Лара Росса - Странница

Тот же день

Гилланор возвращался совершенно довольный собой: его убедительности оказалось вполне достаточно, чтобы опекунский совет принял положительное решение по делу об удочерении Серинды молодой женщиной-волонтёром, которая давно и всерьёз привязалась к девочке во время посещений клиники с целью оказания посильной помощи не столько персоналу, сколько пациентам этого нежизнерадостного заведения. К тому же, в её пользу сыграла и полученная степень магистра в области психологии. Всё сложилось, как он и пообещал Ниэль, наилучшим образом, и сейчас он спешил поделиться с ней радостью, но квартира прозвучала пустотой:

– Ниэль!

Ответом была тишина.

– Ниэль!

Он распахнул настежь окно и едва успел отшатнуться, так как в него на бешеной скорости влетела чайка и с разгону плюхнулась на стол.

– Такую наглость я видел только однажды.

– Тебе жалко пары печенек? – не поворачиваясь прочавкала птица. – Не думала, что ты такой жадный.

– Олорэ?!

– Ты ждал кого-то другого?

– Откуда ты взялась?

– Нырнула в чашку, вынырнула в море. Ты не представляешь, сколько там рыбы!.. А я люблю печеньки.

Гилланор машинально открыл ещё одну упаковку лакомств и подвинул чайке. Та посмотрела на него одним глазом и потянула лапой печенье к себе поближе:

– Ты очень добрый, – не прекращая жевать, закивала головой птица.

– Если ты здесь, то кто – там?

– Не знаю, – Олорэ говорила, продолжая уплетать печенье за печеньем. – Какая-то лохматая девчонка с глазами синими, как море.

– Ниэль, – он стукнул кулаком по столу так, что блюдце со сладостями подпрыгнуло, а чайка предусмотрительно отбежала на другой край стола, с сожалением поглядывая на недоеденное лакомство.

– Я возьму ещё парочку? – Олорэ осторожно боком продвигалась обратно к печенью.

Гилланор, к её несказанной радости, подвинул всё и отошёл к окну. Несмотря на хмурое небо, день пестрел всеми оттенками золота и багрянца. В воздухе витал чуть сладковатый запах опавших листьев, навевая лёгкую грусть. Он смотрел, не мигая, на всё это богатство осени: Ниэль любила бродить по осенним улицам, наслаждаясь тихим шуршанием под ногами.

– Кто приходил к Интьялэ?

Вопрос прозвучал так внезапно, что Олорэ даже выронила очередное печенье из клюва.

– Я видела только тень.

– Чья тень?

Птица не успела ответить, как вдруг воздух вокруг неё словно бы уплотнился, задрожал, и она растворилась, успев напоследок прихватить несколько печенек.

Гилланор опустился в кресло. Внутри него зияла пустота: как много места, оказывается, там занимала эта странная девчонка, появившаяся в тот самый момент, когда он более всего жаждал отыскать чудо и не верил в такую возможность. Не здесь, не в этом мире, не в этой реальности! Но оно появилось: просто ввалилось в его окно из ниоткуда. Ради этого стоило согласиться на эту миссию.

– Даива!

Огромный филин влетел в окно и грациозно спланировал в кресло. Гилланор подскочил к материализовавшемуся визитёру и, упершись руками в подлокотники, навис над ним, яростно сверкая глазами:

– Где она?!

– Ты понимаешь, что происходит? Мне с трудом удалось нейтрализовать тех трёх тварей a la мантикора. Между прочим, они плевались огнём. С таким буйством фантазии я ещё не сталкивался.

– Где она?!

Даива с любопытством смотрел на разъярённого собеседника: таким он видел его впервые.

– В следующий раз она начнёт курочить э́ту реальность. Будешь и тогда продолжать упорствовать?

– Ты испытываешь моё терпение. А оно далеко не так безгранично, как может показаться на первый взгляд.

– Миры осени тлеют: чернота поглощает их. Медленно. Пока медленно, – обычно безэмоциональный Даива, говорил с несвойственной ему вселенской грустью. – Интьялэ проверила: рядом с ней тление ускоряется.

Глаза Гилланора наливались свинцовой тьмой:

– Я…

– Она в коме, – не дал договорить ему Даива. – Это единственный способ обезопасить от неё окружающих на какое-то время. После огнедышащих мантикор, кто знает, что ещё сотворит её воспалённое воображение?

Пальцы Гилланора побелели так, словно бы он пытался раздавить подлокотники:

– Как ты мог?!

Он швырнул кресло, будто это была всего лишь картонная коробка. К счастью Даивы, тот успел его покинуть прежде, чем оно встретилось со стеной.

Со стороны окна раздался шелест крыльев и, исчезающие в шуме ветра, ворвавшегося в комнату, слова:

– Ты знаешь, где её искать…

Гилланора впустили в палату, где, разметав непослушные каштановые пряди по подушке, казалось, спала Ниэль. Его пальцы чуть коснулись щеки девушки: та едва вздохнула, или же ему лишь показалось, но глаза так и не открыла.

– Как давно она в таком состоянии? – обернулся он к доктору.

Молодая женщина с серьёзным и одновременно сочувственным видом неопределённо пожала плечами:

– С тех пор, как её нашли в парке без чувств и привезли к нам.

– Что с ней?

– Все физиологические параметры в норме и, судя по ним, можно сказать, что девушка находится в состоянии глубокого сна. Но вот вывести её из него нам не удаётся. Всё, что мы можем – это наблюдать, – она скользнула взглядом по лицу своего собеседника. – Сожалею.

Гилланор повернулся к выходу:

– Уход, я полагаю…

– …будет самый лучший, – завершила фразу доктор.

– Благодарю, – стремительным шагом поспешил он прочь.

Гилланор брёл по улице. Из-за толстого шара опавшей листвы, которую никто, как ни странно, так и не убрал, его ноги, казалось, не поднимались почти. Он, будто плыл в этом золотисто-багряном море, утонув в нём по щиколотку. Редкий ветерок, налетая, вздымал небольшие пригоршни листьев, кружа их в последнем танце и плавно опуская наземь. Солнце нерешительно просачивалось сквозь частые облака, бросая прощальные лучи на всю эту сверкающую красоту, теряя, то тут, то там, рыжих озорных зайчиков, то и дело перескакивающих с одного листа на другой.

Гилланор брёл по улице. Он не хотел видеть всю эту красоту, которая, как нарочно сочилась отовсюду, будто взывая к нему: «Ну, посмотри же! Разве мир не прекрасен?! Ведь она так его любила!» Он вздрогнул: «Любила?! Почему любила? Почему в прошлом?»…

… Каштановые локоны взметнулись перед ним, чуть не коснувшись губ. Ниэль кружила вокруг него и вместе с ней кружили листья, как заколдованные. Она что-то радостно напевала, то приближаясь, то отдаляясь, и листья, послушным золотым шлейфом неслись вслед за ней, в точности повторяя все па причудливого и завораживающего танца. Посреди осенней грустной пасмурности, её лицо сияло улыбкой, заменяя солнце, и освещая его – Гилланора – лицо непонятной, но безудержной радостью …

Гилланор брёл по улице. Каждый последующий шаг становился всё более твёрдым и уверенным. Он знал, куда идти. Наконец, улица привела его к магазинчику с затейливой вывеской «Волшебное чаепитие». Дверные колокольчики звякнули особенно громко и несколько тревожно. Хозяин лавки, всё в том же смокинге с бабочкой и в бандане, колдовал над какой-то очередной смесью. Не оборачиваясь, он бросил через плечо: