Алиса Альта - A.S.Y.L.U.M: Экклезиазм

– Не нравится читать – напиши, – безапелляционно заявила Каштанка. – Могла бы прославиться, раз такая умная.

– Ты хоть представляешь, сколько человечество успело нагадить со времени своего появления? Сейчас так особенно: тонны бумажного дерьма растут в геометрической прогрессии. Моя милая книженция ничего не изменит. Положить жизнь на то что, чтобы океан пополнился новой, абсолютно уникальной и сверхценной каплей? Нет уж.

– Но ведь это именно твоя книжка, твоё творение!

– Слушай, человечество мусолит одни и те же темы почти три тысячи лет. Есть произведения, наиболее полно раскрывающие ту или иную проблематику. Описывать ревность после Шекспира – только самолюбие тешить. Занятие, как ты понимаешь, унизительное.

– Но ведь есть новые тенденции…

– Всё, что только и может осмыслиться в связи с новыми тенденциями – роль Инстаграма в мировом геополитическом процессе, например – осмысливается мгновенно. Слишком много человек жаждут славы, жаждут выделиться и от того постоянно что-то выделяют. Если тебе в голову пришла занятная мысль – не напрягайся, кто-то уже успел написать на эту тему статью, а то и книгу. Человечество, в конце концов, мыслит одинаково, за исключением разве что уж совсем безумных гениев. Да и то: я не удивлюсь, если нечто наподобие теории относительности родилось в голове Любы Ивановой, жившей в тысяче километров от Эйнштейна.

– Но ведь гениальность можно в себе развить, – даже не думала сдаваться Каштанка.

– Ты имеешь в виду, что гениальность, как сказал кто-то из великих, это 1% таланта и 99% труда? Нет. Это искра Бога, дар Урана. Талантливых людей – как грязи под ногами. Мы перестали ими дорожить; человек уже априори должен обладать каким-то талантом – хоть в астрофизике, хоть в кулинарии – а то даже и неприлично. Утрата одного талантливого человека ничего не значит сегодня, и даже гении снизились в цене. Впрочем, ладно, есть и от них польза. Человек талантливый может развить систему во всей её глубине, но лишь гениальный выйдет за её пределы. Тут нужно обладать определённой долей безумия.

– Мне кажется, ты на правильном пути, – обнадёживающе заверила её Аля.

– К счастью, нет. Тут тужься или не тужься – выше головы не прыгнешь.

– Дело не в том, что это всё уже было. Дело в том, что это сделаешь именно ты.

– Я не настолько эгоистична и тщеславна, чтобы насиловать собою мир.

– Ты так говоришь о славе, как будто это что-то плохое, – пробормотала Каштанка, решившая не сдавать врагу ни пяди.

– Слава ничего не даёт и ничего не гарантирует. Слава не связана ни с твоими истинными талантами, ни с реальными достижениями. Фортуна рассыпает дары какой-то странной прихотью. Человек побеждает на конкурсе Чайковского и получает звание лучшего пианиста мира, а где-нибудь в глуши, быть может, сидит человек талантливее во сто крат, которому жизненные обстоятельства не позволили реализоваться. Человек пишет гениальный роман; приободрённый вниманием публики, он ликует где-нибудь на берегу Индийского океана; в то же время выходит откровенная безвкусица, которая даже превосходит его успех. Может ли он доверять после этого чудной публике? Спортивная слава – ещё более сомнительное счастье.

– Почему это?

– Вообще спорт – занятие довольно глупое и даже вредное. Победа спортсмена пробуждает националистические чувства, то есть активизирует одно из самых грубых и примитивных начал в человеке. И всё равно это бессмысленно. Ты жизнь свою бросишь на то, чтобы установить мировой рекорд. И что? Рано или поздно придёт человек, который его побьёт. Что бы ни сотворил – всё смоет, все сметёт безжалостная рука времени. Дом разрушится, дерево зачахнет, ребёнок умрёт. Шедевр не переживёт определённого рубежа: даже Пушкина когда-нибудь забудут… Ты могла бы привести мне пример гения Леонардо да Винчи, который дошёл до нас сквозь века. И что? Бородатому какой прок с этой посмертной славы? Он спит в земле сырой. Люди любят его? Нет. Они знают его популяризированный образ, который едва ли имеет к нему непосредственное отношение. Все слышали о «Моне Лизе»; часть видела её в плохом качестве в интернете; немногие счастливчики доехали до Лувра, где успели сделать селфи за те три секунды, что их подпустили к картине. Стало и от этого лучше Лео в его могиле?

– Да при чём тут Лувр, – закипела Каштанка. – Не хочешь трудиться над книжкой или картиной – заведи блог на «Ютюбе», в Инстаграме страничку раскрути.

– Блогеру нужно гореть какой-то идеей, чтобы так безжалостно нести её людям. Никто не подпишется: мне абсолютно нечего сказать. И вообще, чтобы быть популярным в современном мире, нужно быть идиотом, так что такая слава даже оскорбительна.

– Конечно, лучше лежать на печи и считать ворон, – с великим неудовольствием пробормотала оппонентка, доставая из шкафа тёмно-синий кардиган и закутываясь в эту боевую униформу.

– Конечно.

– Тебя послушать, так жизнь – такая бессмысленная штука, что не стоит даже и начинать.

– Ты умнеешь на глазах! Я думаю, пора повышать тебя до старшего авнониста.

– Спасибо. Но другие же люди как-то вертятся!

– Животное трудоголическое начало застилает им глаза. Они полны жизненных сил, им так и хочется куда-нибудь их применить. Осталось только вклиниться в какую-нибудь империю смысла – и дело в кармане! Но человек, который поднялся над этой житейской кутерьмой, который видит всё слишком ясно, не может спуститься вниз со своей снежной вершины. Суровое время не пощадит никого – всё разрушит, всё снесёт оно своей оглушающей волной. Всё суета и томление духа… То, что ты называешь созиданием – всего лишь перестановка элементов в природе. Возможно, сейчас ты пьёшь чай, вода в котором получилась от испарения трупной жидкости. Вечная рокировка!

Интуитивно Каштанка чувствовала дремавшие в недрах Настиной сущности сокрытые мощные силы. Иной раз девушке казалось, что она очутилась на безопасном островке посреди болота, в глубинах которого покоится атомная бомба, готовая взорваться в любой момент. Другое дело, что Аля не могла чётко осознать, ни что может спровоцировать этот взрыв, ни как направить эту колоссальную потенциальную энергию в мирное русло. Она видела, что часовой механизм Настиной личности развален и не знала, как его запустить, поэтому начала подталкивать соседку к действию теми путями, которые именно её, Каштанку, вывели бы из сонного царства.

– Я знаю, что тебе нужно! – однажды вскликнула она, заявившись домой под утро с увесистым пакетом в руках. – Держи! Вот тебе отличная книжка. Самая лучшая из всех написанных. Будь моя воля, я бы все книги сожгла, только её оставила бы.

– Потому что она полезная, а ради остальных зря деревья вырубали?