Мария Новик - История одной тени

Саимы распахнули массивные ворота, когда Лавну ещё только подвели к многочисленным ступеням. Она с трудом смогла поднять взгляд и прищуриться. Рыжие круги плясали перед глазами и было очень больно. На магическое зрение нельзя перейти – рискованно -, всё и так в красках, таких ярких и пугающих. Пленница с трудом вспомнила, каким радужным всегда представал купол. Почувствовала небольшую тошноту, когда её протащили через границу силового поля. Лавна едва могла передвигать ногами. Боль сковывала тело, а сильные руки саимов волокли её, словно тряпку. Она не могла отделаться от воспоминаний о стенах сырого подвала, виде собственной крови и продолжительных пытках. Роняла жгучие слёзы на ступени, пальцы ног бились о каждую из них, а когда она пыталась сделать шаг, изорванный в клочья балахон запутывал и окручивал голени змеями-лохмотьями.

Крылатые отродья проволокли Лавну через весь зал, а она так и не подняла взгляда, лишь всхлипывала от тягучей боли в бедре и животе. Она рвала тело на части, словно опять настал тот момент, когда продолжились пытки в подземелье. Саимы швырнули её к пьедесталу с высокими тронами. Лавна больно ударилась лицом и коленями о мраморный пол. Сразу открыла глаза и увидела всю глубину плит, переливавшихся золотом и серебром, со сменявшимися рисунками.

Подняться сил не было. С огромным трудом, скрепя зубы, Лавна встала на колени и попыталась выпрямиться, однако голова предательски закружилась, и она так и осталась стоять на четвереньках, просто подняв голову и устремив взгляд вперёд.

Все Вахди собрались во дворце. Аарис, Д`хар Ардоса, гордо восседал на троне со спинкой в виде перепончатого крыла. Из груди его вырвался утробный рык, а глаза угрожающе блеснули. Он подался вперёд, порываясь встать, но его Торай, высокий среброкожий арди, наклонился и что-то шепнул ему. Тот немного успокоился и даже улыбнулся уголком губ, хотя Лавна расценила его ухмылку как недобрый знак.

Ладия откинулась на спинку в виде морской волны и накручивала чёрный локон на длинный палец. Она не прекращала сверлить взглядом Лавну. Та вздрогнула и отшатнулась, будто от пощёчины. Сейчас Вахди представала перед ней намного добрее, чем тогда, в камере. Но не стоило обольщаться. Для Лавны покровительница так и осталась мучителем, который требовал одного – раскаяния. Но пленница не сдавалась. Она понимала, что если признается в совершённых ею деяниях, то непременно её голова падёт с плеч. Но когда уже не было сил терпеть, Лавна возжелала скорейшей смерти и раскаялась… И пытки прекратились. Теперь она, лишённая магии, находилась здесь. И Вахди смотрела на неё так же, сурово и ненавистно.

Керем жаждала расправы. Казалось, она была уверена в исходе и нетерпеливо ёрзала на троне со спинкой в виде языков пламени и потирала уже порядком обмякшие подлокотники. В глазах плясали огоньки, по волосам и платью прошлись волны магии, а подол на миг вспыхнул так ярко, будто его подожгли. И потух.

Кирот и Кироса не обращали никакого внимания на Лавну. Предводитель фриворов и ненавистная до нытья в костях хозяйка земель Туарима о чём-то увлечённо разговаривали… или даже спорили. Как только их голоса становились громче, они оглядывались на своих осаи и затихали, вновь продолжая шептаться. Единые во всём, камень и земля… Да уж, действительно единые. Они даже лицами похожи. Разница состояла лишь в том, что у Кирота была густая недлинная борода, короткие пыльные волосы, гора мышц под распахнутой курткой. Кироса же более женственна, однако сильные открытые руки с браслетами на запястьях, ширь в плечах и внешняя суровость выдавали в ней недюжинную силу. Их Торай тоже спорили, однако если маг Кирота стоял прямо под столбом света, положив ладонь на спинку в виде нагромождённых камней, то его собеседник находился в тени колонны.

Иес, положив ногу на ногу, сидел, выпрямившись, будто струна крумба. Свой колчан он повесил на угол спинки в виде древа, овитого лианами радозира, а лук держал при себе, подёргивая пальцем тетиву. Он всегда был таким, сколько Лавна себя помнила. А это очень долгий срок. Неожиданно в её памяти всплыли образы бескрайних лесов Триатрона, непролазной чащи, по которой ардийка любила бродить ребёнком. В один момент ей захотелось вернуться туда и больше никогда, ни на единый илар не предаваться воспоминаниям об ужасных пытках. Но, словно прочитав мысли, Иес посуровел и отрицательно покачал головой. В прошлое вернуться нельзя, и будущее тоже не изменить. Лавна слишком давно принадлежит к Ларииму и никогда не вернётся домой.

Ильна, как обычно, скучала. Постоянно вздыхала, беседуя со своим Торай. Разговор с приближённым магом ей нравился куда больше, чем происходящее в зале дворца. Вахди никогда не изменяла себе: всегда носила одежду своего края, из кармана торчали пальцы прорезиненных перчаток, а с шеи свисала повязка с респиратором. Она была готова хоть сейчас окунуться в науку.

И вот, наконец, Аарис хлопнул в ладоши и эхо заплясало под потолком. Торай Ильны что-то ещё сказал своей покровительнице, а потом выпрямился и зашёл за трон, взявшись крепко обеими руками за две крайние остроконечные пики спинки.

– Свидетельствуя по чести и совести, как велит обычай, пусть выйдет на свет тот, в чьём доме свершилось злодеяние! – начал поднявшийся с трона Аарис, одёрнув рукава чешуйчатого плаща.

Из тени колонны появился Турн. Его лицо было спокойным, а в глазах читалась грусть. Он подошёл к спинке трона в виде растрескавшейся земли и остановился. Глубоко вдохнул… Кироса подняла на него взгляд и кивнула на Лавну, понимающе улыбнувшись. И Турн шагнул вперёд. Он всё ещё Торай. Как такое возможно? Татуировка на щеке по-прежнему мерцала. Ветвистые рога атэрры переливались яркой рыжиной… Нет, этого не может быть, он не маг Киросы… Лавна посмотрела на Вахди. Та победно улыбнулась и гордо выпрямилась, смерив пленницу взглядом.

Симеоково отродье! Как он мог остаться Торай, когда сам отказался от своих полномочий в пользу рождения помеска от руатской рыжей падали? Зачем вообще эти хлипкие и слабые духом ничтожные люди прутся сюда, да ещё и заводят семьи? Так недолго и до вырождения всей ардийской природы. Почему Вахди позволяют им сюда приходить?

И этот Турн… Один его голос заставлял ярость вскипать сильнее. Ненависть возрождалась из пепла, будто феникс, горящий праведным огнём. Он так долго говорил, что у Лавны свело челюсти и заложило уши. А потом он сказал, что прощает её. Гнилое семя… И Вахди его послушали. Они долго совещались, спорили, однако сошлись на том, что стоит освободить Лавну и вернуть ей магию и полномочия Торай! Вот же драный алака! Поиздевался чужими руками, а потом простил. Уж лучше бы убил. Так было бы намного легче.