Arthur TopiKillia - Capernaum. Vol. 1

– Можно еще один вопрос?

– Конечно, только не сложный, – с выражением просьбы сказал я.

– Если ты верующий человек, почему ты так много пьешь?

– Спасибо, Кира, за несложный вопрос! А всё потому, что я самый большой грешник и еще кругом радиация. А красное винишко – самое то против радиации. Конечно же, я знаю, что мы должны быть частью церкви на земле, потому что так написано в Слове Божьем. Мы должны быть единым обществом христиан, но, по-видимому, я не могу быть таким, потому что не в том дело, что не могу ходить в церковь, я просто не хочу этого делать. Конечно же, это всё накладывает на меня ответственность перед Богом, но я просто не хочу, это не мое. А в обществе, в церкви, там одна группа людей и перед ней нужно нести ответственность, а она мне нежелательна, и в этом мой грех. Этим самым дьявол нашел мою слабость и поймал меня за нее. И кстати, не в тему, но скажу, знаешь, чем Бог отличается от дьявола? Бог дает право выбора с кем из них ты продолжишь свой путь, а дьявол, даже если ты выбрал Бога, всё равно пытается навязать тебе себя. Я был много раз на собраниях в разных христианских конфессиях и скажу, что в них нету того, что есть в Боге. В них сейчас преобладает этот мир, дьявол работает над ними. Но также хочу сказать, что нашел более или менее здравое учение в протестантизме, но тут опять на меня влияет моя собственная природа, и я просто не могу быть частью их общества по причинам указанным ранее.

На этом наш разговор прервал мой вид храпа, умышленно громкий с небольшим сопением. Кира посмеялась над этим моим притворством сна, я же отправился в другой мир, в мир сновидений. А она тихо бурчала себе под нос о том, что мои причины – это всего лишь мое нехотение ничего делать. Я слышал ее, и меня это задевало, но я уснул, и уснула она.

В этой главе, дорогой читатель, я опишу жизнь настоящего человека, которая стала самой удивительной моей историей и самой печальной, как говорится, нет худа без добра. И это та самая история, и она начинается прямо сейчас.

– Кто-то плюнул! Не ну ты видел, безобразие, Соломон, я тут с чаем стою. А если бы в чай попали микробами своими? В такое-то время китайского вируса опасно для жизни.

Соломон посмотрел в сторону говорящего живого существа и продолжил глядеть на стену соседнего дома, медленно втягивая густой дым сигареты. Затем снова посмотрел на эту женщину, стоявшую на балконе его дома с кружкой горячего чая.

– Попали – сделала бы новый!

Отчетливо в своей манере с каплей безразличия сказал Соломон:

– И вообще-то тебе уже пора, я собирался ложится спать, у меня завтра пациент!

– Да, я действительно задержалась! – ставя недопитый чай на подоконник, сказала девушка.

– А с соседями сверху, которые харкают, разобрался бы уже, так и на голову плюнуть недолго.

Соломон молчаливо закрыл окно балкона, взял недопитый чай этой мадам и вышел проводить ее до двери в квартире. После взял сумку, вложил девушке в руку и избавился от нее, как избавляются от блудниц.

Закрыл за ней дверь и вылил чай в раковину, размышляя о завтрашнем пациенте.

Снова посмотрел в окно на стену соседнего дома, которая была его единственным видом из окна. И улегся на диван, медленно закрыл глаза и открыл их уже утром, посмотрел на наручные часы и услышал, как после прозвенел будильник.

Соломон всегда просыпался за двадцать секунд до будильника: за годы службы в «Моссаде» (израильском спецназе) он оттренировал идеальную дисциплину. Следующие его действия считались ритуальными, и, словно под копирку, изо дня в день он повторял одно и то же. Сначала он подходил к окну и смотрел на стену, будто на Стену Плача в Иерусалиме, молясь при этом. На стене он разглядывал надписи, выбитые на кирпичах. Это были имена людей, множество имен, и каждое из них он упоминал в своей молитве. После этого он подходил к соседней стене уже внутри его квартиры и разглядывал почетные грамоты и всевозможные награды, медали и вырезанные из медицинских газет и журналов статьи. Там, где упоминалось его имя. И вспоминал, сколько времени он потратил, чтобы добиться всего этого.

В России медицинские журналы называли его целителем жизни, но в землях его родины, там, где соленое море и великая река Иордан, его называли именами палача, немого убийцы, калечащего жизни и судьбы. Но впрочем, об этом уже забыто, и помнит это только стена с именами, которую он использовал как список имен убитых от его руки.

Уже давно покинул этот мир тот старец, который выгнал его из родных мест со словами проклятий, но Соломон помнит слова старика и хранит их в душе. А слова его были жестоки для ушей Соломона: «Не увидишь глазами воды реки сей, не почувствуешь языком соли моря того, и не ступит стопа твоя на песок страны твоей, пока не будет искуплена кровь братьев твоих, которых ты кинул в погибель. Так что езжай в страну дальнюю и спаси жизней в семь раз больше, чем погубил». Именно эти слова Соломон каждодневно утром повторяет как молитву, глядя на стену соседского дома. А на стене той имена умерших от рук его, и имен там тысяча.

Ну вот прошло время воспоминаний, и, не завтракая, Соломон поехал на работу. Сегодня утро было очень солнечным, но сентябрьское движение учеников-первоклашек не давало расслабиться на дороге и прибавить газу. Куда ни посмотри, бежали школьники и их родители. Безмятежной казалась жизнь в этой стране, не то что в местах, которые Соломон называл домом. Он часто вспоминал обрывки тех времен, когда ему еще не приходилось делать вреда людям, когда борода его не была усеяна седыми, как серебро, волосками, когда он не выкуривал по две пачки табаку в день, до смертей и переездов, до учебы в медицинском и помощи людям, которые далеки от его народа. Это время на русском языке называется детством, и его манила идея пережить эту жизнь заново. Если бы только был шанс начать всё сначала, он бы с удовольствием его использовал.

Число грехов его было непостижимым, и он уже отчаялся снова увидеть Иерусалим – город, при названии которого по его коже бежали мурашки. Старость медленно подкрадывалась, отбирая у него время закончить положенную на него старцем миссию по искуплению рокового проклятия его имени. Еще нужно было спасти кучу человеческих жизней, но их было слишком много для одной жизни Соломона. Но он всё равно не сдался и продолжал день ото дня стараться и искать людей, чьим судьбам он смог бы помочь.

Сегодня это была девушка, и к этой операции она готовилась полгода, она не могла ходить и ее жизнь была не лучше жизни врача, который должен был ее оперировать. Придя в приемную клиники, он спросил у медсестры, тут ли его пациентка и готовы ли они начинать операцию. На что работница клиники посмотрела на него глазами, наполненными подхалимством, и медленно тихо ответила: