Лара Росса - Странница

– Ты красочно описал. Кроме того, танцующую Луну я уже видел.

Гилланор зашёл со спины собеседника, и тихо произнёс прямо над ухом:

– И ещё: когда-нибудь я выдергаю перья из твоего хвоста. Вот, поверь мне!

В ответ раздался лишь дикий хохот филина, шумно вылетевшего в окно. На подоконнике осталась одна карта – Башня.

***

Вечером следующего дня

Табличка на двери кабинета была призвана убедить каждого читавшего её, что доктор, которого она представляла, является непревзойдённым авторитетом в области психиатрии. Гилланора она не заинтересовала вовсе. Он вошёл в кабинет без стука, и в ответ на вопросительный взгляд, восседавшего за столом хозяина помещения, беспардонно опустился в кресло, не дожидаясь приглашения. Профессор, тучный с маленькими, но цепкими глазами человек, после непродолжительного замешательства, многозначительно прокашлялся:

– С кем имею честь?

– Честь?! – Гилланор удивлённо вскинул брови, – О какой чести вы говорите? Хватать безвинных девушек и помещать их в столь, – он с брезгливой миной оглянулся по сторонам, произведя рукой неопределённое движение, – отвратительное место, чести никому не делает. А тем более представителю, я бы сказал, гуманной профессии, призванной облегчать страдания страждущих, уж простите за некоторую тавтологию, а не доставлять их. Или я не прав?

– Я…

– Вы не ответили на мой вопрос.

– О правоте или о чести?

– А как вы полагаете: какой из них я задал?

– И на какой из них вы предпочли бы услышать ответ в первую очередь?

– Это вы должны знать.

– Вспомните ещё о долге.

– Разумеется, разумеется. Ведь я для этого и пришёл. Нам обоим необходимо прояснить ситуацию. Не так ли?

– Да, именно. Так чем могу служить?

Гилланор смотрел в глаза доктору, выдерживая при этом паузу настолько долгую, чтобы неловкость момента заставила его собеседника нервничать, надеясь сбить с толку специалиста, призванного выискивать тот самый толк даже в самом замутнённом рассудке. Но профессор лишь на вид казался мягкотелым толстяком, в то время, как его взгляд удивлял цепкостью и хладнокровием.

– Доктор, вы нарушили священную статью конституции о правах человека, и беспардонно нарушили его свободу, даже не озаботившись связаться с его родными или близкими.

– Полагаю, речь идёт о девушке, танцующей под дождём.

– Вы догадливы.

– Я так полагаю, вы – её родственник или адвокат?

– В том числе.

– Мне жаль вас расстраивать, но девушка больна и нуждается в лечении.

– Разве? С каких пор танцы попали в разряд психзаболеваний?

– Дело не в танце, как таковом, а…

– В антураже. Ведь не стали бы вы госпитализировать балерину со сцены?

– Это другое. Девушка с девиантным поведением…

– Именно. Девиантное поведение – отклонение от общепринятой нормы. Ключевое слово – общепринятой. Византия, Рим, двор французских королей: нормой было полное отсутствие норм морали, и на тех, кто им не соответствовал, смотрели, как на умалишённых. А в дикие времена и вовсе было принято есть себе подобных. Но кто-то же изменил эти отвратительные нормы?! Так, может, сейчас появляются те, кто рождает новые нормы? Девушка, танец, зрители. Что не так? Но стоит лишь сменить декорации, и ты в разряде сумасшедших, – Гилланор буквально буравил взглядом своего визави. – Мне доставляет удовольствие бродить под дождём. Босиком, заметьте. Так, может, вы и меня запишите в свои пациенты?

– Вы играете словами и…

– Ах, да: я же не танцую. Всё дело в траектории движения! Стоит её сменить, и ты попал… в лапы коновалов от психиатрии. Инаковость – вот то, что никоим образом не прощается обществом, и чтобы избавиться от неудобных ему, оно придумало вас, как изощрённый инструмент устранения подобной занозы из его изнеженного тела.

– Чистой воды софистика.

– Я забираю свою клиентку немедленно! У вас нет никаких оснований удерживать её здесь. Более того, если вы вознамеритесь препятствовать, я подниму вопрос о вашей компетентности и методах лечения. А, забирая её сюда, вы совершили несколько проколов. И тогда, – Гилланор приподнялся, а его фигура зловеще нависла над доктором, – вам останется лишь молиться, так как в своё время я удосужился получить степень доктора в области судебной психиатрии.

Некоторое время профессор будто бы изучал собеседника, и спустя пару минут кивнул головой, видимо придя к определённому мнению:

– Вы вынуждаете меня прибегнуть к силе, – произнёс тот совершенно спокойным тоном, и с милейшей улыбкой на лице.

В глазах Гилланора промелькнула ухмылка:

– Вызовете охрану? Мы же цивилизованные люди. Это лишнее, поверьте. Вы не представляете насколько, – вздохнув с сожалением, он поднялся. – Я разочарован: вы показались мне умным человеком.

Рука доктора потянулась к тревожной кнопке и через секунду в кабинет вбежали два огромных санитара. Но каково же было удивление его, когда от них не последовало никакого действия. Напротив, они вежливо раскланялись и весьма учтиво пропустили странного гостя к двери, почтительно открыв её. Профессор попытался что-то произнести, но всё, что он мог сделать – это смотреть парализованным взглядом вслед удаляющемуся посетителю: такому непонятному.

Ниэль сидела на кровати, обхватив колени руками, и неподвижным взглядом смотрела в зарешёченное окно, когда послышался звук открывающейся двери.

– Зачем ты пришёл? – она сомкнула пальцы в замок с такой силой, что побелели костяшки.

– Не за чем, а за кем. Я пришёл за тобой.

– Ты прекрасно понял, что я имела ввиду: зачем в смысле «почему».

– Ты точно также поняла: меня не интересует твоё «почему», и сейчас мы уйдём.

– Моё место здесь.

– Это не так, и ты знаешь это.

– Спроси у тех, кто бежал с зонтами мимо меня и не поленился набрать номер клиники: они с тобой не согласятся.

– Ты их спровоцировала. Почему?

Ниэль обернулась. Из казавшихся сейчас зелёными глаз едва не вылетали молнии:

– Да, ты прав: моё место не здесь. Моё место – нигде.

Гилланор присел напротив неё и с силой расцепил её пальцы:

– Прости.

На ресницах девушки сверкнули слёзы, но она тут же мотнула головой, словно прогоняя их:

– Кого?

– Людей, – он виновато улыбнулся. – Они просто глупы, как неразумные дети. Ты же не будешь злиться на ребёнка, если он чего-то не понимает?

– Ребёнок не запрёт меня в психлечебницу, – Ниэль опустила лицо в его ладони. – Я устала. Устала ходить в маске. Прятаться под ней. Притворяться. Всё время притворяться. Почему я не могу быть собой?!

– Можешь, потому что сейчас мы уйдём отсюда.

Ниэль подняла на него глаза и улыбнулась настолько печальной улыбкой, что впору было заплакать: