Сергей Новичков - Ингерманланд

Глава вторая. Поучительная. Повествующая о том, как один мальчик очень плохо учился, и что в результате этого с ним приключилось.

Володя с детства рос ничем неприметным серым питерским мальчиком. Серым – не на манер города, мрачным и сопливым, хотя и не без этого. А попросту, был он – обычный троечник, с обычной же фамилией Сидоров. Своей юной крысиной мордочкой он больше напоминал маму, чем папу. Однако папа его любил больше, по крайней мере, Володе так казалось. Выражение «по крайней мере» он знал, однако считал его вычурным и буржуазным и чем-то даже оскорбительным. Слышал он его только в школе и только когда что-нибудь натворит. «По крайней мере голову не забыл», «по крайней мере двор подметать сможешь» и тому подобное. К слову сказать, слово «вычурный», он и не знал вовсе, даже по школе, оно просто безобразным безымянным образом появлялось в его крохотном мозгу. Школу Володя не любил. Учителя мучили его задачками, а когда он не справлялся – ругали его за тупость и лень. Одноклассники были и того хуже. Мальчики издевались над ним и даже порой поколачивали, не больно, так для смеха. Девочки просто смотрели на него как на природное недоразумение. Хотя девочки ему очень нравились, особенно дома, особенно ночью, особенно когда родители заснули и не слышат, как он мечтает о них.

Однажды к папе в гости пришел его друг, дядя Володя. Дядя Володя был толстый, шумный, веселый и даже папа как-то на его фоне терялся. Дядя Володя был мент.

– Ну, что тезка? – спросил дядя Володя

– Как гранит науки, разгрыз уже, отличник небось?

– Какое там.. – стыдливо пряча белесые глазки забормотал Вова

– А и правильно! Нахер они нужны! – обрадовался, как будто встретив единомышленника, воскликнул еще больше повеселевший дядя.

– Главное, чтоб человек был – с упором на слово «человек» начал разъяснять дядя

– Ты посмотри на меня! Что, я твои синусы с косинусами считать буду? Нет! Я Человек! – и тут дядя сделал такую сложную фигуру пальцем, что уже никаких сомнений у Володи не могло оставаться. Дядя- Человек.

Несмотря на произведенное на него дядей впечатление, вспомнил эту встречу Володя лишь через пару лет, когда шел со своего выпускного вечера. Он рано ушел оттуда, какой смысл сидеть и смотреть на чужой праздник? Попинав у парадной консервную банку и забросив в лужу бычок Володя зашел в парадное, и зайдя в квартиру сразу направился к своему отцу.

В тот вечер Володя принял свое первое самостоятельное решение. Были звонки дяде Володе, гости и звонки дяди Володи уже совсем неизвестным людям, затем опять гости, в общем закрутилось.

И уже совсем вскорости, молодой мент со знакомой уже нам крысиной мордочкой бодро вышагивал по Петроградской стороне, походу обирая гостей из средней Азии за отсутствие регистрации, да порой и просто так. Кавказцев он не трогал – боялся. Половина его сослуживцев были сами кавказцы, а искать себе проблемы на ровном месте Володя не собирался. Ему и таджиков с узбеками хватало, а эти пущай сами со своими дела решают, так он сам для себя решил.

В тот злополучный вечер Володя брел через парк вместе со своим наставником Тимуром Махмадбековичем Халиловым в сторону метро «Спортивная». Смена уже заканчивалась, и обоим хотелось домой.

Весь день они просидели на какой-то автомойке, где Тимур Махмадбекович встречался со своими друзьями и решал с ними какие-то спорные вопросы. Почему спорные? Да, потому что орали друг на друга постоянно, и отсылали Володю за пивом себе и им, понятно, чтоб не слушал. Володя ничего не имел против пива, однако на улице было уже не жарко, а внутрь его не пускали и он продрог под мелким Питерским дождиком.

Наконец и этот тяжелый рабочий день закончился, Тимур Махмадбекович ударил со своими земляками по рукам, и воспрявший Володя вприпрыжку побежал догонять своего наставника. Наставник шел не оборачиваясь, и хмуро сопел ругательства себе под нос. Строгий был начальник.

Итак, они вошли в парк, и как-то Володе стало вдруг нехорошо. Возникло ощущение неотвратимо приближающейся беды, и он стал идти поближе к своему начальнику. Вдруг, в кустах справа началось непонятное шевеление, и Володя испугавшись, еще ближе, чуть ли не взяв под локоток Тимура Махмадбековича, прижался к нему. Из кустов вылезла огромных размеров ворона. Ворона была размеров со среднюю собаку, и в клюве у нее висела тушка дохлого голубя. Почему-то Володя для себя отметил, что у голубя нет головы. Ворона как-то нагло уставилась на служителей закона, те в свою очередь уставились на нее.

– Никогда таких жирных ворон не видел – почему-то шепотом сказал Тимур Махмадбекович.

Ворона – будто поняв его и обидевшись видимо на слово «жирная» неспешно положила голубя на землю, тяжело поднялась в воздух и обильно насрала на голову Тимура Махмадбековича. Затем, сев поодаль на ветку дерева стала разглядывать результат своего демарша. Тимур Махмадбекович, в свою очередь сильно обидевшись, зачем-то выхватил дубинку и изрыгая проклятия, перемешивая русский язык со своей родной речью, бросился к дереву, направляя свое оружие на птицу, будто карающий меч. Быстро поняв суетность и бесплодность своих намерений отомстить дерзкой твари, никак не доставая своей палкой до ветки, на которой сидела наглая птица, он остановился лишь у дерева на котором сидела ворона он погрозил ей, и со всей силы ударил по нему ногой. За этим последовала очередная порция вороньих экскрементов, на этот раз попавшая ему на плечо. Бить еще раз по дереву мудрый Тимур уже не рискнул, отскочил от дерева и зашарил глазами по земле в поисках камня. Камней в парке не было, сплошь песок и окурки, и он запустил в мерзавку дохлым голубем. Промахнулся.

Продолжив путь и пройдя с десяток шагов, они услышали себе в спину громкий, похожий на старушечий, смех. Это смеялась над его поражением ворона.

Володе перестало быть страшно, нашел чего бояться, вороны, наоборот стало очень весело, однако он воздержался от смеха и тем более шуток. Не по-товарищески это. Так и пошли они дальше молча. Худенький промокший мент Володя Сидоров, и грузный, ставший похожим на дембеля своим причудливым эполетом на плече и кокардой на кепке, Тимур Махмадбекович.

Володя шел, пряча улыбку и размышлял о том, как правильно пишется «кОкарда» или «кАкарда». Пожалуй, в данном случае, уместней будет второе. От этих мыслей ему стало совсем смешно, и чтобы хоть немного успокоиться и спрятать свою довольную физиономию он сказал наставнику

– Я сейчас, отлить надо…

Сказал, сделал три шага к краю дорожки и провалился в бездну. Над ним раздалось звяканье металлической крышки, стало темно как в гробу, и лишь какой-то страшный голос откуда-то издалека произнес: