Виталий Конеев - Я, Иосиф Прекрасный

Такое ненужное для Храма дежурство установили прокураторы для того, чтобы лишний раз унизить и оскорбить чувства верующих. Тысячи левитов и священников круглосуточно поддерживали порядок в храмовом комплексе, следили, чтобы люди спокойно и неторопливо поднимались наверх и спускались вниз. Помогали слабым, мыли, чистили каждую минуту ступени, все этажи комплекса, потому что в его пределах часто находились сразу десятки тысяч людей.

Раньше, до царствования Ирода Великого замок назывался «Стратоновой башней», как и приморский город, переименованный царём в Кесарию. Ирод назвал замок в честь дуумвира Марка Антония, мужа египетской царицы Клеопатры Седьмой. Замок был настолько высокий, что с его верхнего этажа можно было увидеть гладь воды Средиземного моря, а с другой стороны –пески Аравии. Ирод Великий перестроил Храм. Его крыша была покрыта золотыми пластинами и золотыми длинными шпилями с острыми концами, чтобы птицы не садились на Храм. Крыша под лучами солнца выглядела белой для тех, кто смотрел на неё издалека или с улиц Иерусалима.

Это удивительное творение искусства было чудом света. Но Ирод Великий не заслужил благодарности народа.

Аристобул никогда не отдыхал, даже находясь в Гефсиманском саду. Он вставал на самый край обрыва и, обратившись лицом к Храму, громовым голосом читал молитву за молитвой.

Он не оглядывался, весь отдавался чувству любви к Богу, и дети тихонько уходили в глубину сада, и весело гонялись друг за другом. Кувыркались на короткой мягкой траве и жестами рук звали к себе Беренику. Она, как и её дети, осторожно отходила от кричавшего фарисея, а потом, как маленькая девочка, смеясь, бегала с детьми по саду среди людей. Порой она спохватывалась, потому что горожане смотрели на неё, зная, что она из царского рода Асмонеев, а бегала как простолюдинка. Береника переходила на шаг и скромно смотрела себе под ноги, но ей хотелось бегать и кувыркаться на траве. И она бегала, не думая о Боге.

По улице они шли один за другим. Впереди шёл Аристобул, за ним – Иосиф, а за Иосифом шла Береника. Аристобул глядел на Храм и, протянув в его сторону руку, громко творил молитву за молитвой. В низине, в Ксисте было болото. Люди обходили его, но Аристобул пошёл прямо, застрял в жиже, которая достигала его колен. Не прерывая творить молитву и глядеть на Храм, фарисей начал вытаскивать себя из болота.

Иосиф и Береника остановились на дороге, ожидая Аристобула. Береника стояла за спиной своего сына и любовалась им. Она хотела, чтобы его жизнь была безмятежной. А он хотел трудностей, потому что безмятежная жизнь аристократа ему не нравилась.

Когда кто-то из горожан попытался помочь фарисею выбраться из болота, он строгим жестом руки отверг помощь. Сам вышел на дорогу.

Женщины Иерусалима, те, которые были не твёрдыми в вере, с интересом поглядывали на Иосифа, улыбались ему и даже – о! Сосуды легкомыслия! – задевали его руками, благо народу на улице было много.

Когда они трое, один за другим, начали подниматься по ступеням храмовой горы, пирамиды, Иосиф, внимательно осматривая всё впереди себя, заметил большую группу нищих людей.

– Закрой ему лицо! – резко и властно сказал Аристобул, не оглядываясь назад.

Береника быстро шагнула вверх на ступень, где был Иосиф, и закрыла его глаза ладонью. Мягким жестом руки мать потянула сына в сторону, чтобы увести его в толпу людей, поднимавшихся наверх непрерывным потоком.

В другой бы ситуации Иосиф отстранил от себя руку матери, ведь он уже был взрослым человеком. Но он был в святом месте, поэтому, тяжело страдая в душе от поступка Береники, сдержал себя. Уходя прочь, Иосиф услышал то, что говорил Аристобул за его спиной.

– Яков, я не раз предупреждал тебя, чтобы ты не развращал людей своим братом. Знай! Я убедил синедрион взять тебя на суд. Ты можешь спастись только у жертвенника!

– Кто такой Яков? – спросил Иосиф Беренику.

Хотя в эти секунды его ничуть не интересовал неизвестный нищий из Галилеи. Он так сказал, чтобы скрыть от матери бурю возмущения в его душе от её поступка, который унизил Иосифа на глазах всех верующих.

Когда он шёл по ступеням вверх, то смотрел только себе под ноги, чувствуя, как горело его лицо от стыда. Ему казалось, что люди глядели на него как на ребёнка из-за поступка матери. Иосифу было трудно дышать. Он боялся, что слёзы сейчас покатятся по его лицу. Юноша не заметил, как поднялся наверх к тому месту, где была закрытая площадка для женщин.

Береника остановила его, насупленного, глядевшего себе под ноги. Она протянула сыну и положила на его руки овна, и ушла. Он остался один.

Вместе с людьми Иосиф поднялся по ступеням на обширную площадь и остановился, потому что услышал сбоку вверху громкий смех и слова, сказанные по-гречески:

– Ха! Посмотрите на этого хорошенького мальчика с козлом в руках. Он дрожит как после попойки. Я бы с удовольствием развлёкся с ним наедине.

На площади перед Храмом было много людей, но все они молчали, вели себя тихо и настороженно, потому что знали, что находились перед лицом Бога. Нищие земледельцы из Галилеи перед Храмом кричавшие и бившие кулаками в грудь, теперь робели, иные растерянно улыбались, чувствуя на себе взгляд Бога.

Голос прозвучал в замкнутом пространстве. Простолюдины не знали греческий язык. Его не должны были знать левиты, священники и первосвященник. Но Иосиф воспринял слова так, как если бы они были сказаны на арамейском языке. Оскорбление было невыносимым для юноши. Его душа заполнилась чувством ярости. Он взглянул на галерею, где стояли, опираясь на перила, в вольных позах легионеры, которых по старинке в империи называли «римлянами». В действительности, простолюдины Италии в легионах не служили, не хотели. На галереи стояли эллины, которые были навербованы в Самарии. Им было скучно и утомительно стоять на солнцепёке. Они оживились, при виде гнева на лице юного еврея.

– Он отомстит тебе, Скукосис.

Скукосис разъял свой рот, смеясь нарочито каркающим смехом, и указал пальцем на Иосифа.

– Ты кому собираешься отомстить? Мне, римлянину? Ты поганый еврей, жрущий человечину!

Свирепый взгляд Иосифа остановился на цепочке левитов, которые поднимались на площадь снизу, неся на спинах вязанки пальмовых поленьев. Иосиф уже хотел отшвырнуть в сторону овна и прыжком броситься к ближнему левиту, чтобы выхватить у него из связки поленья, как вдруг перед ним, как стена, появился человек и крепко сжал пальцами плечи юноши. Он не сразу понял, что перед ним стоял первосвященник.

– Я ждал тебя, Иосиф, – сказал он, улыбаясь юноше отеческой улыбкой. – Я решил доверить тебе чтение Святого Писания в Храме и толкование святых текстов. Между прочим, в Храме тебя ожидают известные книжники и фарисеи, которые пришли, чтобы послушать тебя, Иосиф.