Мария Новик - История одной тени

– Нужно разобрать вести, – вдруг сказала Хейланта. Как вовремя. – Мельком видела письмо с почерком Коринии. Она всегда пишет ровно и ставит галочку в верхнем уголке.

– Да, конечно, – Ородон выдохнул, в очередной раз приводя мысли в порядок. Нужно завтракать и начинать заниматься делами. – Её весть прочтём первой, да?

– Непременно! – обрадовалась ная, подпрыгнув и заулыбавшись. – Сиэ всегда так красочно описывает Каларим, что ни одна книга с этим не сравнится, оин! – затараторила она, уже разворачивая сложенные в несколько слоёв листы.

***

Моран резко подскочил на постели – его разбудил грохот закрывшихся ставней. С трудом проснувшись и продрав глаза, откинул одеяло, оделся и вышел из спальни. Первая мысль, которая посетила разум – вернулся из столицы оин. А он, как немощный алака, проспал восхождение Илсаяна. С одной стороны, Морана радовало, что ночные видения не наполнены кошмарами и можно отдохнуть как следует. А с другой – лучше бы они, можно было бы встать пораньше, чтобы успеть встретить Турна и помочь ему разгрузить широкую телегу.

Моран вышел на улицу и испуганно отшатнулся к порогу. Скот и птица до единой головы лежали выпотрошенные и изодранные на траве возле загонов и сараев. Над ними, предвкушающе жужжа, уже летали насекомые, а некоторые ползали по окровавленным внутренностям.

Кто мог такое сотворить? Неужто каарши и найгуны нарушили границы поселения и принялись забивать всю скотину? Моран откинул первую же версию – падальщики не вспарывают ради удовольствия, им важна еда и желательно уже с тухлинкой. Хотя в период голода они не брезгуют и живой добычей. Оин часто рассказывал страшные истории, когда байсарам приходилось дежурить на границах поселений и убивать озверевших хищников.

Но если не они это сделали, то кто? Соседи не стали бы так издеваться над хозяйством. В крайнем случае, они просто увели бы живыми и туяров, и юнимов, и ашур, даже смор затолкали бы в клетки и перевезли в свои дворы. Торай дал указания Ородону – если они не вернутся через три с половиной годичных цикла, то дом можно разобрать по брёвнам до основания, а утварь и скотину разделить между арди.

Пахло смертью. Страх витал в воздухе, он курился вокруг. Внезапно в нос ударило премерзкой гнилью, Моран закрыл рот и нос рукавом рубахи. Но зловоние просачивалось сквозь ткань и вызывало приступ тошноты. Глаза слезились. К саднящему от вони горлу подступил ком, стало нечем дышать. Илсаян припекал нещадно, будто бы стремился спалить всё на земле.

Моран упал на четвереньки, и его тут же стошнило на траву. Голова закружилась от накатившей слабости, а перед глазами всё расплывалось. Ужас поселился в душе, когда он увидел, что прямо перед ним блестят и засыхают красные сгустки. Он коснулся пальцами стянутых коркой губ. Это его кровь. В груди расплескалась боль, будто опрокинули чан с кипятком. Она обжигала лёгкие и желудок, Моран кашлял, выплёвывая новую порцию крови.

– И Мооран… « Моран », – насмешливо, даже с издёвкой позвал знакомый до отвращения голос.

Моран скривился от очередной вспышки боли и всхлипнул. Он сжал пальцами рубашку и оттянул, словно это могло ему помочь сделать полный вдох. Тем временем голос продолжал издеваться. Незнакомец смеялся, но этот смех не был отголоском – он реален. Настолько, что даже показалось, будто его обладатель стоит неподалёку и наблюдает.

Звон перьев могучего саимского крыла и ровные шаги по траве, сопровождавшиеся слабым лязгом шпор солдатских сапог, укрепили подозрения. С трудом подняв голову и привстав, Моран обратил взор на незнакомца. Острые мыски и высокие голенища обуви покрыты растрескавшимся присохшим пеплом, гунры 29 29 Гунры – длинные штаны из плотной ткани с высокой талией в размер и в меру широкими штанинами (не облегающими) с оборками или шнуровкой по внешней стороне бедра. и зранхан 30 30 Зранхан – приталенный полухалат-полукафтан с оборкой или шнуровкой на рукавах с внешней стороны, клинообразным вырезом и глубоким капюшоном. Иногда носится с поясом. Близок по фасону к кавказскому чекменю. расшиты красными мерцавшими нитями. За спиной чёрные крылья. Длинные широкие рукава закрывают костлявые руки. А на кистях – узкие короткие перчатки.

Незнакомец остановился и хмыкнул. Моран поднял взгляд так высоко, как смог. Лучи Илсаяна слепили, и он не мог рассмотреть лица, спрятанного под глубоким капюшоном. Но даже таким – безликим – мужчина казался невероятно страшным и непобедимым. Устав смотреть на пришедшего наяву мучителя, Моран уронил голову и снова закашлялся. Тут же заметил, как под сапогами незнакомца начала жухнуть трава, пожираемая чёрным туманом.

Моран отпрянул и попытался встать. Слабость сваливала его, но он пробовал снова. Раз за разом отскакивал назад, наблюдая, как гниют и иссыхают изуродованные животные, как сараи превращаются в хрупкую труху и осыпаются, а дом медленно рушится под тяжестью ускорившегося времени.

– М`эку зумаг схоганан? « Ну как, нравится? » – спросил незнакомец, демонстративно разведя руки в стороны. Он не поднимал головы, но Моран и так знал – собеседник ехидно ухмылялся, будто ему приятно видеть испуг на лице беззащитной жертвы.

Моран нашёл в себе силы подняться на ноги. Он пятился назад, а взгляд его то и дело цеплялся за рассыпавшиеся скелеты и труху, что осталась от построек. Нужно бежать. Как можно дальше и как можно быстрее. И Моран рванул в Туаримский бор. Он чувствовал, что опасный незнакомец преследует его. Торопиться некуда, размеренные шаги по лесной подстилке и стоны мощных деревьев поселили в груди чувство безысходности. Как бы далеко Моран ни оказался, враг всё равно догонит.

– Мос лео скарофу ат мои яр хэ Мооран! « Ты не убежишь от меня, Моран! » – пренебрежительно бросил в спину преследователь. Его надменный смех разносился ветром по умиравшему бору вместе со звуком падавших разлапистых шавин и придавал сил. – Ати бирус нан « Тебе не удастся », – шёпот слышался так явно, будто незнакомец был прямо за спиной.

Поворачиваться страшно. Всего несколько фоз отделяло от неминуемой смерти. Снова одолел сильный кашель с кровью. В лёгких забурлила жижа, стало трудно дышать. Но Моран не остановился. Он терпел страшную боль и бежал, уворачиваясь от разлапистых макушек и необъятных стволов с тёмной морщинистой корой, которые валились то сбоку, то впереди, преграждая путь.

Очередная шавина с треском сломалась и повалилась прямо перед Мораном. Он отклонился назад, согнул ноги в коленях и съехал в глубокий овраг. Острый сук разорвал ткань и прорезал плечо. Поначалу боли не было, но она пришла вместе с теплом, стекавшим по руке и груди. Моран всхлипнул и обернулся – ствол осыпался трухой под атаками чёрных щупалец, и по густо-серым остаткам прошагал незнакомец. Он никогда не был далеко. Его шаги настолько быстрые, что даже бегущего он мог догнать, не утруждаясь.