Дмитрий Котенко - Дериват

– Что у нас есть? – мужчина резкими движениями вращал планету вокруг оси, словно творец, повелевающий созданным им мирком. Непринужденным пируэтом пальцев буси-до подтянул поверхности Земли ближе к глазам и кивнул в сторону знакомой гряды островов, с которой выбрался на полуразвалившейся лодке. – Несмотря на явную связь мест, описываемых членом команды Голта в дневнике, с теми, что мне представились на острове – я уж молчу про корректность координат, упомянутых на страницах, – мне не удалось найти ни единого следа его пребывания на расписанных в книге территориях.

– Внесу небольшое уточнение: это не дневник одного из помощников Голта, это записи самого Голта, как будто составленные в виде наблюдений со стороны. Путешественник был слишком честолюбив, а его благородство выражалось в непомерной скромности, в связи с чем он докладывает нам, читателям, от третьего лица, а не от первого. Из-за подобного автобиографического ухищрения может создаться впечатление, что дневник заполнен не Голтом, а кем-нибудь из его подчиненных, – замечание омнифрейма ставило своей целью вызвать у единственного слушателя палитру искреннего воодушевление.

– Что-то ты больно елейный к господину Голту, – усмехнулся тот самый единственный зритель, чьим рассудком любое подобострастие априори отождествлялось с личностной безыдейностью. – Еще не перешагнул порог шхуны, а уже фимиам ему куришь. Даже не подозревал, что безжалостные пираты у тебя причислены к лику благородных.

– Так ты ведь тоже, по сути, пират. Разве я неправ?

Спри повторил смешок: теперь он был отяжелен грузом удавшейся критики. Буси-до привык к подсознательным поркам в виде колких самоиздевок, очередной выпад по свою душу он принял с не меньшей иронией.

– Дневник намеренно заполнен в письменном формате на бумаге – вдруг вся техника накроется, а память бортового самописца деинсталлируется, – Спри вращал головой под брюхом голографического глобуса. – Мы знаем, что след Френсиса Голта обрывается в этом Алгар До Корво. Верно?

– Судя по дневнику, запись о данном местонахождении была последней у славного контрабандиста.

– По-прежнему проявляешь уважение к исторической личности, тем более мертвой уже какое столетие?

– С чего ты взял, что мертвой?

– Потому что люди не живут столько, Аполло. У тебя мозги набекрень сползли после концентрационной зоны, – Спри угрожающе посмотрел в невидимое присутствие омнифрейма. – Почему вдруг никак не связанные свидетельства Голта о поисках Отправного Леса оказались в такой географической близости с местом не меньшей значимости? Может, так называемый объект «Отправной Лес» тесно связан с плазменным шнуром, да и вообще со всем подземным комплексом по управлению термоядерным синтезом? Аполло?

Молчание. В уравновешенность жилой акустики вмешался гудеж октокоптеров за панорамными окнами: беспилотники находились при исполнении стандартного межфазно-суточного мониторинга.

– Аполло-2, ты молчишь? Что-то не так? – По лицу Крео, перебежкой от повисших на их пути жалюзи, прогулялись отсветы сканнеров. Восьминогая каракатица уплыла по велению соосных винтов куда-то вверх.

– Ничего, хозяин, ничего, – рафинированная томность речевого синтеза, скорее, выражала спокойствие, чем прямо отвечала на четко поставленный оператором вопрос.

– Твое мнение, Аполло?

– Я думаю, эти вещи не связаны, Крео Спри. Будь Голт у реактора в месте, которое ты назвал муравейником, наше открытие бы накрылось медным тазом. Мир давно бы о нем знал.

– Допустим, его убил взбесившийся киборг, мм?

– Искусственный организм, постигший самоосознание живого субъекта, – укор придал ответу омнифрейма речевую искрометность.

– Хорошо, Аполло. Ты прав. Живой субъект, ставший таковым после того, как пожрал изнутри мозг единственного чающего о его сущности друга. Как скажешь, Аполло. Могу заверить: наша чуть не обернувшаяся катастрофой диверсия на Новых Фронтирах, целью которой было изучить последние координаты Голта, потеряла весь смысл, так как остров мертвецки пуст, как и разбитое корыто на сером побережье той замшелой деревни. Совершенно случайно силами чиновничьих домыслов мы лихо оказались втянуты в нечто более грандиозное.

– Откуда ты знаешь, что Отправной Лес содержит меньше тайн, чем раскаленный сгусток нуклонной энергии – шнур токамака?

– Да что мы вообще знаем об Отправном Лесе и авантюре Голта разыскать намеренно скрытую от любопытных глаз могилу вселенского умалчивания? Ничего, кроме найденных в новодэвонской национальной библиотеке мемуаров авантюриста с сомнительным послужным списком, да и древней аудиозаписи Голта, где треска и лязга зажеванной пленки больше, чем речи пирата.

– Отправной Лес – многократно упоминаемая конспирологами страна, ушедшая под воду в прошлом тысячелетии, что можно охарактеризовать не иначе как вымысел вышедшего в тираж издания. Также словосочетание иногда использовалось поборниками школы общечеловеческой идентичности. Один из авторов их декларации Великой Памяти Мира, Пьет’Ро Мау, также стоит за написанием трактата об изгнанных культурах: одна из них закрепляла фундамент идеологических аксиом о мироустройстве сводом неоспоримых жизнеописаний из катехизиса. Мировой сети до сих пор остаются неясными термины, прямо или косвенно относящиеся к оным жизнеописаниям: среди прочих особо выделяются такие самостоятельные синтаксические единицы покинувшего языка, как «Хадисы», «Евангелие», а также «Отправной Лес» – конструкция, по мнению все того же Пьет’Ро Мау, обуславливающая когезию теологических процессов.

– Ты будто удивлен этим знаниям. Мы не раз их обсуждали.

– И правда, каждый раз – как первый. Словно погружаешься в чан со святой водой и пробуждаешься от окружающей тебя глухоты, – с восхищением мальчишки, завороженного мерцающими контурами небосвода, омнифрейм вновь отстранился в потусторонние миры, скрытые от человеческого взора флером кремния.

– Поэтому я считаю, нам надо копать в сторону…

– К Вам посетитель, – умная система дома, нарушив подытоживающее коммюнике Спри, оповещала о приходе незваного гостя, чей легкий стук кулачком о дверь тотчас последовал за уведомлением голосового дворецкого.

Крео выжидающе смотрел в сторону входной двери: думалось, еще несколько секунд и нарушитель холостяцкой вечери с виски сам по себе испарится на месте. Кулак не промедлил со второй попыткой обозначить желание войти внутрь: стук стал напористее.

– Снять замок, – одной подкашиваемой ногой в полупьяной истоме, а второй, более-менее устойчивой, хозяин подошел к стальной арке. Щелчок – дверь открылась.