Антон Крестовский - Иден Мортис

Капитан уже приготовился к худшему и был намерен в любую минуту приказать своим людям открыть огонь на поражение. Однако, несмотря на худшие опасения, бойцы не встретили внутри никакого сопротивления.

Не успела группа рассредоточиться, как жильцы дома уже затаились по своим комнатам и затихли. И это напрягает еще больше, ведь если они ведут себя так не типично для таких обходов, то это значит лишь одно – они что-то замышляют. И, наверняка, преступное. Макаров, держа свое оружие наготове, дал команду бойцам продвигаться вглубь дома.

Длинный темный коридор, вся штукатурка давным-давно облупилась, оголив пористый бетон. По правой и левой стороне расположены по две двери, когда-то отделявшие частные квартиры, ну а теперь люди были счастливы даже имея одну крошечную комнату в таком доме. Старый деревянный, скрипучий паркет, чуть меньше чем полностью, сгнил и развалился, а большей частью был разбит буквально в щепки. Странно, что его не своровали раньше, пока он еще был похож на роскошное напольное покрытие мирных времен. С потолка свисают несколько цоколей, в которых раньше были вкручены электрические лампочки, а теперь это просто паутина из старой оборванной проводки с облезшей изоляцией. И снова странно, что алюминий не украли.

Группа ворвалась в первую квартиру. И никого там не обнаружила. Место явно было обитаемо, об этом говорила куча старых матрасов и одеял, обшарпанный стол в углу заставленный посудой, в нескольких чашках осталась недоеденная жильцами еда, почти развалившийся шкаф, заполненный одеждой, той же посудой и личными вещами. В квартире была лишь одна жилая комната и ванная. Там обнаружился лишь кусок некогда разбитого фаянсового унитаза и чугунная ванна, в которой также был постелен матрас и одеяла.

В следующей квартире жильцов также не обнаружилось, но вот следы их присутствия явно проглядывались. Тут было уже две жилых комнаты и если первая практически не отличалась от предыдущего жилья, то вот во второй хранились общие припасы. Два больших мешка гречки, мешок риса, канистра бензина и небольшая пластиковая коробка, наполовину заполненная упаковками круп и макарон. Комнатушка маленькая и все это добро занимает большую ее часть, так что на первый взгляд это выглядит солидным запасом, но на самом деле, учитывая количество жильцов, это совсем немного. Капитан был почти уверен, что все жители дома питались максимум один раз в день. А припоминая увиденного ранее тощего подростка, он предположил, что частенько им приходилось есть и через день.

В третьей квартире бойцы все же нашли людей: две пожилые женщины забились в угол комнаты и старались даже не дышать. Взгляд их был озлобленный и испуганный. Впрочем, неудивительно. Гражданские боялись патрулей чистильщиков. Мир может быть и рухнул, но правил и законов было все еще много, а вот наказания за их нарушения стали предельно жестокими. За преступления, только в лучшем случае, их могли выгнать за пределы Кургана, а в худшем – застрелить на месте. И в том и другом случае все их имущество реквизировалось в пользу нынешней власти. Люди это прекрасно знали, потому искренне ненавидели чистильщиков, которые по долгу службы обязаны были сунуть нос абсолютно везде.

– Если вам есть что скрывать, то говорите прямо сейчас. – обратился капитан Макаров к старушкам.

Но те лишь промолчали.

– Где все остальные обитатели дома? Почему прячетесь?

И снова молчание в ответ.

Капитан устало потер переносицу и сказал:

– Ладно, я предлагал по-хорошему… Внимание! Все тут обыскать, все перевернуть! Досмотреть женщин немедленно!

Приказ был выполнен дословно. Патрульные перевернули всю квартиру вверх дном, заглянули в каждый ящик, каждую сумку, каждый карман. Презрение в глазах старушек сменилось ужасом, когда под прицелом автоматов их заставили выворачивать карманы. Весь обыск занял минут двадцать, но ничего подозрительного так и не нашлось.

Группа переместилась в четвертую квартиру. Тут вновь не оказалось ни одного человека. Однако, в голову Макарова закрались некоторые сомнения. Судя по звукам, которые он слышал еще на подходе к дому, тут явно больше чем два жильца, так еще и тот подросток куда-то исчез. Он решил вновь отдать приказ тщательно обыскать и эту квартиру. Но, к сожалению, это ничего не дало.

Больше никаких явных проходов в доме не было. И тогда капитану пришла в голову интересная мысль.

Чистильщики вернулись в третью квартиру. Бабульки все так же сидели в том же углу на куче одеял и порванном матрасе.

– Так! А ну быстро встали и перешли в противоположную сторону комнаты! – грозно рявкнул капитан им.

Их обыскивали прямо на том месте, где они сидели, поэтому поднять тот матрас не было возможности. И сейчас приказ встать и передвинуться заставил их запаниковать. Они вцепились в матрас, как утопающие в спасательный круг, однако все еще продолжали молчать.

– Бойцы, оттащить гражданских!

Естественно, старым бабушкам не тягаться с вооруженными чистильщиками. Они переползли и вжались в другой угол. Капитан выдвинул тот матрас и обнаружил в полу под ним деревянный люк.

– Мы нашли проход в подвал! Всем, находящимся внутри, приказываю немедленно подняться сюда с поднятыми руками!

Но из-под люка не донеслось ни звука.

– Я считаю до десяти и кидаю внутрь гранату! – пригрозил капитан, но слукавил: гранат ни у него, ни у его людей не было.

И тут подали голос две бабушки, сидящие в углу:

– Нет! Не надо, они выйдут! Не надо!

Под полом началась суета, топот и гомон. Крышка люка открылась и спустя минуту в комнате уже было шесть обитателей дома, не считая двух старушек. Среди них был и тот тощий подросток. Теперь ясно, где они прятались все это время.

– Что вы там прячете? – спросил у них капитан, указывая пистолетом на открытый люк.

Сразу три человека хором ответили: «Ничего!». Это ли не повод обыскать там все.

Макаров приказал трем бойцам остаться и следить за гражданскими, а сам спустился с остальными в подвал. Старая, хлипкая деревянная лестница, как оказалось, вела в довольно просторное помещение, хоть и не высокое, ведь голова едва не задевала перекрытия пола. По углам расставлены электрические светильники, запитанные от автомобильного аккумулятора через бесперебойник. Большую часть пространства заполнял какой-то хлам, но вот только одна железная кровать сразу привлекла внимание группы. К ней привязан мужчина, одетый в невероятно грязное тряпье, источающее сильнейшее зловоние. Похоже, его не освобождают даже для справления нужды. Длинные спутанные волосы покрыты коркой грязи, жира и перхоти, а во рту тряпочный кляп, да и сама голова туго привязана, чтоб он не мог ей пошевелить. Правая рука опухла и почернела, левая помимо этого еще и неестественно изогнута в локте, видимо его связали так крепко, что кровь перестала поступать в конечности. Пальцы на ступнях также почернели. Из уголков глаз проступает гной, белки покрыты сеточкой лопнувших кровяных капилляров, на левом зрачке четко проглядывается бельмо.