опасений. На их жутковатых лицах можно было разглядеть тревогу и боязнь.

Каланитисса. – Так значит Супродемус здесь, в суде!..

Акайо не успел уловить всю суть внезапной радости в нейронах его мозга, отвлекшись на вошедшую судью.

Ответственный секретарь. – Встать! Суд идет!

(Неизвестен). – Прошу всех сесть. Подсудимый Король Каланитисса, вы так же можете сесть. Присяжные, займите свои места. Всех присутствующих прошу записывать ход судебного заседания – номер 1597843698528 – в виде конспекта, по предложенному протоколу «Подземелья». В конце слушания протоколы надо сдать для принятия объективного решения и вынести приговор по слушаемому делу. Начинаем судебное заседание.

Ответственный секретарь. – Слово имеет временно исполняющая обязанности судьи «Страшного суда» – Ниррити.

Ниррити:

Богиня смерти и разложения, является предводителем рода Ракшасов.

Родилась 31 марта в год сотворения мира сего, во времена создания земного света и тьмы. Точность указать практически невозможно: по одним легендам поговаривают, что она родилась сто шестьдесят одну тысячу сто двадцать лет назад, по другим еще намного раньше. День, единственное, что Ниррити любила повторять о себе.

Место рождения – земли нынешней Нормандии.

Одинокой девушке, столько тысячелетий расхаживая по адскому пеклу и земной поверхности, нужен был верный спутник. Ее вкусы были крайне сложны, но однажды ей удалось подобрать собственный эталон, оказавшись проездом в первом поясе седьмого круга ада.

Хрупкая, темно-русая девушка с необычайно большими зелеными глазами. Когда они полностью пропитались любовью Короля Каланитисса, то стали краше летней листвы. Ее внешность – самой красивой принцессы во вселенной. И в столь жутком месте, она пронзила адскую душу Короля, леденящими осколками любовной гармонии. Даже Ева, до сих пор варившаяся в кипящем котле собственных соков, была серой мышью с этой переливающейся в огне изящной нежной кожей.

Груди Ниррити были крепче грецкого ореха, ловко вмещаясь в руке Каланитисса, которые он большую часть проведенного вместе времени не выпускал из виду. Зад был упругим, возбуждая в черном нутре Короля каждую мертвую молекулу. Локоны ее темных волос спадали на плечи, а губы кораллового цвета, с болью врезались в поцелуях адских плясок. Каланитисса еще с первой их встречи, пытался тщательно раскусить ее характер, но так увлекся ее красотой, что совсем позабыл о своих желаниях. Даже отличительная черта в виде крыльев из разложившихся птичьих костей, с остатками перьев по краям их основания, никак не могла его отпугнуть от бесконечных объятий Ниррити.