Андрей Кайгородов - О.С.А. Роман

– Так уж и бесталантные! – возразила женщина искусствоведу, при этом загадочно улыбнувшись. – Быть может, у них нет голоса, а талант-то есть! Талант – это не голос. Как они держатся на сцене практически без одежды и танцуют при этом и поют еще? Для всего этого тоже талант нужен.

– И опять я с Вами позволю не согласиться, – учтиво ей возразил искусствовед, – для этого нужен вовсе не талант, а нечто другое. Определенная конфигурация, подходящая под стандарт «90-60-90», и талант тут, увы, ни при чем. Но я ведь, собственно, не об этом. Вот, скажем, у человека проснулся талант. Когда он проснулся? В 17 – 19 лет. И этот молодой человек стал писать стихи, нарисовал свою первую картину, придумал научно-фантастический рассказ, склеил из пустых сигаретных пачек робота, вырезал из палки ложку, научился играть на гитаре и стал песни сочинять и сам их исполнять. И все это его творчество было слегка корявое, угловатое, наивное и много разных подобных эпитетов. Но все отметили про себя: он талантливый малый. Время шло, и он не стал ни певцом, ни художником, ни писателем, никем. Почему, спросите Вы? Где же его талант, спрошу я? Ответ очевиден: талант прошел «как с белых яблонь дым, увяданья золотом охваченный я уже не буду молодым». Вот и весь секрет.

– Нет, – не согласилась с такой трактовкой женщина, – это не у всех так, кто-то становится и художниками, и писателями, и поэтами, и певцами. Это не у всех так.

– Конечно, не у всех так, Ваша правда, – согласился с ней искусствовед. – Тут есть другая сторона этой монеты. Талант – это всего лишь молодость, и не более того. А дальше молодость проходит безвозвратно для всех без исключения, и талант тоже. Но только тот, кто нашел этому таланту применение, потеряв его, обрел мастерство. И при написании стихов, прозаических текстов, картин творец – писатель, художник, без разницы – уже не рассчитывает на свой талант, получится – не получится, он уже действует как мастер, зная, куда и как положить жирный мазок, а где наметить пожиже. Ему уже не нужен талант, он обладает профессией, он знает, что и как. А талант не знает наверняка, талант пробует, пытается, стремится, при этом нередко ошибается, но не отчаивается, а вновь и вновь бросается в драку и добивается задуманного. Поэтому он ярок, индивидуален, лишен клише и всякий раз стремится достигнуть вершин совершенства. Но совершенство – это смерть для таланта. Смерть для таланта – это мастерство.

– Наверное, – сдалась женщина и, сделав паузу, добавила, – наверное, Вы правы. Быть может, это так и есть, как Вы говорите. Но мне почему-то кажется, что Пушкин…

– Да Вы что! – прервал ход ее дальнейших размышлений искусствовед. – Вы же образованный человек. Назвать Александра Сергеевича талантливым – это оскорбить его! Пушкин – гений, а талант и мастерство ничего общего с гениальностью не имеют. Талант – это проходящее, мастерство – наживное. Мастерство – это что-то навроде опыта, жизненного опыта, если хотите. Пусть у Вас изначально и не было никакого таланта, но Вы занялись ювелирным делом, и через десять лет кропотливого, упорного труда Вы достигните удивительного результата, не обладая при этом талантом. Вы станете мастером и любой узор будет Вам по плечу.

– Так уж и любой? – хмыкнула женщина.

– Думаю, что любой. Вода не обладает талантом, она обладает упорством и этого вполне хватает ей, чтобы разрушить твердую породу или сделать ее гладкой.

– Разрушить, но не создать Венеру Милосскую, ни Микеланджеловского «Давида», ни Роденовский «Поцелуй».

– Ну, правильно. Микеланджело, когда он взялся за «Давида», было 26 лет, он был молод и талантлив. Безусловно, он был талантлив. Роден начал ваять свой «Поцелуй» в возрасте 41 года, к тому времени он уже был мастер. Ему уже не нужен был талант, он прекрасно знал, какой кусок в этой мраморной глыбе лишний и, хоть и не без труда, отсек лишние куски и получился шедевр.

– Мировой шедевр, – поправила женщина.

– Мировой шедевр, – согласился с ней искусствовед. – Роден тоже был в свое время талантлив, как и Микеланджело. А потом Микеланджело тоже стал мастером, великим мастером. Однако Леонардо не был ни тем, ни другим, он, как известно, был гением. А это, повторюсь, не одно и то же. И Микеланджело это прекрасно понимал, за это и ненавидел Леонардо, завидовал и ненавидел. Кстати, подобная история произошла с Буниным и Набоковым. Право слово, я не знаю, кто из них был гением, по мне – так никто. Один был Нобелевский лауреат, а второму так и не дали Нобелевскую премию.

– Я не знаю, правы Вы или нет, но мне пора, – произнесла женщина, печально улыбнувшись, – спасибо Вам за интересную беседу. Скажите, а Вы талантливы?

Женщина удалилась. Консультант немного подождал и вышел в туалет, закрыв за собой галерею.

Семен дописал рассказ, поставил точку и задумался.

Принято считать, что молодость заканчивается в тридцать лет. Затем идет средний возраст, и в шестьдесят – старость. Но, наверное, так было не всегда.

Иван Сусанин, этот могучий бородатый старец, герой России, заведший поганых ляхов в непроходимую топь болотную, был не так уж и стар. Из разных источников нам известно, что он родился в конце 16 века. То есть вычислить его годы жизни на момент подвига можно только примерно. Но это не меняет сути дела кардинально. Конец века – это явно не пятидесятые и не шестидесятые годы. Пятидесятые и шестидесятые – это середина века, а конец – это, возможно, начиная с семидесятых. Пусть так. Даже если Сусанин родился в 1570 году, то на момент подвига в 1613 году ему было 43 года. Должно быть, по меркам того времени он был уже старик. А в наше время, конечно, 43-летний мужчина – это уже не юноша, но и в старики его записывать слишком рано. На данный момент нашему президенту за 60, но никто его дедушкой не называет. А Ленину было 54, когда он умер. Дети Страны советов называли его дедушка Ленин, хотя ни детей, ни внуков у него не было. Вот еще удивительный факт: старик Каренин из романа Льва Николаевича Толстого был не совсем и старик. На пенсию ему было точно рано. Анне на момент повествования было лет 26, Каренин был ее старше на двадцать лет, значит, ему было 46. А матери Джульетты было 28 – почтенная дама. «Какой кошмар!» – подумал Бокалов и отогнал от себя мрачные литературные думы.

Вообще, возраст героев – это всегда такая морока. Дотошные копатели, искатели правды, непременно найдут какое-нибудь несоответствие в возрасте персонажа и обязательно ткнут читателя мордой в эту несуразицу. По этой причине Семен старался описывать персонажи своих произведений, не давая им четких возрастных характеристик, ну и, как обычно, путался в датах. Один и тот же человек у него мог быть пожилым и молодым одновременно, да и времена года порой мешались, словно колода карт.