Маргарита Гуминенко - Звено цепи – 3. Точка невозврата

– И что ты видел?

– Какая-то девица притащила раненого парня. – Костик сосредоточился, стараясь вспомнить детали. – Чёрненькая такая, лохматая, как болонка. И куртка у неё была оранжевая. А парень – совсем никакой. Его сразу на каталку погрузили. Я слышал, что врач сказал, что это огнестрельное ранение, и что он обязан сообщить в полицию.

– Погоди, – остановил его Николай. – Я же был в этой больнице! Меня уверили, что ночью никаких людей с ранениями не принимали.

– Так они и не приняли! – чуть не подпрыгнул Костик. Забинтованная голова ему совершенно не мешала. – Завалили такие… типа, крутые пацаны, в чёрном, ткнули ксивой. Потом хапнули и девицу, и раненого – и растворились. Ещё требовали подписать что-то о неразглашении. Я подумал: «Это без меня», – и смылся, пока никто не видел.

– Вот, значит, как. – Малышев нахмурился. Вмешиваться в дела спецслужб им было не с руки, но ведь никто до этого момента не заинтересовался делом о ночном нападении, не забрал материалы, не сказал, что это «не их уровня» происшествие.

– Ладно, разберёмся. Николай! Что сказал твой учёный-химик насчёт фотографий?

Сиротин тяжко вздохнул. Порадовать шефа ему было нечем.

– Сказал, что некоторые фрагменты кажутся ему смутно знакомыми, но поскольку нет ни начала, ни конца, нельзя сделать никакого вывода. Скорее всего, это что-то фармацевтическое. Ну, с лекарствами связанное. А может, нет.

– И здесь пусто. – Малышев не позволил разочарованию просочиться в тон. – Хорошо, я покажу эти фото одному нашему другу.

Его помощники догадались, о ком именно идёт речь…

Глава первая. Новогодние драмы и трагедии

Михаил Иванович успел выпить кофе в забегаловке за углом, но спать всё равно хотелось. «Ленка, наверное, пирог с рыбой печёт», – вспомнил о дочери Малышев и толкнул двери родного отдела, торопясь в тепло помещения с мёрзлой улицы. Температура падала, зима явно решила отыграться за свою первоначальную мягкость.

– Здравия желаю, товарищ майор! Говорят, как встретишь Новый год – так его и проведёшь, – «приветствовал» его дежурный.

Михаил Иванович только поморщился.

– У нас 365 дней такой «новый год», – парировал он. – Мои здесь?

– Да, с час назад пригнали кучу народу и сидят по кабинетам.

– И Королёв?

– Так Костик с больной головы только злее становится, – посмеялся дежурный.

Малышев поднялся в отдел и заглянул в первый же кабинет. Застал любопытную картину: посреди комнаты, на стуле, сидел человек. В самом этом факте ничего необычного не было. Внешний вид сидящего – растрёпанные волосы, свисающие полы пальто, измазанные засохшей грязью, безвольно повисшие между колен руки в наручниках, ссадина на щеке – всё было совершенно обыденным. Злодеи часто попадают в кабинет следователя именно в таком виде. Необычным Малышеву показалось то, что Николай Сиротин, сидел боком на подоконнике, и вместо допроса курил и смотрел в окно. На звук открывшейся двери он встрепенулся, сунул окурок в банку из-под кофе и встал.

– Как дела? – спросил Малышев, отметив, что подследственный на его появление даже не среагировал.

– Да вот, Иваныч, – начал Коля, опуская зад обратно на край подоконника. – «История, леденящая кровь». Достоевский и Островский в одном флаконе.

– А конкретнее? – Михаил Иванович прошёл к столу и заглянул в белый, как снег на подоконнике, лист бумаги. – Это что?

– Протокол допроса. Ну, то есть, в перспективе. Да ты послушай, тут можно дело сразу передавать в прокуратуру.

Малышев смотрел на него вопросительно, и Коля охотно взялся пересказывать события:

– А началось всё с того, что поступила на место секретарши в фирму «Орхидея» некая Лариса Марковна Гжельская. – При упоминании имени сидящий на стуле человек вздрогнул, но головы не поднял. – Юная, прекрасная, как Венера. Понятно, что в неё тут же повлюблялась добрая половина мужского персонала. И особенно – шеф фирмы, Горелов Виктор Павлович. Как самый успешный из всех, он быстро завоевал любовь Ларочки, стал водить её по ресторанам, покупать подарки. В общем, дело шло к свадьбе. Но случилась в фирме серьёзная проблемка, и скатился господин Горелов почти до банкротства. Тут ему подвернулась другая девушка – не Венера, и не молодая, зато с приданым. Дело житейское.

Николай кинул взгляд на арестанта, но тот продолжал сидеть, не шевелясь, будто ничего не слышал.

– Так вот, встретился господин Горелов с Ларочкой, она ему – претензии, он ей – так мол, и так, ничего не поделаешь. Она на это: я вся твоя в любом качестве. В общем, встречать Новый год поехали на дачу в Парголово. Туда же явились два приятеля, в качестве группы поддержки, и эти козлы, упившись до чёртиков, изнасиловали по-очереди госпожу Гжельскую. Она, может быть, ещё не скоро поняла бы, что ей дальше делать, но на беду трёх козлов, был у неё тайный воздыхатель – шофёр и телохранитель господина Горелова, Викентьев Александр Евгеньевич. – Коля широким жестом указал на арестанта. – Когда господин Викентьев понял, что произошло – он ни секунды не колеблясь, ворвался в дом и всадил по пуле во всех троих. Как в тире!

– Однако, – протянул Малышев, присаживаясь на свободный стул.

– Погоди, Иваныч, это ещё не всё! – со значением сказал Сиротин. – Самое главное – впереди. К этому моменту на дачу явились запоздавшие гости вместе с новой невестой. Они же и стали свидетелями дальнейших событий. Лариса, осознав, что предмет её пламенной любви, он же по совместительству – первый её насильник, лежит с простреленной головой, с рыданиями падает на хладный труп, и кричит благородному мстителю: «Убийца! Как ты мог! Да ты мизинца его не стоишь! Да я лучше его подстилкой буду…» В общем, воспылав праведным гневом, наш герой, на глазах у всей публики, всаживает пулю в Ларису Марковну, и даже без сакраментальной реплики: «Так не доставайся ты никому!» – Колян всплеснул руками, провозгласив: – Дальше – занавес!

– Неуместный юмор, – строго сказал Малышев, хотя в душе понимал, что Коля ведёт себя так не из желания над кем-то поиздеваться. Когда каждый день видишь трупы разной степени повреждённости, вырабатывается нечто вроде «защитной реакции». Не у всех, некоторые просто становятся равнодушными, или уходят на другую работу. Вздохнув, Михаил Иванович вопросительно посмотрел на Сиротина.

– Ещё что добавишь?

– Самую малость! – отозвался тот уже серьёзно. – Госпожа Гжельская осталась жива, сейчас в больнице. Наш герой даже не сопротивлялся, вот так и просидел на крыльце до приезда полиции. Ждём теперь, когда отойдёт от шока и начнёт отвечать на вопросы. Хотя, там и так всё ясно, – с разочарованным вздохом заключил он.