Александр Достерин - Феникс

– Есть идея. Это связано с Пинтчем, – сказал я, не отводя глаз от затылка Томми.

– У-у, чёрт подери! Что ты задумал?

Я рассказал им всё о лесе, о «крепости», о моём увлечении и о том, что задумал. Парни слушали молча, лица их выражали абсолютную сосредоточенность.

– Вы не обязаны соглашаться, я… я просто устал от вечных издевок над всеми нами. Возможно, отряд испугает их. Если мы будем вместе бороться с этой проблемой…

– Так… Либо мы надерем задницу Пинтчу, либо он надерет её нам… Обожаю рулетку! – воскликнул Джек.

– Не может этот придурок совать свой нос в передрягу без меня! – Майк хлопнул Джека по плечу.

– Возьмемся, Хью, – заключил Томми и протянул руку вперёд. Мы взгромоздили ладони одна на другую и уверенно качнули их, как слаженная команда.

– Когда приступаем? – спросил Джек.

– В пятницу, через час после занятий жду вас в конце моей улицы. Возьмите оружие и пули, начнём тренировки.

– У нас будут маски и крутые имена, как у черепашек ниндзя? Хотя Майку больше подошло что-то вроде «Покахонтас». Да… враг был бы в ужасе! – Джек сильно увлекся, прежде чем заметил наши неодобрительные взгляды. – Что? Убойный был бы номер!

– Не опаздывайте, – добавил я.

Неделя тянулась медленно. Я не мог усидеть на месте, в голове строились схемы, которые я поспешно заносил в тетрадь по биологии. Распорядок тренировки, расположение мишеней, набор экипировки бойцов, я даже выпросил у старика Уокера старое соломенное чучело, перетянутое жёлтой от птичьего помёта простынёй. За это я целый день стриг газон перед его домом, а он подначивал меня делать всё аккуратней, смеясь и попивая холодное пиво из скользкой белой банки.

Джек за всё это время не вытворил ничего из ряда вон выходящего, что стало для нас великим потрясением – учителя даже шептались, что, мол, не заболел ли он. Пинтча мы видели редко, пересекались с ним максимум в столовой. Правда, один раз он всё же пристал к Томми рядом со школой, когда мы все разошлись. Томми получил удар под рёбра и лишился карманных денег, и всё из-за того, что не дал Пинтчу закурить. Тот знал, что Томми не курит, но какой-то предлог был нужен.

Я узнал это от Бэтти Снаплс по кличке «Трещотка», она училась в параллельном классе и носила ужасные пластинки на зубах, нос её был весь в бледных веснушках и совался, куда ни попадя; маленькое, острое лицо напоминало мордочку крысы. У неё не было настоящих друзей, ибо она доносила на каждого ученика и учителя нашей школы, её рот без устали раскрывал секрет за секретом, а мозг не знал слова «тайна». Никто её не любил, но если и нужно было узнать что-то сокровенное или пустить лживый слух, все подходили именно к ней. Трещотка никогда не проверяла информацию и наседала на ухо каждому, кто проходил достаточно близко. Хотя нет, вру, был человек, который её любил до поры до времени! Это был директор. Она ходила к нему даже почаще Джека. Но однажды Бэтти рассказала родителям всё о распределении школьного бюджета, тогда-то и директор стал относиться к ней с опаской.

Пятница. Вот-вот свершится первая тайная встреча нашего отряда. От Бэтти мы держались максимально далеко, на что её интерес к нам возрос в несколько раз. Мы решили избавиться от её преследования, пустив ложный слух, будто мы готовимся к важной контрольной для колледжа. Трещотка проглотила это с превеликим удовольствием, но все понимали, что это ложь и не обращали на девчонку внимания.

Мы были в курсе, что скоро она снова положит на нас свой колкий глаз и разрабатывали новый, более продуктивный план, о котором чуть позже. Главное, что от одной занозы в заднице мы ненадолго, да избавились. В столовой всё по-прежнему, рёв сотен ртов разрывает нагретый солнцем воздух. Мы с ребятами заканчивали обедать.

– Пинтч допил молоко.

В этот раз я поднялся со своего места и направился к Тихому. Коробка уже летела в него, когда я схватил её. Получилось весьма удачно, мне удалось остановить коробку в воздухе одной правой рукой, почти не расплескал остатки молока. Гробовая тишина, кто-то в ужасе ахнул. Ох, и видел бы ты лицо Пинтча, когда я поставил молоко на соседний столик и изобразил собачий лай вместо него. Пинтч просто налился кровью, он быстро пошёл в мою сторону, Тихий обернулся, его лицо замерло в слабом удивлении. За Пинтчем бросились его псы. Я стоял на месте и грозно смотрел на то, как ко мне подходит расправа. Внутри всё горело, страх выжигал моё сердце, но я стоял на месте. Ещё пару секунд и началась бы драка, будь уверен, Томми уже встал из-за стола и приготовился, как вдруг на всю столовую, кто-то поправил голос. Пинтч остановился, я повернул голову – в проходе столовой стоял мистер Андерсон, лицо его выражало недовольство.

– Пинтч, Хьюго – пройдёмте со мной.

Мы неохотно повиновались.

В его кабинете пахло порохом и дешёвой древесиной, из которой изготавливают лучшие в мире шкафы. Он сидел за столом, держа перед собой пустой листок бумаги. В правой руке мистер Андерсон держал ручку. На вид, казалось, она весит не один килограмм, он выстукивал ей простой ритм о полированную гладь стола (раз-два-три, раз-два-три).

– Мне придётся написать об этом инциденте директору, – через какое-то время сказал он.

– Я не сделал ничего плохого. Мой отец… – Пинтч сидел на стуле слишком свободно, как будто находился у себя дома.

– Но сделали бы, мистер Джексон, не так ли?

Я заметил, как Пинтч сжал кулаки.

– А от Вас, мистер Росс, я такого не ожидал. Вам есть что сказать? – мистер Андерсон всмотрелся в мои глаза. А я терпеть не мог встречаться взглядом с учителями: они всегда сумеют раздавить тебя им, как сапог —таракана.

Я молчал. Ладони вспотели, я с трудом поднял глаза. Сухие, тонкие губы лежали ровно.

– Вы можете быть свободны, мистер Джексон. А Вас, мистер Росс, я попрошу задержаться.

Пинтч поднялся и медленно вышел из кабинета, хлопнув дверью, не слишком сильно, чтобы не выбить стекло и не огрести новых проблем. Мистер Андерсон встал и подошёл к окну. Во дворе школы на железных стойках турников и рукоходов ползали дети.

– Всегда переживаю, что кто-нибудь из них сорвётся… Дети не боятся ничего, потому что не могут продумать последствия и взвесить ситуацию, как следует. – Он смотрел в окно, сцепив руки за спиной. – Не так ли, Хьюго? – повернув голову, добавил он.

– Понимаю, мистер Андерсон, этого больше не повторится.

– К сожалению, и ты, и я понимаем, что это неправда.

На минуту мы замолчали, стрелка часов убаюкивающе цокала. Я заметил, что на листе мистер Андерсон так ничего и не написал. Мне стало не по себе.

– Вы сообщите родителям?

– Хм, – он повернулся, – разумеется, нет. Пинтч был прав, вы оба не успели сделать ничего такого. Но запугать его стоило, может, осядет на пару дней. – Тонкие губы искривились в ровную, упругую улыбку.