Mel RedWolf - Проклятие Крылатых. Ход царицы

Отрывисто обернувшись, Аэль приложила ненадолго кулак к груди и развернулась, пустившись бегом к белым полотнам шатров. В стороне горизонта собирались тучи, так странно, ведь диск Огненной светил ярко и голубое небо не предвещало бури.

Лора устроилась на соседнем стуле, разместив локти на столе, подпирая ладошками подбородок и начиная свой рассказ.

– В замке, на приемах и празднествах звучит музыка. Но, по правде говоря, я не очень люблю такие мелодии. Они скучны, монотонны, в них нет жизни, которая струится в песнях народа. Ах, Каска, мы с Дорэль знаем столько песен, меня восхищает её голос. Когда она поёт, в сердце колокольчиком отзывается радость. Так и в детстве, когда матушки были заняты делами, сестра всегда пела мне колыбельные. С ней всегда было тепло и спокойно, так что я быстро засыпала.

Воспоминания ворохом белых цветов окутали дурфу, которая даже прикрыла свои глаза, погружаясь в них. Очередной раз в её словах показывалась вся та любовь, которую она испытывала к старшей сестре. Благоговейное и трепетное чувство согревало её долгие годы, но его теснило другое, совершенно новое. Это была любовь, что испытывают только к избраннице. Мягким и пушистым зверьком она ворочалась в груди. Но, может, она бывала и другой?

– Каждая песня народа передает чувства написавшего её. В них бывает грусть, а бывает и радость. Они переполняют тебя, когда ты их слышишь, а когда поешь сам – проживаешь все эти чувства, все эти слова. В них есть истина, в них есть улыбка Небесной и она всегда рядом. Наполняет нас добротой и любовью. И я хочу делиться ими. Думаю, именно поэтому я и стала целительницей, так я могу делиться даром Великой и излечивать раны.

– Вот как. Знаешь, это очень похоже с нашими песнями. То, что они передают чувства.

Пояснила Каска, выбирая с чего начать, правда пока желудок не решил забастовать. Тогда просто приступили к самому горячему, деля хлеб и сыр параллельно делу.

– Мм, профто мы не знакомы с семейным укладом. Ф плане того, что дочери растут с другими дочерями.

Пояснила, шепелявя набитым ртом, Каска, услышав про то, как пела сестра Лоре песни.

– Очень редко родители жили достаточно долго, чтобы растить гутов, еще реже хватало времени. Но, если есть возможность, то от верховной хал забирают гута и, конечно же, проводят ночи и вечера вместе.

Рассказала Каска уже прожевав.

Лора слушала Каску затаив дыхание. Её возмутили слова воительницы. Будь она чуточку храбрее, то сказала бы всё, что думала на этот счет, да только мысли все разогнала одна единственная. Она погрузила милосердную в печаль, отчего та даже голову склонила, скрывая навернувшиеся на темные глаза слезы.

– Значит… значит и ты росла без родителей? Тебя тоже воспитывали не твои хал и хар?

Вопрос эхом раздался в голове девушки, что стала в миг ещё печальнее. Если всё так, то Каска ведь наверняка не слышала сказок, песен на ночь. Неужели её любимую нежно не прижимали к груди в объятиях? Не успокаивала мать, когда она падала? Не кормила с ложечки?

В груди болезненно закололо и Лора хотела лишь одного – обнять скорее Каску, сказать, что она рядом и всегда будет. А когда появятся их дети, их гуты, то они…

– Все заняты работами клана. Но ты не думай, при живых хал и хар, гуты растут с родителями, порой даже до первого посвящения и второго. Только потом они уходят в дома воинов своих подразделений и затем уже строят свои.

Пояснила Каска, даже чуть не поперхнувшись от взгляда Лоры, который она так старательно скрывала. Воительница тут же приблизилась к дурфе, подняв ее в объятиях.

