Михаил Шторм - Глубокая тайна

– Не такое это простое дело, Дима. У горилл не как у людей – проголосовал за кого попало и порядок. Вожаки с серебристыми спинами зреют годами. Далеко не каждый самец становится им. По сути, это пожизненные диктаторы. Однако их задача состоит не только в подавлении, но и в покровительстве.

– Отцовская фигура, как сказали бы психологи, – пробормотал Быков.

– Совершенно верно. Самец подчиняет себе остальных, это правда. Но он также организует их и обеспечивает им безопасность. Вожак с серебристой спиной решает все: где спать, куда двигаться, когда искать пищу, а когда отдыхать. Он разрешает конфликты и определяет наказания. Он умеет гораздо больше своих сородичей. Например, наш Кинг однажды вызволил самку из ловушки, расставленной браконьерами. Я собственными глазами видела. Так что у него заслуженный авторитет. Никто не перечит ему – не только из страха, но и из уважения тоже. И знаешь… – Стелла понизила голос, как будто опасаясь, что гориллы способны ее услышать и понять. – Если бы не Кинг, то стая вряд ли крутилась бы возле озера. Обычно гориллы, особенно горные, не любят открытых пространств.

– Их приводит Кинг? – удивился Быков.

– Похоже на то, Дима. Это его инициатива. От серебристоспинного вожака во многом зависит, каким будет все племя. Вся внешняя и внутренняя политика, выражаясь современным языком. Трусливый, глупый или злобный вожак попросту погубит остальных. – Стелла вздохнула. – Если браконьеры доберутся сюда, то Кинг тут же встанет на защиту стаи. Вот почему вожаки обычно гибнут первыми.

– Мы не дадим их в обиду, – сказал Быков. – Браконьеры не сунутся сюда, пока нас много.

– Надеюсь.

– Можешь быть уверена.

– Спасибо. – Стелла улыбнулась. – Хизер возвращается. Теперь наша очередь. Ты ведь хочешь поснимать наших друзей?

– Обязательно, – подтвердил Быков, улыбнувшись в ответ.

Фотоаппаратура была подготовлена заранее. Вооружившись верным «Никоном», Быков начал «охоту» за натурой и удачным ракурсом. Гориллы, свыкшиеся с постоянным присутствием людей, подпускали его сегодня ближе обычного, не проявляя тревоги или недовольства.

Кинг увел стаю к озеру, и лохматая компания расположилась на берегу, выбрав местечко под кронами деревьев, чтобы можно было наслаждаться отдыхом на траве и в сплетении ветвей, как в гамаках. Одни спали, другие чутко дремали, третьи приводили себя в порядок. Особенно охотно занимались этим самки, не забывая почистить своих малышей.

Быков с фотоаппаратом выбрал позицию подле семейной пары, которая чесалась и избавлялась от паразитов, помогая друг другу. То самец, то самка подставляли головы, давая возможность партнеру перебирать шерсть в поисках сора и насекомых. Морды их при этом выражали полнейшее блаженство, что спешил запечатлеть Быков на фотографиях. Произнеся в уме слово «морды», он тотчас заменял его на «лица». Уж очень гориллы походили на людей. Даже в те моменты, когда, отыскав в шерсти личинку или козявку, забрасывали их в рот и с аппетитом жевали.

Когда дело дошло до подмышек, к Быкову присоединилась Стелла и тихо сказала:

– Смотри, им нравится позировать. Они понимают, что ты их снимаешь. Манерничают, хитрецы.

– Несомненно, – согласился Быков, опуская фотоаппарат.

– Пойдем к Кингу, – предложила Стелла.

– Он меня не очень жалует. Вчера, когда я приблизился, поднял стаю и повел дальше, мне назло. Я видел, как он на меня косился.

– Со мной можно. Я хочу подружить вас.

– Что ж, давай попробуем.

Они направились к серебристоспинному вожаку, который, нахохлившись, неторопливо поедал побеги бамбука. Подтягивая ко рту длинными руками стебель за стеблем и перекусывая их пополам, он выедал сердцевину, выплевывая жесткие и волокнистые части. Быков был тише воды ниже травы, но Кинг поглядывал на него исподлобья, издавая рокочущие звуки, которые явно не выражали гостеприимства.

– Успокойся, – заговорила с ним Стелла мягко. – Это друг.

Кинг показал зубы и повертел головой, задранной к небу. Это означало, что он возражает.

– Друг, – повторила Стелла.

Быков молча наблюдал, ожидая, что будет дальше. Кинг неожиданно бросил измочаленный зубами побег, встал и раздвинул руками Стеллу и Быкова, давая понять, что ему не нравится, когда они стоят рядом. Оба подчинились, переглянулись и поджали губы, чтобы не расхохотаться.

– Кинг! – воскликнула Стелла укоризненно. – Ты ревнуешь?

Ничего не ответив на это, черный гигант вернулся на место и опять занялся бамбуком.

– Ты иди, Стелла, а я останусь, – предложил Быков тихо. – Кажется, он дал понять, что именно ему не нравится. Я с ним поговорю и пообещаю, что больше не дам поводов для ревности.

Она фыркнула:

– Слышали бы нас сейчас посторонние. Они бы решили, что мы рехнулись. Общаемся с обезьянами, как с равными!

– Но ведь так и есть, – сказал Быков.

– Считаешь нас сумасшедшими?

– Нет. Они – как мы. Ну почти как мы. Некоторыми нашими качествами не обладают, но, возможно, это даже хорошо. В чем-то они лучше людей. Честнее, во всяком случае.

– Я рада, что ты это понял, Дима, – сказала Стелла, прежде чем оставить его наедине с вожаком.

Кинг проводил ее взглядом и продолжил трапезу. На сидящего рядом человека он даже не смотрел, как будто его тут не было.

– Не дуйся, – попросил Быков. – Я не причиню вреда ни тебе, ни твоему племени. И со Стеллой у меня нет особых отношений. Дружим мы. И только.

Коричнево-желтые глаза Кинга обратились на него, как бы проверяя на искренность.

– Это так, – сказал Быков. – Я и твой друг тоже.

Разумеется, было бы преувеличением утверждать, что предводитель обезьян понимал человеческий язык. И все же что-то до него дошло. Ему было достаточно интонации, взгляда, посыла. А может, он распознавал настроение и мысли на каком-то своем, бессловесном уровне. Как бы то ни было, Кинг явно успокоился. Более того, он сорвал пучок сочных побегов и протянул их человеку: угощайся, мол.

Быков подношение принял и сказал:

– Знаешь, я сейчас не голоден, приятель. Лучше разреши мне тебя пофотографировать. На меня не смотри. Занимайся своим делом, а я буду заниматься своим.

Кинг увидел направленный на него объектив, выпятил грудь и принял горделивую позу. Не было никакого сомнения, что он по-своему понимал, что происходит. Быков в очередной раз подумал, что ученые определенно недооценивают умственные способности горилл. Взять того же Сэнди О’Делла, который ищет недостающее звено, объединяющее цепь развития от приматов к человеку! Очень похоже, что никакого промежуточного этапа и не было. Просто одни гориллы попали в благоприятные для развития условия, а другие – нет. Неслучайно же гомо сапиенс впервые возникли не где-нибудь, а в Африке, в самом ее сердце. И неслучайно негроидная раса имеет куда больше сходства с гориллами, чем европейцы и азиаты. Может быть, в этом все дело?