Лара Росса - Странница

– Йа-сиин-и-Ха-Миим-Аййн-Сиин-Кааф…

…Пробуждение было трудным: голова словно бы налита свинцом, в ушах – колокольный звон, в руке – боль, а веки казались просто неподъёмными.

– Ниэль, – будто сквозь вату донёсся до её слуха голос Гилланора. – Ну, же, ты должна это выпить. Ты слышишь меня?

– Да, – попыталась она произнести, но не услышала собственного голоса.

Страх подхлестнул Ниэль, и ей удалось открыть глаза: приподняв её за плечи, Гилланор пытался влить в неё какую-то жидкость.

– Противоядие? – с трудом прохрипела она всё же.

– Что, прости?

– От яда мантикоры.

– Ты сейчас о чём?

– Шутишь? Меня ужалила эта тварь, – девушка подняла руку, на которой красовался огромный синяк. – Это что?! Здесь должен был остаться след от её жала!

– Так: сначала выпей лекарство, – Гилланор поднёс стакан к её губам, и она с жадностью проглотила всё, так как во рту и горле ощущалась жутчайшая жажда.

– Как ты меня нашёл?

– Ты лежала без сознания у стола. Рукой, видимо ударилась во время падения. У тебя был сильный жар: наверное, простуда.

– Не может быть! Я была в замке: гналась за Даивой.

– За филином?! Зачем?!

– Поговорить!

– С птицей?! О чём? О принципах гнездовья?

– Ты же говоришь с ним. И даже споришь! Постой, – она поморщилась, пытаясь что-то вспомнить, – он же чуть не убил меня? Или нет? Я говорила с ним… кажется.

Гилланор демонстративно приложил руку к её лбу. Ниэль обиженно мотнула головой:

– Я не брежу! И ты это знаешь, только врёшь. Всегда врёшь! И мантикора была. Даже три. И Даива… был человеком.

Прилив сил, внезапно появившийся, так же внезапно и исчез, оставив взамен сильнейшую усталость и слабость. Хотелось спать и плакать от обиды:

– Гилланор! Не молчи!

Он уложил девушку обратно на подушку, кутая в одеяло:

– Тебе нужно больше спать, чтобы вернуть силы, – и, склонившись над ней, бережно укутал в одеяло. – Выздоровеешь – поговорим.

Той же ночью

Он не спал: его сознание бродило далеко за пределами этой планеты и, тем более раздражающим казался посторонний звук, прорывающийся сквозь пелену мыслей. Звук был настойчивым и неприятным. Наконец, он понял: это были тихие всхлипы.

– Ты плачешь?

На мгновение всё стихло. Когда она заговорила, ночная мгла буквально придавила его грузом безысходной тоски:

– Прости. Я не хотела тебя разбудить.

– Ты плачешь.

– Воспоминания.

– О чём?

– О ком.

– Очень больно?

– Да.

– Расскажешь?

Ниэль помолчала, словно раздумывая, говорить или нет и, вздохнув, продолжила:

– Это был мой день рождения. Мне исполнилось шестнадцать. Мама купила мне кулон: ты видел – тот, с голубым камнем. Мы собирались ехать метро, но я не захотела спускаться под землю, и мы отправились на автобусную остановку. Нам было весело. Мы шутили и смеялись. Я даже не успела что-либо услышать – услышала мама. Она вдруг оглянулась, а в следующий момент отшвырнула меня в сторону. Я отлетела и ударилась головой об асфальт. Послышался визг тормозов… Мамы не стало… А через время у меня диагностировали опухоль мозга. Если бы не я…

Он зажёг свет и отправился на кухню. Через пару минут вернулся с подносом, на котором стояли два стакана воды и, невесть откуда взявшаяся, чернильница.

– Это, – он ткнул пальцем на стаканы, – твоя жизнь. А это, – макнул он перо в чернильницу, и на нём повисла, готовая вот-вот сорваться, жирная фиолетовая капля, – твоя боль.

Его рука чуть вздрогнула, и вода в одном из стаканов окрасилась тёмными неприятными разводами.

– Ты можешь наслаждаться своей жизнью, как наслаждается человек чистой водой. А можешь пить эту дрянь, отравляя себя не только в физическом смысле. Хочешь? – и протянул ей стакан с фиолетовой мутью. – Ты думаешь твоя мать спасала твою жизнь, чтобы ты так бездарно травила себя?

Её губы задрожали:

– Как ты можешь так говорить?!

– Могу! Ты обязана ей! И она хотела, чтобы ты жила и радовалась, и за неё в том числе. Так что, когда ты захочешь пить, то ты выпьешь из стакана с чистой водой. А, когда ты захочешь жить, то перестанешь отравлять своё существование и оставишь чернила их чернильнице, где им и место. Думаю, это было бы и её желание. А в происшедшем, – он посмотрел за окно, – не ты виновата.

Раздался странный звук. Она испуганно поёжилась:

– Это он?

Гилланор погасил свет:

– Просто ночная птица. Спи.

За окном сверкнули два синеватых огонька.

Ниэль уже который час бродила по улочкам города и не могла понять: то ли она отправилась на прогулку слишком рано, то ли все дворники, на радость ей, устроили забастовку. Под ногами полыхали всевозможные оттенки багрянца и золота, слетевшие этой ночью с деревьев и укрывшие асфальт толстым шаром осенних листьев. Временами, налетавший откуда-нибудь из проулка ветерок вздымал небольшой цветастый ворох и кружил с ним в последнем танце, швыряя эту красоту под подошвы редких прохожих.

В глаза ей бросилась витиевато расписанная вывеска с необычным названием «Волшебное чаепитие». На витрине, в качестве зазывающей рекламы, расположился игрушечный столик, за которым пили чай: золотистый дракон, хорёк в пиратской шляпе и кот со скрипкой. Несмотря на свою разношерстность, вся эта компания вызывала какое-то тёплое чувство внутри и улыбку на лице, за исключением одной детали, которую она никак не могла уловить, из-за чего внутри рождалось напряжение. Непреодолимо тянуло посмотреть, что за дверью.

Ниэль взялась за ручку. Раздался перезвон дверных колокольчиков, и в лицо ей пахнуло до боли знакомым ароматом. Причём, родом он был откуда-то из детства. Она шагнула внутрь, и мир странным образом преобразился: все его краски стали намного ярче, глубже и в то же время мягче.

Из-за прилавка неожиданно вынырнул, по-видимому, хозяин заведения:

– Добро пожаловать! Хотите согреться?

Вид его был несколько странноват: высокий седовласый мужчина с волосами, стянутыми сзади в хвост, в шикарном смокинге с бабочкой и сверкающими лакированными туфлями, достойных приёма у английского лорда, если бы не пурпурная бандана, делающая его похожим на не до конца преобразившегося пирата.

– Я вовсе не замёрзла.

– Тогда просто чашечку утренней бодрости!

– Не откажусь, если такой у вас найдётся посреди осени.

– У меня, – он сделал многозначительный вид, – найдётся всё, – и принялся колдовать над заварником, вслух бормоча названия всех компонентов, добавляемых им.

– Пара капель утренней росы с лепестков майского ландыша, три бутона чайной розы, капля нектара робинии, чайная ложка солнечного мёда, аромат мяты, тёрпкость рябины, румяность яблока и свежесть родниковой воды.