– Что с тобой? Не волнуйся так, ремесленницы занимаются с детьми столько сколько пожелают. Особенно когда гуты совсем малы. Никого не лишают любви, дорогая, просто…

Светловолосая опустила взгляд, а вместе с тем и усадила Лору обратно на стул, взяв ее ручки в свои, опустившись на колени около девушки.

– Просто моя хар умерла раньше моего рождения, а хал вслед за ней спустя год. Так что обо мне заботилась верховная хал, как и о всех девочках. Там мы и с Аэль познакомились.

– Прости, Каска, я совсем не подумала, я ведь наверняка сделала больно… прости меня.

Лора спустилась со стула к сидящей на коленях Каске, устроившись также перед ней и крепко прижавшись к её груди. Она обнимала воительницу за шею, словно этими объятиями могла забрать напоминание об утрате. Правда взгляд поднимать она всё ещё боялась. Что было хуже, знать и потерять, или не знать вовсе?

– Я…я больше никогда не буду так неосмотрительна в словах. Правда-правда, я исправлюсь.

Каска некоторое время молчала, пока все же не помотала головой, отгоняя хмурые мысли. Был ли смысл горевать о том, чего быть не могло?

– Лора, я ведь дочь двух сильных воительниц. Как же могло быть иначе? Так росли многие. Аэль в свое время даже покинула свой родной клан! Представляешь? Это, по мне, так гораздо волнительнее. И теперь она – царица Воздуха, Переменчивая. Что же может быть хмурого в том, что пожелали Богини?

Уточнила девушка, улыбнувшись вновь, как ни в чем не бывало, лучистой своей улыбкой.

– Не стоит грустить, Лора. Они ведь с Великой.

Девушку ласково коснулись рукой, на сей раз убрав прядку за ее аккуратное ушко.

– Да, ты права, теперь у тебя есть я. Молюсь Великой, чтобы она позволила мне быть рядом долго.

Лора наконец улыбнулась, отстранившись слегка от плеча воительницы, заглядывая в её личико.

– Я не дала тебе нормально поесть, да?

Дурфа поднялась, протягивая любимой руку и потянула светловолосую за собой.

– На всё воля Великой, я буду делать всё, что смогу, чтобы наша жизнь была счастливой и мы смогли бы…

Крылатая замялась, а её щеки схватил пунцовый румянец, заставляя вновь робко прятать взгляд.

– Тогда же по воле богини мы смогли бы воспитывать гута…

Лора поспешила перевести тему, пару раз сжав и разжав руки в кулаки.

– Ну всё-всё, тебе надо поесть, а потом нам ведь ещё столько дел переделать.

Каска не без неловкости услышала слова Лоры, отвернувшись. Еще бы, о таком обычно не говорили при других и слишком прямолинейные баргусты просили о подобном прямо с глазу на глаз. Сглотнув, воительница Скрытых Клинков только вновь обняла девушку, сжав ее в объятиях. Поцелуями отметились виски девушки и ее переносица.

– Всему свое время, милая. Об этом… Об этом стоит потом поговорить. Тем более действительно не ясно, как оно происходит для тех, кому не дан дар от Великой.

Отрывисто и тихо сказала воительница, тут же увильнув к столу, попробовав сделать вид, что все в порядке. Вот только со светлыми волосами румянец обозначался крайне выразительно. А алеющие губы, чуть темнее щек, говорили о том, как скоро девушка и на уме освежила условия подобного. А румянец на лице еще сильнее подхлестывался непрошенными мыслями о том, как прежде в связь вступала воительница. Через это, конечно, проходили все, но возраст ведь младших, к ним и отношение другое, когда порывы чувств сдержать не получается и вот так молодые баргустки впервые узнают о новых желаниях, об ощущениях, что опутывают тело кипятком, а порывы Переменчивой не кажутся настолько непредсказуемыми. Вот и сейчас невольно вспомнив, как в последний раз девушка обжималась после танцев в честь Великой под покровом ночи, баргустка стыдливо уткнулась в кружку.